Филип Марголин - Высшая справедливость

– Не теряйте надежды.

Решимость, которая прежде сквозила в чертах лица Сары, испарилась, женщина выглядела уставшей.

– У меня не осталось никакой надежды, Дана. Все, что осталось, – это бесконечная череда одинаковых дней. Можете себе представить, что значит сидеть в тесной камере наедине со своими мыслями? У меня была яркая жизнь. Я взбиралась на скрытые облаками вершины гор. Я парила на парашюте в воздухе, как орлица. А сегодня вижу небо полчаса в день. Теперь у меня наиболее вероятная возможность – умереть из-за преступления, которого я не совершала.

Возвращаясь в Портленд, Дана не переставала думать о Саре Вудраф. В ней все впечатляло. Прежде всего ее самообладание перед лицом многих несчастий, преодоление превратностей трудного детства, умение держаться, когда легче предаться отчаянию, достоинство, с которым она встретила Дану, в то время как многие люди в таких обстоятельствах стали бы просто заискивать… Дана представляла себе опасности, таящиеся в построении заключений о виновности или невиновности. Она не присутствовала в квартире Сары, повстречавшей Финли в ночь его убийства, но не могла не чувствовать, что если бы и была, то увидела бы, как Финли уходит из квартиры живым.

Виновна или невиновна была Сара, но Дане трудно было поверить, что жюри осудило бы Вудраф, если бы располагало всеми фактами. В голове добросовестного и справедливого члена жюри не могло бы не возникнуть разумного сомнения, если бы он знал о «Чайна си» и наркоторговцах, найденных в лесу убитыми. Она надеялась, что «Экспоузд» сможет поднять большой шум с целью возбудить общественное мнение, и молилась, чтобы ее расследование помогло Саре Вудраф избежать смерти.

Дана не могла поверить, что Монте Пайк являлся первым заместителем шефа ведомства окружного атторнея по уголовным делам в большом городе. Он более походил на студента-первокурсника, чем на выпускника юридического факультета университета. Его одежда не отличалась строгостью стиля, а волосы торчали во все стороны, как у участников панического бегства во время гонки быков. Если бы Пайк сказал, что он слеп и одевается без посторонней помощи, Дана приняла бы такое объяснение. Она знала также, что внешний вид Пайка обманчив. Мэри Гаррет сообщила, что у заместителя окружного атторнея степень Гарвардского университета и что он пользуется репутацией блестящего, справедливого, но жесткого процессуального противника.

– Благодарю за согласие встретиться, мистер Пайк.

– Ну, мне нечасто случается встречаться со знаменитостями. Отличная работа по делу Фаррингтона. Надо немало отваги, чтобы замахнуться на президента.

– Особого выбора у меня не было.

– Все же большинство людей спрятались бы в норы и занимались самобичеванием в вашем положении. Итак, чем обязан?

– Я уже говорила вашей секретарше, что работаю на «Экспоузд» и мне поручено собрать материал по делу Вудраф.

Пайк улыбнулся:

– Меня это не удивляет. Здесь заговоры, убийцы от ЦРУ, не говоря уже о мексиканских наркоборонах и кораблях-призраках. И поскольку любимые сюжеты таких газет, как ваша, – снежный человек, летающие тарелки и лох-несское чудовище, защита Вудраф даст замечательный литературный материал.

– Вы считаете, что «Чайна си», пятеро мертвецов и гашиш на его борту не существовали в действительности?

Пайк рассмеялся:

– Корабль и мертвецы, возможно, реальны. А вот гашиш… – Пайк пожал плечами. – Ничего определенного по этому вопросу нам неизвестно. Нет, защита в этом деле – плод беллетристики. Сара Вудраф застрелила Джона Финли и выбросила его тело в парке. Ниндзя и мексиканские боевики не имеют к этому никакого отношения. Остальное – составная часть умело поставленной Мэри Гаррет дымовой завесы.

– Ваши слова звучат довольно самоуверенно.

– А вы, вероятно, считаете меня одним из тех самовлюбленных юристов, которые заранее решают, что парень виновен, и затем подбирают доказательства для своей версии, исключая все, что ей противоречит. Я не такой. Мы с Мэри обсуждали это дело, когда она сообщила мне впервые то, что видел Освальд. Я не поддержал ее, но я дважды проверил каждую деталь доказательной базы дела после того, как она покинула мой кабинет.

Я отношусь к делу серьезно. Никогда не желал осуждать невиновного человека. Просто не считаю, что Сара Вудраф относится к этой категории. Если вас интересует почему, прочтите мое заключительное выступление на суде. Я не пытаюсь заслужить лавры атторнея театральной аффектацией. Я преподаю право, мисс Катлер. Суды для меня – семинары по конкретному инциденту, на которых я объясняю членам жюри, почему они могут обвинять человека с чистой совестью. Поверьте, если вы обнаружите свидетельство, которое поколеблет мое убеждение в виновности Вудраф, я тотчас побегу к судье с просьбой отменить казнь.

Дана встречалась со многими людьми, делающими своекорыстные заявления, но сейчас видела, что Пайк искренен.

– Я читала вашу заключительную речь. Смею вас уверить, я прочла стенограмму суда над мисс Вудраф еще до прибытия сюда. Но у меня другое мнение о свидетельствах, которые вы исключили. Думаю, жюри – подходящий орган для оценки их обоснованности. Все это дело с «Чайна си» попахивает мошеннической операцией, а люди, которые занимаются таким бизнесом, убили бы Джона Финли без колебаний, если бы сочли, что он представлял угрозу.

– Полагаю, что мы поняли друг друга. Кроме того, я бы не прибег к приоритету неразглашения государственных секретов, даже если бы согласился с его использованием. Это сделали федералы.

Дана поняла, что больше ничего не добьется от Пайка, поэтому изменила тему разговора:

– Насколько я понимаю, Макс Диц, прокурор, который выступал в первый раз на суде по делу мисс Вудраф со стороны обвинения, исчез.

Пайк прекратил улыбаться:

– Да, исчез.

– Что-нибудь известно о том, что с ним случилось?

– Его машину нашли в аэропорту, но это не послужило ключом к разгадке того, что случилось. Некоторые полагают, что он сел в самолет и отбыл в состоянии депрессии в неизвестном направлении. Я в это не верю. Ни с одного из его банковских счетов не снимались деньги, не пользовался он и своей кредитной картой, так на что же он живет?

– Как насчет четверти миллиона долларов, которые, как полагают, имелись у Финли?

– Да, я об этом слышал. Проблема в том, что никто не видел этих денег. Сомневаюсь, чтобы они существовали на самом деле. Да если и существуют, то они у похитителей или спасителей Финли, но не у Макса Дица.

– Где Дица видели в последний раз?

– В своем кабинете. Он попросил у секретарши пачку бланков повесток в суд. Она принесла их. Чуть позже он ушел. Секретарша сказала, что он выглядел возбужденным.