Юрий Тихонов - Следствием установлено…

— Почему? — удивился тот.

— А потому. Знаю я его хорошо, изучил. Пообещает одно, а сделает другое.

— Ну да? — недоверчиво переспросил парень в спортивной шапочке, — я слышал, Колчин — хороший.

— Хороший, когда спит зубами к стенке, — запальчиво выкрикнул другой. — Я тоже раньше не верил. Теперь сам убедился. Помню, Кулешов в отпуске был или болел, а Колчин исполнял обязанности. Наказали меня тогда по представлению начальника цеха неправильно. Я с жалобой. Прокурор приказ опротестовал. Иду к Колчину. «Переводите на прежнюю работу», — говорю. Встретил, куда лучше. «Да, да, — обещает, — немедленно разберемся и переведем». Раза три я после ходил к нему, все обещал. Наконец, донял я его, звонит при мне в отдел кадров, почти кричит: «Почему до сих пор волокитите, сейчас же издать приказ» и так далее и тому подобное. Я с легким сердцем туда. Там меня мариновали часа три, да попусту. Помню, горячился по наивности, доказывал, мол, сам Колчин приказал, а все зря. Кинулся к нему — оказалось, в Москву уехал на два дня. Старичок тогда один из отдела кадров, на пенсии он сейчас, отзывает меня в сторону и шепчет потихоньку: «Чего ты, парень, зря нервы тратишь?» «Как чего? — удивился я. — Вам, бюрократам, начальство приказывает, при мне звонит, а вы тянете, не выполняете». Старичок тот посмотрел на меня с сожалением и говорит: «Эх, Петя, Петя! Важно ведь не то, что Колчин при тебе кадровику говорил, а что он после сказал, когда ты от него ушел». Меня словно обухом по голове стукнуло: разве мог бы начальник отдела кадров не исполнить распоряжение директора? Больше я к Колчину не ходил. Дождался Кулешова, тот сразу решил.

— Ну и ну! — удивился его собеседник.

Из приемной в коридор гуськом потянулись запаренные люди. Они с любопытством косились на Вершинина, докуривавшего сигарету. На пороге появился крепко сбитый мужчина с тугой волной седых волос, резко контрастирующих с молодым лицом. Из-за его плеча выглядывал человек в дымчатых очках. Он едва заметно указал на Вершинина, и мужчина направился к нему. Вячеслав догадался, что это Колчин.

— Прошу извинить, — неожиданно тонким голосом сказал он, знаком приглашая зайти в приемную. — Дела, дела, дела.

В приемной Вершинин направился сразу к двери с табличкой «Колчин В. К.».

— Не сюда, — остановил его тот и открыл противоположную, ведущую в кабинет Кулешова. — Я временно нахожусь здесь, пока директор болеет, тут селектор и прочее, — поспешно пояснил он, заметив удивление гостя.

Однако в кабинете заместитель директора уселся во вращающееся кресло уверенно, по-хозяйски, поправив небрежным жестом миниатюрный микрофон. Колчин обладал респектабельной внешностью. Это впечатление несколько портилось, когда он поворачивался в профиль. Нижняя челюсть заметно выдавалась вперед, а постоянно сложенные трубочкой губы создавали впечатление, будто он вот-вот пошлет воздушный поцелуй.

Вершинин с любопытством присматривался к человеку, известному ему заочно по скупым штрихам Охочего, услышанному в коридоре разговору рабочих. Вячеслава так и подмывало бросить злую реплику насчет бесцеремонно занятого кабинета, но потом все же решил не начинать разговор со стычки.

— Я к вам на секунду, — деловито сказал он. — Мне надо ознакомиться с рядом документов. Дайте указание начальнику отдела кадров.

— Если не секрет, скажите, в связи с чем нужны вам наши документы? — со слащавой улыбочкой спросил Колчин.

— В связи с расследованием уголовного дела о клевете на директора завода Кулешова.

— Наша уважаемая прокуратура занимается и такими делами? — тонко ухмыльнулся тот.

Вершинин понял, что по сути вопрос прозвучал бы приблизительно так: «Прокуратуре, по-видимому, нечего делать, если она решила заниматься такими вопросами». Однако он пропустил насмешку мимо ушей и сухо ответил:

— И такими.

— Похвально, похвально. Интересы каждого человека у нас охраняются законом.

Вячеслав промолчал.

— А ведь комиссии тут всяческие были… сверху. Разбирались. У вас нет к ним доверия?

— Мы проверяем и достоверность выводов комиссий.

Вершинин сообразил, что Колчин под любым предлогом пытается выведать у него хоть что-нибудь, и потому отвечал коротко и односложно.

— Ваша, правда, товарищ Вершинин, — вдруг легко согласился Колчин, — конечно, надо проверять. Прокуратура есть прокуратура. Высший орган надзора. И поделом. Сколько развелось писак этих — деваться некуда. Пишут и пишут. Совсем записали мужика. А в чем он виноват? Да ни в чем. Ну разве ерунда какая-нибудь. А они пишут и пишут. До каких инстанций дошли и до каких еще дойдут. Разве так просто они успокоятся?

Вячеслав сидел с каменным лицом, сделав вид, что не понял намека.

— С Ефремовой-то у него некрасивая история получается, все считают, что она любовница Игоря Арсеньевича. Ну, да кто из нас безгрешен, — плутовато подмигнул он Вершинину, но, наткнувшись на его холодный взгляд, сразу перешел на серьезный тон. — Какие документы вам нужны?

— Отчеты о производственной деятельности завода за пять лет, финансовые документы в части расходования фонда премирования, личные дела отдельных сотрудников и все, что понадобится по ходу проверки.

— Я дам указание Зиминой.

— Благодарю, — Вершинин встал и направился к выходу.

— Скажите, — остановил его Колчин у самой двери, — известно вам, хотя бы предположительно, кто занимается этой писаниной?

— Нет. А вам?

— Мне? Почему мне?

— Работаете на заводе давно, людей знаете. Могли бы сказать в порядке помощи следствию.

— Ну, таких разве узнаешь, — разочарованно протянул тот.

«Странный разговор у нас получился, — размышлял Вершинин по дороге в отдел кадров. — Оба остались недовольны друг другом. Ясно как дважды два — Колчин чувствует себя директором. Стремление вполне понятное, но преждевременно залезать в чужой кабинет… Он даже не скрывает отношения ко мне. А слегка прикрытая угроза — анонимщики дойдут до самых высоких инстанций… Велико же его желание сесть в директорское кресло. Наверно, и Зиминой после моего ухода дал указание показывать не все документы. Все равно заставлю. И хорошо, что я не сказал ему о пишущей машинке».

Главной целью сегодняшнего посещения завода у Вершинина было найти пишущую машинку, на которой печатались анонимки, или хотя бы ее следы. Среди кипы документов, которые ему предстояло просмотреть, он рассчитывал отыскать текст с характерными особенностями букв «р» и «к». Отчеты о производственной деятельности завода позволяли ему ознакомиться с документами, вышедшими из всех цехов и отделов завода за пять лет.

— Постарайтесь не афишировать моего присутствия, — попросил он Зимину, направляя ее за личными делами работников заводоуправления.