Джон Харт - Король лжи

Но какой курс выбрать? Как помешать Миллз сложить два и два?

Эта операция не относилась к области элементарной математики, и я мог придумать только один ответ. Перевести ее внимание на себя. Я готов был пасть ради Джин, если это требовалось, но это был последний способ.

Должен быть выход.

Добравшись до парка перед своим домом, я понял, что не могу вспомнить, как я очутился здесь. Только что я был У Джин, а теперь уже возле парка. Мигом. Приехал. Жуткое состояние.

Я свернул в переулок, который шел вдоль озера по направлению к дому, и увидел грузовой пикап, припаркованный на обочине. Подъехав ближе, я узнал его. На спуске я снизил скорость. Это был пикап Ванессы.

Я остановился рядом. Заглушил двигатель. Я видел ее через окно: она сидела, обхватив руками руль и уронив голову на руки, как будто спала или молилась. Если она и знала, что я был рядом, то не показывала этого, и в течение долгих секунд я наблюдал за ней, слыша свое дыхание в тишине. Медленно, неохотно она подняла голову и обернулась в мою сторону. В темноте я не мог ее как следует разглядеть, видел только так хорошо знакомые мне очертания. Я опустил стекло.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я.

– Ты меня испугал, – ответила она натянуто.

– Я не хотел. – Она шмыгнула носом, и я понял, что она плакала, глядела на мой дом и плакала.

– Я получила твое сообщение, – всхлипывала она. – Я подумала, что хочу увидеть тебя. Но… – Она жестом показала на дом, и я только сейчас заметил, что на подъездной дороге стояла вереница странных автомобилей, и у всех горели фары. Она смахнула слезы со щек, и я знал, что смутил ее.

– Ты подумала… – начал я.

Она не произнесла ни слова. На дорогу выехал автомобиль, и в свете его передних фар она выглядела подтянутой и красивой.

– Ты сделал мне больно, Джексон. – Пауза. – Не думала, что смогу позволить тебе снова обидеть меня подобным образом. Но тогда ты оставил это сообщение… – Потом она сломалась и, прежде чем снова взять себя в руки, коротко всхлипнула.

– Я подразумевал это. Все это.

– Мне необходимо ехать, – внезапно объявила она. Рука сама нашла ключ зажигания.

– Подожди, – попросил я. – Позволь мне поехать вместе с тобой. Обратно на ферму. – Я бы ей все рассказал: о Джин, Эзре, но главным образом о моих чувствах к ней и том позоре, который скрывал от нее все эти годы. – Мне так много надо сказать.

– Нет. – Ее голос был резким и громким. Потом смягчился: – Я не могу поехать туда. Нет.

– Ты можешь.

– Нет, не могу. Если бы я так сделала, боюсь, ты бы уничтожил меня, и я решила: ничто не заслуживает этого уничтожения. – Она завела пикап. – И даже ты.

– Ванесса, подожди.

– Не следуй за мной, Джексон.

Она уехала, а я смотрел на задние фары ее пикапа: вот они стали меньше, повернулись и исчезли. Я закрыл глаза и продолжал видеть красный свет. Наконец я поехал домой, припарковался между «мерседесом» и BMW и вошел в кухню через гараж. Из гостиной доносился смех; он прокатился через меня, пока я шел в комнату.

– О, вот и ты, – произнесла моя жена. – Как раз ко второму блюду.

Потом она поднялась и стремительно направилась ко мне, улыбка изменила ее лицо, и я не смог понять его выражения. В доме были две супружеские пары: Верстеры и еще кто-то, чьей фамилии я не знал. Они удивленно улыбались, и внезапно Барбара оказалась рядом со мной, пахнущая духами и вином. Она слегка прикоснулась к моей рубашке. Я увидел, что она волнуется. Нет, подумал я, она выглядит испуганной. Барбара наклонилась ко мне, обняла и сказала очень спокойно:

– Пожалуйста, не устраивай сцены. – Потом отклонилась назад. – Мы волновались о тебе.

Я глянул поверх ее головы – каждый кивал и улыбался, безукоризненно выглядя на фоне льняной скатерти и полированного серебра. В свете дюжины свечей сверкало красное вино в хрустальных бокалах, и я подумал о Джин и о растаявшем воске на ее шатком кухонном столе. Я представил ее в оранжевом тюремном френче в очереди за завтраком – теплой смесью коричневого цвета, которую шлепали заключенным на металлический поднос. Этот образ был таким ярким, что пришлось закрыть глаза. Когда я их открыл, Берт Верстер все еще сидел в моем кресле.

– Пойду переоденусь, – сказал я, повернулся и ушел. Захватил в кухне бутылку бурбона и вышел через черный ход. Как только за мной захлопнулась дверь, я услышал взрыв смеха. Вдыхая аромат ночного воздуха, я глядел на небо, пытаясь снять напряжение. До меня непрерывно доносился громкий раскатистый смех, напоминавший шум загруженной трассы, и я знал, что будет не так легко возвратиться к ним. Любопытно, как долго я вынужден буду не возвращаться, чтобы они это поняли? Какое оправдание несовершенству своего брака предложила Барбара?

Я пошел на задний двор, где нашел Боуна, пытающегося пробраться под забор. Посадил его в пикап, и мы поехали прочь от этого места, не оглянувшись. Я не мог спасти Джин, не сегодня вечером. Хотя Ванесса страдала от боли, я решил, что пришло время покончить с этим дерьмом раз и навсегда. Следя за дорогой, освещаемой фарами, я думал о том, что скажу Ванессе. Вспомнил тот день, когда мы встретились. В этот день мы прыгали ради Джимми через скакалку. Мне было двенадцать лет, и они сказали, что я – герой. Назвали меня храбрецом, о чем я даже не догадывался. Помню, как испугался, и потом мне было стыдно.

Его звали Джимми Вейкастер. Все называли его Джимми-Одно-О.

На то была причина.

У Джимми было только одно яичко, и этот факт следовал за ним по пятам, даже когда он переезжал с одного места на другое. Первая игра сезона – и Джимми взял один мяч на второй подаче. Когда он опустился, установилась ошеломляющая, абсолютная тишина. Пока он не начал кричать.

Когда все это началось, семейство Джимми было бедным. А операция для спасения его последнего яичка стоила дорого. Кто-то из родителей других детей организовал ему операцию, и две недели спустя мы устроили сбор денег для Джимми. Это происходило за городским моллом, когда он только открылся и наверх, в помещения его магазинов, еще не поднимали товар. План был прост. Делали ставки, а потом все прыгали через скакалку командами по четыре человека – какая команда сделает больше подскоков за час. Предполагалось, что это продлится весь день. Было двадцать команд. Восемьдесят детей.

Ванесса была одной из них. И я тоже.

Она была красивая.

Я предположил, что ей около пятнадцати, новенькая или второкурсница, причем очень спокойная. Как оказалось, не очень многие дети согласились прыгать в честь «ореха» Джимми. Я заметил ее платье пурпурного цвета буквально через минуту, как только вошел. Она стояла в конце длинного коридора, по диагонали от Скай-сити. Один или два раза она поймала на себе мой взгляд и даже улыбнулась, но это была хорошая улыбка, а не какая-то развратная. После этого я думал главным образом о ее улыбке и о том, как бы с ней поцеловаться. Я долго думал об этом. Вот такая у нее оказалась улыбка.