Дик Фрэнсис - По заказу

Однако не удержался и открыл крышку компьютера. Похоже, он довольно долго находился в спячке. Я включил его, пробудив к жизни, и занялся поисками информации. Вдруг от входной двери до меня донесся шум. Я похолодел и мысленно напрягся, попытавшись сочинить для Джульет правдоподобную историю. Надо было какого объяснить ей, почему я только что стоял на коленях в ее гостиной и просматривал личные файлы ее компьютера.

Шум у двери повторился. Я услышал металлический скрежет. Вслед за первым лязгом раздался второй.

Я побежал к двери гостиной, спрятался за нею и вгляделся в крохотный просвет между петлями. Письмо, опущенное в прорезь почтового ящика на двери, упало на половик, рядом с несколькими лежащими журналами, и крышка ящика с очередным лязгом закрылась. Почтальон! Он отошел от двери, его шаги были мне слышны. Я выбрался из укрытия, приблизился к окну гостиной и увидел, что он двинулся к соседнему дому.

Отдышавшись, я почувствовал, что мое сердце снова начало нормально биться.

Затем поглядел на часы. Мое время истекло.

Но я все же вернулся к компьютеру Джульет. С каким бы удовольствием я провел целый день, исследуя цифровой лабиринт. Неудивительно, что компьютеры становятся первой уликой и полиция забирает их сразу после ареста задержанных. В наши дни записи в персональном компьютере сделались окном в личную жизнь. Попытайтесь, если сумеете, уничтожить тексты, не предназначенные для посторонних глаз, но компьютеры их все равно запомнят. Компьютеры можно подкупить и вынудить их раскрыть наши тайны. В большинстве случаев жену нельзя заставить выступить с показаниями против мужа, и наоборот. Но подобной защиты от компьютеров ждать нельзя. Машина на столе – никому не друг, и она способна стать самым страшным врагом злодея.

Я опять отправил компьютер Джульет в долгую спячку. Потом широко распахнул входную дверь и быстро оглядел дорогу. Почтальон был в добрых сотнях ярдов от дома, удаляясь от него с каждым шагом. Больше я никого вокруг не заметил, запер дверь и уверенно направился к своей машине, припаркованной на кромке травы в пятидесяти ярдах от поселка и не видной из окон коттеджа Джульет. Забрался в нее и опустился на водительское сиденье. Моя рука дрожала. Наверное, я уже слишком стар для приключений в духе «плаща и шпаги».

В который раз проверил свою фотокамеру и пластиковый пакет с волосами, убедившись, что они на месте. С облегчением вздохнул и поехал в Лондон.

Ко времени возвращения я почувствовал усталость. В шесть утра путешествие от моей квартиры до Ламбурна заняло около часа, зато обратный путь оказался настоящим кошмаром. Три часа с постоянными заторами и очередными стартами по забитым пробками центральным дорогам, ведущим в Лондон. Шоссе М4 еще до Слоуфа сделалось сплошной толчеей.

Дома я снял «костюм для обыска» – черные джинсы, темный свитер и кроссовки, переодевшись в серые брюки, рубашку с голубым воротничком и черные кожаные ботинки со скользкими подошвами. Вставил в искусственную руку только что заряженную батарейку и выпил чашку черного кофе, чтобы перезарядиться самому.

Мне позвонила Марина и принялась умолять:

– Пожалуйста, приезжай поскорее и возьми меня отсюда. Я больше не выдержу эти бесконечные дневные телепередачи.

– Я буду у тебя чуть попозже и привезу что-нибудь почитать.

– Но я хочу вернуться домой.

– Нет, тебе нужно отлежаться в постели и как следует отдохнуть. Мне об этом сказали врачи.

«Как странно, – подумал я. – Всю свою жокейскую жизнь именно я старался пропускать мимо ушей советы врачей с их благими намерениями, а Дженни прислушивалась к ним и рассуждала в стиле моей последней фразы. Это меня застали крутящим педали велосипеда после того, как хирург, удаливший мне селезенку, приказал лежать в постели и не вставать. И это я однажды попытался срезать кухонным ножом гипс, наложенный на сместившиеся в результате падения кости лодыжки».

Я не без труда уговорил Марину остаться в больнице на день-другой и обещал выяснить, что тогда можно будет сделать.

В час ланча я сел в метро и добрался до Линкольн'с Инн Филдс со своим драгоценным пакетом, собираясь отдать его Рози. Но предварительно позвонил ей домой и попросил приехать на работу в субботний полдень. Она охотно согласилась уделить время анализу найденных волос.

Когда Рози поднялась к себе в лабораторию, я отнес камеру в фотомастерскую на углу Кингсуэй. Там имелся один из аппаратов, способных за считаные минуты превращать отснятую пленку в яркие, четко отпечатанные снимки. Я заказал по два экземпляра всех кадров, хранившихся в памяти моей камеры. Среди них были снимки полицейского обыска дома Билла Бартона после его ареста и фотографии кабинета, заснятые через окно в день его смерти. Множество снимков лица Марины со швами над бровью и на губе, шесть фотографий гардероба Джульет, до отказа набитого дизайнерской одеждой, и, наконец, самый свежий снимок расчески с волосами на зубцах.

Я вернулся в институт, поднялся наверх, но Рози нигде не было видно. Так что я сел в приемной, где с меня не сводил глаз бдительный институтский охранник, и начал читать брошюры, призывавшие жертвовать средства на исследования рака. В них подробно разъяснялась особая важность диагноза ранних стадий раковых заболеваний. До появления Рози я успел не только бросить всю завалявшуюся в карманах наличность в прорезь жестяного ящика для сбора пожертвований, но и стал осторожно ощупывать свое тело. Вдруг на нем в интимных местах обнаружатся подозрительные бугорки и шишки?

Рози спустилась в лифте, выбежала в холл и воскликнула:

– Джекпот! Мы сорвали двойной куш! Она чуть ли не подпрыгивала от волнения.

– В сущности, это двойной джекпот.

– Почему двойной? – спросил я.

– Я отдельно протестировала каждый волосок в этом пакете, – сообщила она. – И они принадлежат двум разным людям. Большинство из них – волосы женщины, облизавшей прошлым вечером краешек конверта.

– А другие? – не вытерпел я.

– А другие – волосы мужчины, напавшего на Марину на той неделе.

– Ты ублюдок, – заявил Крис Бишер. – И решил использовать меня втемную.

Он был прав в обоих случаях.

Я позвонил ему днем в субботу, продолжая наблюдать по телевизору за скачками в Кемптоне.

– Тебе незачем было так торопиться, – заметил я.

– Зря мы во все это ввязались. Я сейчас жалею. В конце концов, не такая уж это сенсация, верно?

– Откуда ты знаешь? – насторожился я.

– Следствие буксует, как же мне не догадаться? – Он и впрямь был неглупый малый. – Чертова полиция не реагирует. Проклятый болтун Падди О'Фитч. Зачем я только его послушал?

– Я могу с тобой повидаться? – поинтересовался я.