Юрий Тихонов - Следствием установлено…

Пока она ходила, Вершинин достал письмо, которое принесла ему Кулешова, и внимательно присмотрелся к особенностям почерка, чтобы не пропустить похожий.

Долго изучал он груду бумаг, но так и не наткнулся на нужный текст. Не встретил и почерка, похожего на рукописный текст анонимки. Несколько раз Зимина порывалась завязать с ним разговор, но Вячеслав отвечал односложно. В душе отнес ее почему-то к числу приближенных Колчина, получивших указания помешать следствию.

— Личные дела можно забрать? — поинтересовалась она, когда Вершинин отложил их в сторону.

— Пожалуй, — со вздохом согласился он и сложил их в ровную стопку.

— Личные дела! — задумчиво сказала Зимина, разгоняя облачко дыма над своим столом. — Чего они стоят? Чистая формальность. Родился, женился, работал там, работал здесь. Личные дела не дают подлинного представления о человеке. Все приблизительно одинаково. Посмотришь их, полистаешь — полный порядок, и только. А когда начнет работать, выясняется, что это за человек: и пьяницы попадаются, и лодыри, а характеристики — ну прямо луч света в темном царстве. Может, побаивались его, не хотели связываться или отделаться надо было, а может, начальству угождал, вот и дали такую характеристику. Если так будет продолжаться, то лучше перейти к обычным учетным карточкам, по крайней мере, экономия бумаги.

Вершинин слушал с интересом. Ее слова во многом совпадали с его собственными мыслями. Он воспринимал как самую большую несправедливость, когда ничтожество, а то и просто дурак преуспевает в жизни, обладая одними лишь безупречными анкетными данными. Случись что потом, «позвольте, — скажут те, кто ему покровительствовал, — чистейшая биография, кристальный человек».

— К сожалению, приходится пока довольствоваться тем, что есть, — согласился с Зиминой Вершинин, — но нас это не страшит — следствие все поставит на свои места. Мы на веру слова не воспринимаем. Проверка, проверка и еще раз проверка. Конечно, теперь она становится более затруднительной.

— Мне показалось — вы сильно разочарованы.

— Как сказать, — устало ответил Вячеслав, раздумывая, стоит ли быть откровенным с Зиминой. — Меня ведь каждая, пусть даже не подтвердившаяся версия, приближает к успеху.

— Не всегда. И следствие иногда заходит в тупик.

Вершинин промолчал. Зимина располагала к себе. Она производила впечатление человека честного и не болтливого.

— Послушайте, Зинаида Дмитриевна, — решился он. — Вы верно уловили мое состояние. Я действительно разочарован. Взгляните, пожалуйста. — Он подошел к столу Зиминой и разложил перед ней фотокопии анонимных писем. — Вам знаком этот шрифт?

Зимина внимательно рассматривала каждый фотоснимок, почти поднося его к близоруким глазам. Потом подумала и отрицательно покачала головой.

— Трудно сказать, тут сняты отдельные фрагменты текста, а желательно увидеть подлинный. Тогда можно говорить определенней.

Поколебавшись секунду, Вячеслав извлек из портфеля подлинник одного из писем и передал Зиминой.

— Только прошу молчать.

Она кивнула и углубилась в чтение.

— Шрифт мне явно знаком, — заявила Зинаида Дмитриевна, подумав. — Вот это — двойное изображение буквы «к». Я могу поклясться, что прежде его видела, но где и когда?

— Припомните, ради бога, припомните, Зинаида Дмитриевна! Откуда она вышла, эта бумага? Из какого отдела?

— Рада бы… наверное, эта машинка давно не при деле. Шрифт в какие-то времена промелькнул передо мной, но когда?..

— Все-таки, — настаивал Вячеслав, — он ассоциируется у вас с заводом или попадался при других обстоятельствах?

— Скорее всего, машинка с таким шрифтом была на заводе.

— Я просмотрел документы, выходившие за последние пять лет из цехов и отделов завода, но подобного шрифта не встретил.

— Давайте посмотрим в архиве еще за пять лет, можно за десять. Я ведь работаю на заводе давно.

— А вдруг впадете в немилость у начальства или угодите под огонь так называемых доброжелателей? — полюбопытствовал Вершинин.

— Пусть. От Колчина я разрешение получила, да и мне скоро на пенсию. А потом… что нового могут на меня еще написать?

— Разве писали?

— Да. Насчет моего морального облика. Сына, мол, на фронте прижила неизвестно от кого, и другое в том же духе. Ну, да ладно. Честно говоря, мне хочется помочь вам и… Кулешову. Другого такого директора трудно найти.

Она повела его в архив. Им пришлось перелопатить много бумаги, прежде чем, листая очередную разлохмаченную папку, Зимина в раздумье сказала:

— Взгляните, кажется, похоже.

С треском, так что лопнули полуистлевшие суровые нитки, Вершинин раскрыл папку и принялся изучать выцветшие строчки. Документ был восьмилетней давности и содержал сведения о работе производственно-технического отдела. Шрифты пишущих машинок оказались удивительно схожими, но имелись и различия в тексте документа. Буква «р», например, дефекта не имела, а «к» давала двойное изображение, как в анонимках.

— Машинка тогда была поновей, — пояснила Зимина и подала Вершинину еще одну папку с документом, отпечатанным аналогичным шрифтом. — Прошло восемь лет. Удивительно, что на ней еще печатают.

«Правильно, — подумал Вячеслав, — за такое время шрифт мог измениться куда больше. Сейчас только криминалистическая экспертиза установит, на одной ли и той же машинке выполнены оба текста».

— Теперь остается отыскать ее, — заметил он.

— Задача трудная, — отозвалась Зинаида Дмитриевна, — ведь последний документ напечатан на этой машинке лет восемь назад, а я работаю около девяти. Значит, отстучав эти последние сведения о работе производственно-технического отдела, она канула в лету и выплыла два с лишним года назад. Попробуйте найти следы этой машинки на заводе. Живы люди, работавшие в то время, они могут вспомнить. Вашу задачу облегчит то, что судьба каждого множительного механизма, в том числе и машинки, предопределена. Став непригодной, она подлежит списанию и уничтожению. Следовательно, надо найти акт и двигаться от него.

— Спасибо вам за помощь и совет. Именно таким путем я и пойду. Рад, что не обманулся в вас, — добавил он искренне.

— Не понравилась с первого взгляда? Бывает. Но мне кажется, что наш разговор стоит продолжать. Вы могли бы получить от меня более ценную информацию.

— Например?

— Например, о людях, написавших анонимки на директора.

— От вас? — удивился Вершинин. — Ну знаете! С таким вопросом я боюсь обращаться к работникам завода. Каждый вспоминает фельетон в газете и предпочитает отмалчиваться.

— Игоря Арсентьевича в фельетоне критиковали не совсем справедливо. По существу в своих подозрениях он не ошибся, а способ, которым действовал… За это ему и досталось. А какие еще у него были средства? Кто бы помог ему искать? Да никто. Я и сейчас-то удивлена вашему присутствию. Вот он и решил собственными силами найти обидчика.