Камилла Лэкберг - Письмо от русалки

— Наверняка, — вяло согласился Патрик, не сводя глаз с рисунков.

— На этот раз мы отлично поработали, Хедстрём! Я просто должен это сказать. Конечно, поначалу дело шло туго, но когда мы решили прибавить темп и проделали оперативную работу, пошли надежными, проверенными методами, успех не заставил себя ждать!

— Да-да, — проговорил Патрик. Сегодня у него не было сил раздражаться на Мелльберга. Он потер ладонью грудную клетку. Там по-прежнему болело. Наверное, он ударился сильнее, чем ему показалось поначалу.

— Пойду в свой кабинет, — сказал Мелльберг. — Только что звонили из «Афтонбладет», так что с минуты на минуту проявится и «Экспрессен».

— Угу, — проговорил Патрик, продолжая тереть грудь ладонью. Проклятье, как больно! Может быть, ему полегчает, если он немного пройдется.

Он поднялся и вышел на кухню. Как всегда, кофе закончился как раз тогда, когда он вознамерился выпить чашечку. Паула вошла следом за ним.

— Мы закончили там. Я просто ошеломлена. Никогда бы не подумала.

— Не-а, — пробормотал Патрик. Он понимал, что разговаривает невежливо, но на него навалилась невероятная усталость. Он не в силах говорить об этом деле, не в силах думать об Алисе и Кристиане, маленьком мальчике, который охранял тело мертвой матери, загнивающее на летней жаре.

Не сводя глаз с кофеварки, Хедстрём отмерил несколько мерок. Сколько он положил? Две или три? Он уже не помнил. Попытался сосредоточиться, но очередная мерка просыпалась мимо. Он зачерпнул еще кофе из пакета, но тут в груди кольнуло, и он охнул от боли.

— Патрик, что с тобой? Патрик?

Он слышал голос Паулы, но тот доносился откуда-то издалека. Патрик проигнорировал его, собираясь насыпать в кофеварку еще кофе, но рука ему не повиновалась. Перед глазами сверкнуло, и боль в груди стала в тысячу раз острее. Он успел подумать: что-то не так, это что-то плохое.

Затем все погрузилось в черноту.

— Так он посылал угрозы сам себе?

Анна заерзала на стуле. Ребенок в животе давил на мочевой пузырь, и на самом деле ей давно пора было сходить в туалет, но она не могла оторваться.

— Да, и другим тоже, — ответила Эрика. — Не знаю, получал ли угрозы Магнус. Скорее всего, нет.

— Но почему все это началось, когда он стал работать над книгой?

— Опять же, это всего лишь догадки. Но, по мнению Турвальда, он мог обнаружить, что принимать лекарства и одновременно писать книгу довольно трудно. Препараты от шизофрении дают серьезные побочные эффекты, такие, как усталость и медлительность, — ему было трудно сосредоточиться над книгой. Моя догадка заключается в том, что он перестал их принимать, и тогда его болезнь, которую многие годы удавалось сдерживать, снова активизировалась. Обострилось и раздвоение личности. Главным объектом ненависти для Кристиана стал он сам — видимо, оказался не в состоянии справляться с тем чувством вины, которое с годами становилось все больше. Так что его личность разделилась на две: Кристиана, который пытался все забыть и жить нормальной жизнью, и Русалку, или Алису, которая ненавидела Кристиана и напоминала ему о его поступках.

Эрика снова и снова терпеливо все объясняла. Понять такое было непросто — на самом деле почти невозможно. Турвальд подчеркнул, что болезнь редко принимает такие острые проявления. Случай достаточно необычный. Однако и жизнь у Кристиана была необычная. Ему пришлось пережить такое, что сломило бы и самого сильного.

— Именно поэтому он и покончил с собой, — сказала Эрика. — В оставленном им письме сказано, что он должен спасти их от нее. И единственный способ — дать ей то, чего она желает. То есть его.

— Но ведь это он сам написал слова на стене в детской, он сам был источником угрозы!

— Именно так. Когда он понял, что любит своих сыновей, то осознал, что спасти их можно только одним способом — устранить того, из-за кого она стремится причинить им вред. То есть его самого. В его представления Русалка — реальное существо, а не плод фантазии. Она существовала на самом деле и хотела убить его семью, как она лишила жизни Марию и Эмиля. Так что он спас их, принеся в жертву собственную жизнь.

Анна смахнула слезинку.

— Какой ужас!

— Да, ужасная история, — кивнула Эрика.

Снова раздался резкий звонок, и Эрика раздраженно схватила телефон.

— Ну, если это опять проклятые журналисты, то я… Эрика Фальк! — Ее лицо прояснилось. — Привет, Анника! — Затем лицо ее снова изменилось, она тяжело задышала. — Что ты говоришь? Куда его увезли? В Уддеваллу?

Анна встревоженно посмотрела на сестру. Рука Эрики, державшая телефон, задрожала.

— Что случилось? — спросила Анна, когда Эрика положила трубку.

Эрика сглотнула. Ее глаза заполнились слезами.

— Патрик упал в обморок, — прошептала она. — Они подозревают, что у него инфаркт. Его отправили на «Скорой помощи» в Уддеваллу.

На мгновение Анна замерла. Но затем в ней взяла верх ее активная сторона. Она резко поднялась и направилась к двери. Ключи от машины лежали на комоде в холле, и она прихватила их по дороге.

— Мы едем в Уддеваллу. Пошли. Я поведу.

Эрика молча последовала за ней. Ей казалось, что весь мир вокруг нее рухнул.

Луиза рывком выехала на дорогу, так что камешки полетели из-под колес. Надо торопиться. Самолет Эрика улетает через два часа, а она хотела быть на месте, когда его задержит полиция.

Она ехала очень быстро. Ей пришлось превысить скорость, если она хочет успеть вовремя. Однако, доехав до заправки, Луиза вспомнила, что оставила дома бумажник. Бензина явно не хватит до Гётеборга, поэтому она громко выругалась и резко развернулась на перекрестке.

Она потеряет время, вернувшись домой за бумажником, но у нее нет выбора.

Но до чего же приятно держать ситуацию под контролем! Эта мысль не покидала Луизу, когда она проносилась по улочкам Фьельбаки. Она чувствовала себя совсем другим человеком. Приятная расслабленность и уверенность в себе. Ощущение власти сделало ее красивой и сильной. Мир казался прекрасным, и впервые за много лет он принадлежал ей.

Как он удивится! Эрик небось и не предполагал, что она докопается до его замыслов — тем более что она позвонит в полицию. Луиза рассмеялась, когда машина перелетела через вершину холма Галэрбаккен. Теперь она свободна. Больше ей не придется танцевать этот унизительный танец. Она избавилась от бесконечной лжи, унизительных комментариев — она избавилась от него. Луиза еще сильнее нажала на педаль газа. «Мерседес» несся, как копье, навстречу новой жизни. Скорость принадлежала ей, все принадлежало ей. Жизнь снова была в ее руках.

Она заметила их слишком поздно. Всего на секунду оторвала взгляд от дороги, посмотрела на воду, полюбовавшись, как красиво лежит на море лед… Всего на секунду, но этого оказалось достаточно. Она поняла, что ее вынесло на встречную полосу, и успела разглядеть двух женщин во встречной машине — двух женщин, которые открыли рот и закричали во весь голос.