Евгений Сухов - Ларец с опасным сюрпризом

– Чего же ты все лежишь, Лексей? Неужто на пруд не хочешь сходить? Ребятня, чай, уже тебя заждалась.

Наследник перевел взгляд на императрицу.

– Матушка не разрешает.

– Теперь уже можно, – кивнув, отвечал Григорий, поймав обеспокоенный взгляд Александры Федоровны. – Давай, поднимайся, только трусишки-то надень. Хе-хе!

Наследник поднялся на удивление легко. Тело его выглядело здоровым и очень сильным. Ничто не свидетельствовало о недавней болезни.

– Вот и славно, – просто проговорил старец. – Пойду я… Мне еще помолиться надобно.

– Григорий Ефимович, – неожиданно громко произнес государь.

Распутин удивленно посмотрел на государя, и Николай Александрович в который раз почувствовал силу, исходящую от его серо-голубых глаз, противостоять которой было весьма непросто.

– Слушаю, Николай Александрович.

– У меня к тебе есть небольшая просьба, – негромко проговорил царь.

– Просьба? – удивленно протянул Распутин.

Не столь часто человек, наделенный абсолютной властью и неограниченными возможностями, обращается к обыкновенному крестьянину с просьбой. Было видно, что старец слегка озадачен.

– Пройдем в мой кабинет, я там тебе все объясню.

Не дожидаясь ответа, государь поспешно направился к выходу, увлекая за собой изумленного старца.

Кабинет императора был обставлен просто, аскетически. В его обстановке не было ничего такого, за что можно было бы зацепиться взглядом. Отсутствовали даже семейные фотографии, уместные в данном месте. Всего-то простенький стол, два стула, три шкафа с книгами. Вот разве что шкура белого медведя, как бы небрежно брошенная на полу, не укладывалась в общий настрой.

Распутин сел на предложенный стул и в ожидании уставился на государя. Николай Александрович взгляда не отвел, пытался разгадать секрет старца. Что же в нем было такого, что отличало его от многих других провидцев, стремившихся проникнуть на царский двор? Безусловно, Распутин имел весьма колоритную внешность. Был огромного роста, имел правильные черты лица, в чем-то даже привлекательные, по-мужицки длинную бороду, с легким прищуром невероятно пронзительные глаза. Силен в Священном Писании и способен вести часами разговоры на религиозную тему. Сильно нравится женщинам, причем практически не прилагает для этого усилий…

Однако всего этого чрезвычайно мало, чтобы завоевать доверие царской семьи. Имеется масса людей, в том числе и духовного звания, желающих отвадить Григория Распутина от царствующего дома. Совсем недавно первенствующий чин Святейшего Синода, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний доложил о негативном влиянии Распутина на императрицу. Но этот навет заставил императрицу с еще большим недоверием относиться к людям, порочившим Распутина. Наоборот, старец сделался во дворце еще более желанным гостем. Главная причина расположения Аликс к Распутину заключалась в том, что он успешно лечил наследника, где оставались бессильными мировые светила. Удивительно, но Григорий останавливал болезнь лишь одним своим появлением.

– Григорий… я прошу тебя правильно меня понять…

Распутин в ожидании смотрел на государя, удивляясь все более. Неожиданно царь наклонился и, порывшись в столе, извлек из него небольшую деревянную шкатулку. Открыв ее, протянул Григорию.

– Эко диво, – невольно вырвалось у Распутина, когда он увидел пасхальное яйцо. – Что же это?

– Это пасхальное яйцо, смастерил его ювелир Фаберже. Называется «Ангел-Хранитель».

– Чудно, – отвечал Распутин, расплываясь в довольной улыбке.

– Дорогой Григорий, ты много делаешь для лечения нашего дорогого малютки. Страшно даже подумать, что бы с ним произошло, если бы не твоя помощь. Врачи были совершенно бессильны… Тогда, в поезде, – чувствовалось, что слова даются государю не без труда, – они предупредили меня, чтобы я готовился к самому худшему. Для меня и Аликс ты оставался единственной надеждой. Лейб-медики до сих пор поражаются, как тебе удалось остановить кровь.

– Покудова я жив, жив будет и малютка, – неожиданно обронил Григорий. – Так что беспокоиться тебе не стоит, Николай Александрович. А уж я сумею донести свои молитвы до Господа Бога.

Он выглядел на удивление свежо, как будто бы и не было двух бессонных ночей. Здоровья старец был немереного. Возможно, что именно отсюда у него столь невероятный дар целителя.

– Григорий, для наследника ты с трех лет ангел-хранитель. Не обижай меня и Аликс, прими от нас этот скромный подарок, пусть он тебе напоминает об Алексее.

– Как же так, Николай Лексаныч, – несколько сконфуженно проговорил старец. – Неужто ты не знаешь, что за свое л е карство я ни денег, ни даров не беру. Ежели, конечно, стол хороший накроют и мадеру поставят, тогда отказываться не стану. Уважу! А чтобы подарки… – покачал он головой, посмотрев на яйцо Фаберже. – Да чтобы еще с драгоценными каменьями… Ни в жисть не брал! Как же я после того лечить стану? А ежели дар пропадет?

– Ты вправе распорядиться нашим подарком, как тебе заблагорассудится. Но вещь редкая, другой такой не сыщешь во всем мире. Взгляни, Григорий.

– Эх, государь, Николай Лексаныч, – укоризненно покачал головой старец, – даже не знаю, что и сказать…

Взяв из рук царя пасхальное яйцо, он приоткрыл его и весело рассмеялся:

– Ха-ха-ха! Чудно! Колыбель в нутрях!

Самодержец улыбнулся.

– А ты, Григорий, посмотри, что в коляске. Это тоже сюрприз.

Приоткрыв коляску, старец задорно рассмеялся. Царь подумал о том, что прежде ему не доводилось слышать смеха Распутина. Забавно, однако!

– Царевич Лексей! А как похож! Это надо же такое сработать… Ну и дела! – Неожиданно он вновь стал серьезным. – Но взять не могу. Не положено. – И отставил пасхальное яйцо в сторону.

Государь оставался непреклонен.

– Пойми меня правильно, Григорий, это не только моя просьба, об этом просила еще и Аликс.

– Матушка? – В голосе Григория послышалась слабина.

– Да… Ты просто его возьми. Можешь отдать его дочерям, а можешь подарить кому желаешь. Только сделай милость, не откажи!

– Ну, коли так, государь, – с видимой неохотой потянулся Распутин за пасхальным яйцом. – Благодарствую. Пойду я… Надобно еще Маняше Долгоруковой заговор сделать. Все на мигрень жалуется. Уж я ее излечу! – пообещал он серьезно.

– Коли так, Григорий, ступай, – не сумел сдержать улыбки Николай Александрович.

Старец ушел.

Николай Александрович посмотрел вниз из окна. Григорий уверенно вышел из здания и быстрой походкой направился мимо колонн к стоявшим рядком экипажам. У клумбы с георгинами прогуливались несколько статс-дам, в одной из которых государь узнал близкую подругу Аликс – Юлию Ден. Заметив приближающегося Распутина, она с подчеркнутым пиететом приблизилась к старцу и, взяв его ладонь, приложилась к его пальцам губами. Распутин чинно благословил приостановившихся женщин и, не оглядываясь, столь же быстрым шагом заторопился к экипажу.