Ирина Сафина - Подозрение

В институте Сергея считали зубрилой. Он постоянно носил с собой какую-нибудь книгу, обернутую газетой. Никто особенно не задавался вопросом, что он читает? Только Соня знала, что под газетной обложкой Сергей прячет вовсе не учебники. Стихи Валерия Брюсова, романы Ремарка, труды Кавки. Знала, потому что все свободное время Сергей проводил рядом с ней. Подружки подшучивали над ними и зачастую спрашивали Соню: «Ты одна? А где хвостик?».

Соне нравилось общество Сергея. Они могли часами молчать или говорить ни о чем и обо всем одновременно. Сергей стал ее самым близким и единственным другом. Настолько близким, что однажды Соня перестала его замечать. Как мужчину. Сергей стал для нее тенью, вторым я. Соня рассказывала ему о личных проблемах и радостях, плакала на плече, переживая развод. Лишь годы спустя она прозрела и отругала себя за слепоту. Когда стало поздно что-то менять…

— А я тебя сразу узнал, — признался Сергей, усаживаясь на стул напротив Сони. — Ты ничуть не изменилась. Софи…

Софи. Сергей — единственный человек в мире, который звал ее так — Софи. Услышать это имя снова было до чертиков приятно. Соня улыбнулась.

— Ты всегда умел сказать что-нибудь приятное, в этом ты тоже ничуть не изменился.

— А в остальном? — Шестаков лукаво прищурился и, насладившись Сониным смущением, добавил: — Ладно, ладно, не отвечай! Знаю, что сдал позиции. Лучше расскажи, как живешь? Как Димка, ему ведь уже… девятнадцать? Боже мой…

— Девятнадцать. Он по стопам матери пошел, только взял планку выше. В Москве учится, в Юридической академии.

— Молодец! — похвалил Шестаков. — Москва — хорошая стартовая площадка. Ты замужем?

Соня хотела ответить: «Не замужем», но прикусила язык. Ей вдруг стало стыдно в этом признаться. Соня не могла понять, отчего язык не поворачивается сказать два таких простых слова? Ведь прошло столько лет…

Выпускной вечер. Они были нетрезвы. Очень нетрезвы. Соня оставила маленького Диму с соседкой. Тетя Валя не просто согласилась посидеть с ее сыном, она практически вытолкнула Соню из дома со словами:

— Чтобы раньше утра не возвращалась! В конце концов, и у тебя тоже должен быть праздник. Расслабься.

И Соня расслабилась. На всю катушку.

После изрядного количества вина, ее отчаянно потянуло сделать что-нибудь такое этакое. Чтобы этот день, этот вечер, эта ночь запомнились навсегда. Поздно вечером, когда большая часть однокурсников, держась друг за друга, уже разбрелась по домам, пятеро самых стойких отправились на городской пляж считать звезды на небе под бутылочку коньяка. Среди них были и Соня с Сергеем.

Соню тянуло на подвиги, и она предложила на спор искупаться нагишом. Кому не слабо? Не слабо, кроме нее, оказалось Сергею.

Они плескались в мутной речной воде до зари. Смеялись до слез, считали звезды, лежа на спине, и наслаждаясь тем, как прогретая за день вода ласкает их спины, а уже прохладный ночной ветерок обдувает обнаженную грудь.

Затем было утро, следующий день и вечер. Ночи не было. Очнувшись от романтического дурмана, Соня сбежала домой.

Именно сбежала. Пока Сергей был в ванной, Соня слушала плеск воды и сходила с ума от противоречивых чувств. Ей хотелось остаться, но она не могла не уйти. Соня понимала — еще несколько минут, и точка возврата останется позади. Они перешагнут черту, и дружба разлетится на тысячу осколков-воспоминаний, как упавший на мраморный пол тончайший стеклянный бокал. Но смогут ли они заменить дружбу на любовь? А если нет, что тогда? Услужливая память тут же подсунула картины из ее недавнего прошлого, только вместо бывшего мужа, Соня представляла Сергея. Вот он утром, в день ее рождения, вместо поздравления и поцелуев презрительно морщится при виде яичницы и спрашивает: «А где праздничный завтрак?». Вот вечером включает на всю громкость телевизор и кричит Соне, чтобы она угомонила сына, а то невозможно посмотреть фильм, а потом заявляет, что ему все надоело и он уходит к другой… Бросило в холодный пот. Нет, только не Сергей! Пусть их дружба, их отношения закончатся на чистой высокой ноте. И Соня сбежала домой.

В ту ночь телефон звонил беспрестанно. Соня сняла трубку лишь один раз. Чтобы сказать: «Прости, я не могу…».

С того дня Сергея исчез из ее жизни, и стало пусто. Проходили годы, и Соня все больше жалела о содеянном и боялась повторить эту ошибку еще раз. Боялась упустить, оттолкнуть свою судьбу. Может, именно поэтому она так преданно и навязчиво заглядывала в глаза каждому последующему своему мужчине, может оттого так сильно хотела угодить, уважить…

Соня вырвалась из плена воспоминаний и посмотрела на Шестакова. Тот все еще ждал ответа.

— Я не замужем, — призналась Соня. — А ты женат?

Сергей улыбнулся:

— Холост, как по паспорту, так и по душе. Софи, я очень изменился за прошедшие годы, и не только внешне. В этот раз я так просто тебя не отпущу.

Соня судорожно соображала, что бы такого сказать, спросить, дабы перевести разговор на другую тему. Она чувствовала себя неуютно — загнанной, пойманной в капкан. Неужели можно все вернуть и исправить? Неужели еще не поздно?

Со спасительным скрипом приоткрылась дверь:

— Сергей Юрьевич, можно вас? — спросил рослый парень, просунув голову в образовавшийся проем.

Шестаков вышел из кабинета. Он отсутствовал несколько минут, но этого времени Соне хватило, чтобы привести мысли в порядок.

«Поздно, — сказала себе Соня и вспомнила фразу из книги Федора Соллогуба, которую когда-то давал почитать Сергей: — Несчастье бросает тень вперед. Если мы снова будем вместе, я стану еще больше бояться его потерять, начну еще навязчивее заглядывать в глаза, и он меня бросит. Я этого не переживу…».

Шестаков вернулся.

— Софи, прости, но мне придется задать кучу неприятных вопросов. Работа у меня такая.

Шестаков открыл потертый ежедневник.

— Понимаю, — Соня приободряющее улыбнулась, — я еще не все забыла из уголовного права — методы расследования убийств.

— Криминалистики, — уточнил Сергей. — Методы расследования — это криминалистика.

— Да, наверное, — пробурчала Соня. — Ну, и о чем мне рассказывать?

— Давай по порядку. Говорят, что ваш директор не собирался отмечать Первомай, но потом передумал?

Соня кивнула.

— Он вообще не любил сабантуи на рабочем месте.

— А почему остался?

Соня в упор посмотрела на Шестакова. Она все понимала — так нужно. Его работа — опрашивать, устанавливать факты, копаться в грязном белье потерпевших. Она обязана рассказать все. Понимать-то понимала, но от этого не становилось легче. Давило ощущение брезгливости оттого, что ей придется рассказать офисные сплетни о людях, с которыми она проработала не один год. В то, что кто-то из ее сослуживцев мог убить Кононова, Соня не верила. И еще… неужели она должна рассказать Шестакову о том, что видела возле тела Кононова брелок Константина?!