Чингиз Абдуллаев - Твой смертный грех

– Нет. Стрелял я. Они вошли к пожилым людям и начали их мучить. Я ударил первого и хотел нейтрализовать второго. Но он вытащил старика и приставил нож к его горлу, приказав мне положить пистолет на пол.

– А ты отказался? – уточнил Реваз.

– Да. Я выстрелил ему прямо в лоб и убил его.

Меня могла спасти только предельная честность, ведь наверняка Реваз все знал. Он удовлетворенно кивнул.

– Значит, ты еще и благородный человек, не сбежал, а полез выручать стариков, которые к тебе не имели никакого отношения. Почему ты туда полез? Ты уже заранее знал, что там будут мои люди?

– Знал. Они жили на первом этаже, и я все видел через занавеску.

– И все равно пошел?

– Мне было жалко стариков, они ни в чем не виноваты.

– А потом ты выследил Димарова?

– Да. Но он сбежал.

– Как это произошло?

– Мы стояли на лестнице, и он толкнул на меня бабушку с внуком. Пока я пытался удержать старую женщину, он сбежал.

– И, приехав со своими людьми в Уфу, перебил твою семью? – жестко произнес Реваз.

– Да. – Я опустил голову и незаметно вздохнул.

– Детей задушил, – словно размышляя, продолжал Реваз. – Сволочь, он и есть сволочь. Я тебе скажу, что я вот этой рукой шесть человек лично убил, – он показал мне свою большую ладонь, – и не жалею, что убил. Некоторые были моими врагами, некоторые – жертвами. Но маленьких детей я никогда не трогал, и старух тоже не убивал. И никого не насиловал. Есть преступления, за которые нормальному мужчине всегда бывает стыдно. Сволочь, который может ограбить своих товарищей, готов на любое преступление, чтобы скрыть свой постыдный поступок.

Он замолчал и молчал довольно долго. Я поднял голову и посмотрел на него. Его глуховатый голос с типично грузинским акцентом вызывал у меня в душе какой-то гулкий звон. Наверное, так боялись Сталина, когда он говорил на хорошем русском языке с грузинским акцентом. В этом было нечто мистическое.

– И ты не поехал обратно в Москву, – напомнил Реваз, – а пошел искать хромого Габдуллу. Откуда ты знал, что он был нашим «смотрящим» по Башкирии?

– Я работал в ночном клубе, а там всегда говорили, что любой спор может разрешить только он, поэтому и захотел его увидеть. Я понимал, что Димаров нарочно вырезал мою семью, чтобы я сразу бросился в Москву его искать. Но я знал, что он устроит засаду. Он был на меня обижен и хотел меня убить, чтобы я никому не рассказал о его подлости.

– Сам догадался насчет денег?

– Да.

– И насчет Габдуллы тоже сам?

– Да.

– Значит, ты еще и сообразительный, – вздохнул Реваз, – сколько у тебя достоинств… Но нас ты подвел. Хотел обмануть, дал слово Димарову его отпустить… Ты разве не подумал, что мы будем слушать твой разговор с этим иудой?

– Я в тот момент ничего не думал. Знал, что вам нужно найти деньги. Мне было противно его трогать. Если бы он дрался или оборонялся, тогда другое дело. А так, он висел, как свинья, готовая для раздела, и мне стало противно.

– И ты обещал его отпустить.

– Мне нужно было доказать свою версию. Я считал, что важнее всего найти ваши деньги.

– Правильно считал, иначе мы бы тебя туда подвесили. Только деньги не всегда самое главное. Это сейчас все бегают, суетятся, думают, что можно на деньги все купить – счастье, хорошую жизнь, красивую жену, здоровых детей. Все, без исключения. А я точно знаю, что деньги не самое главное. У твоего Димарова не было шансов остаться в живых, даже если бы он сдал тебе весь золотой запас Америки. Мы должны были его убить, чтобы все понимали – деньги не самое главное, есть вещи поважнее. Нельзя предавать товарищей, нельзя подставлять друзей, нельзя обманывать напарников. Ты меня понимаешь?

– Да.

– Но тебе не понравилось, как мы поступили с твоим обидчиком…

– Да.

– Я могу узнать, почему? Он организовал убийство твоей матери и семьи твоего брата. Почему тебе не понравился его вид?

– Не знаю. Мне показалось, что это была нарочитая жестокость.

– Конечно, – согласился Реваз, – показательная и мучительная. Мы его еще сфотографировали и послали всем нашим «смотрящим». Каждый должен знать, что именно бывает с тем, кто осмелится посягнуть на общие деньги. Нельзя воровать у своих, тогда вообще не остается никаких правил. Сейчас время плохое. Люди перестали соблюдать даже наши законы, воруют у своих товарищей, убивают своих напарников, спят с женами своих друзей. Очень плохое время.

И это говорил мне бандит с сорокапятилетним стажем, понимаете? Я тогда уже осознал одну истину. Даже у бандитов есть некие моральные кодексы, которые нельзя нарушать. Нельзя насиловать детей и подростков, нельзя мучить женщин, нельзя обманывать товарищей. Скажите, что они бандиты и убийцы, и вы будете правы. Скажите, что у них нет ничего святого, и вы снова будете правы. Скажите, что они грабят, убивают и воруют без всяких правил, и это будет правдой. Скажите, что они распространяют наркотики, торгуют контрабандой, крышуют проституток, угоняют автомобили, взламывают квартиры, убивают инкассаторов и сотрудников полиции, и вы снова будете правы. Но даже у этих людей есть свои правила, без которых они не могут выживать.

– Что нам с тобой делать? – подвел наконец итог Реваз. – Ты причинил нам столько беспокойства, убил одного нашего товарища, ранил другого, бегал от нас почти полгода. И вообще причинил нам много хлопот.

Я пожал плечами. Если будут убивать – пусть просто выстрелят в затылок. В конце концов, я не воровал их деньги. В тот момент мне было все равно.

– Почему молчишь? – спросил Реваз. – Подскажи, что нам с тобой делать?

– Что хотите, – ответил я, – мне уже все равно. Домой я не вернусь, там у меня никого не осталось.

– А куда ты хочешь идти?

– Не знаю. Учиться хотел, но куда мне сейчас учиться? Уже давно все забыл.

– Учиться – это правильно, – кивнул он, – сейчас время такое, когда нужно учиться. Сейчас к нам всякое барахло везут, компьютеры здесь собирают. А через несколько лет нужны будут ребята, которые смогут на этих компьютерах работать. Наши дураки думают, что кулаки и пистолеты все решают, но это не так. Скоро понадобятся совсем другие люди…

Я молчал. Эти лекции не для меня.

– Сделаем так. Я тебя отправлю сейчас в тихое место, чтобы ты там отдохнул и немного пришел в себя. А потом ты приедешь и будешь работать со мной. Мне нужны такие сообразительные и везучие ребята. Договорились?

Я посмотрел на него. Значит, он не только оставляет меня в живых, но и приглашает работать?

– Почему молчишь? Дар речи потерял? Согласен или хочешь уехать? Может, хочешь чистеньким остаться, нас презираешь? Тогда уходи, тебя никто не тронет. Только учти, что двоих напарников Димарова мы не нашли. Тех, которые с ним были у вас дома в Уфе. А они могут найти тебя, и тогда на нашу защиту не рассчитывай.