Фаниль Галеев - По следам призрака

— Что вы, что вы, — поспешил успокоить ее Мустафин и открыл дверь комнаты, используемой им в качестве рабочего кабинета. — Проходите, прошу вас. Садитесь!.. Если не ошибаюсь, вы — Портнова Евдокия Ивановна. Я собирался встретиться с вами, но вы были заняты…

— Да, я была занята эти дни, — все тем же тихим, ослабшим голосом произнесла она, пытаясь изобразить на лице нечто похожее на улыбку, — а теперь вот свободна, как видите…

Казалось, еще миг и из глаз ее хлынут слезы, но она прикусила губу, сжалась в комок и, посидев так немного, проговорила с дрожью в голосе:

— Мы похоронили ее и, не знаю почему, меня потянуло сюда…

Из зала послышались звуки пианино — и нестройные детские голоса, перебивая друг друга, запели:

Мустафин встал и быстро прикрыл дверь.

— Простите, — сказал он растерянно, — у дочери день рождения…

— А-а, — привстала Портнова. — Ну, тогда мне лучше уйти. Я приду завтра…

— Ни в коем случае! — он решительно остановил ее. — Вы поступили совершенно правильно, придя сюда. Садитесь, пожалуйста, и расскажите, что вас тревожит. Я уверен, вы пришли не случайно.

— Видите ли, — чуть ободрилась она, доверчиво посмотрев на следователя полными слез глазами, — в жизни иногда на многое не обращаешь внимания, многое пропускаешь мимо ушей и глаз, многое просто забываешь… Горе же заставляет вспомнить все, и не просто вспомнить, а пережить заново, оценить по-иному. Вот и я тоже вспомнила одну странную историю. Да, странную, даже похожую на сказку. Я видела его всего один раз…

— Кого? — сразу же насторожился следователь.

— Призрака… — нахмурилась она и опустила глаза. — Да, да, призрака. Вы, наверное, думаете, что я сошла с ума. Нет, хотя в моем положении и не мудрено… Так слушайте. Этот случай произошел больше года назад, как раз после новогоднего праздника. Было около десяти часов вечера. Я возвращалась с работы — в то время мы составляли годовой отчет и приходилось засиживаться допоздна. Когда проходила через лесопарк, то увидела впереди темную фигуру. Она стояла на дороге. Сначала я подумала, что это какой-нибудь ряженый, но фигура продолжала стоять прямо на моем пути, и я невольно приостановилась. Фигура сделала несколько шагов мне навстречу. Освещения в том месте не было, но я сумела кое-что разглядеть. Человек этот был в темном полушубке и темной меховой шапке. Шея и голова до самого носа замотаны шарфом. Я стояла и смотрела на него, как загипнотизированная. Внутри у меня все сжималось от страха.

Портнова тяжело задышала, приумолкла и, посидев так с полминуты, вновь вернулась к своему рассказу. Голос ее все дрожал:

— Не знаю, как я выдержала. Хотелось бежать, но ноги не слушались меня. Человек в темном словно пытал меня своим молчанием. Я уже хотела кричать, как он наконец заговорил, прямо через шарф. Чувствовалось: говорил каким-то не своим, глухим голосом. Помню, сказал: «Я не желаю тебе зла. Не стану ни убивать, ни грабить. Но за твоим муженьком числится должок. И ты должна заплатить его мне…»

«Кто вы? Какой должок? Что он такого сделал?» — пыталась выяснить я, но человек в полушубке был непреклонен и продолжал твердить свое. За ним, мол, числится должок и если ты хочешь, чтобы я оставил тебя и его в покое, то должна сейчас же пойти за мной и сделать то, что я скажу…

Вы знаете, я не верила в происходившее. Думала, может, это просто сон или видение какое. Но это все было наяву. Я прямо заявила незнакомцу, что никуда с ним не пойду, если даже он будет бить меня. Но он бить не стал, а сказал просто: «Хорошо, возвращайся домой и подумай еще раз. Если надумаешь, то приходи завтра сюда в это же время. Не придешь — жди беды…»

Я не помню, как добралась домой, как вбежала в комнату и упала на кровать. Хорошо еще, муж был в командировке, а дети спали, не видели ничего… Всю ночь я бредила, а утром немного успокоилась и пошла на работу. Я никому ничего не рассказывала. Даже мужу. Ни на какое свидание с незнакомцем, конечно, не пошла. Старалась все скорее забыть, но такое, оказывается, не забывается…

Следователь придвинул стул ближе к креслу, в котором сидела Портнова:

— Евдокия Ивановна, а вы не угадывали в «призраке» кого-либо из своих знакомых? Может быть, он был похож на кого-то. Может быть, одежда…

— Да что одежда! — беспомощно вздохнула она. — У нас в таких полушубках и шапках полпоселка ходит. Буровики все же… Нет, нет, я не узнала его ни по одежде, ни по голосу…

— И все же, почему вы не решились рассказать о происшедшем мужу?

— Видите ли… — она облокотилась на боковину кресла, подпирая рукой голову. — Все, что случилось, выглядело слишком странным и необъяснимым… А потом как-то улеглось, забылось… О происшедшем я рассказала мужу только сегодня, после похорон. Не знаю, какое оно может иметь отношение к нашему несчастью… Может, и никакого. Это уже, наверное, вам решать. Я рассказала все, ничего от вас не утаила.

— Не сомневаюсь, — кивнул следователь, — но позвольте задать вам еще один вопрос. — Этот намек на должок… Что может служить поводом для подобного разговора?

— Не знаю, — вздохнула Портнова. — Ведь незнакомец не стал ничего объяснять. Если он имел в виду деньги, то никаких долгов за нами не числится — я это могу сказать уверенно. На работе у мужа тоже, кажется, порядок. Ну, а если… если говорить о женщинах, то все в поселке считают его однолюбом. И я верна ему — этого никто опровергать не осмелится.

— Ну, что ж, спасибо, — встал с места следователь. — И вот что. Если у вас еще осталось хоть немного сил, то нам следует продолжить разговор в более официальной обстановке… В прокуратуре. Ваши показания я должен занести в протокол.

— А как же ваша дочь, гости?

— Ничего, — обронил следователь. — Как говорят, торжественная часть прошла, а попеть и потанцевать всегда успеется. — Он спохватился: — А муж случаем не с вами?

— Да, он ждет в машине.

— Тогда идемте. Заодно и с ним побеседую еще раз…

«…Сегодняшний рассказ жены о каком-то человеке в темном полушубке, пытавшемся шантажировать ее, намекая на «должок», поставил меня в крайнее недоумение. Кто этот человек и чего он хотел от нас, неизвестно. Я могу лишь повторить, что никакого вреда никому не причинял и повода для мести, зависти или ревности не подавал. Рябова, с которым у нас вышел конфликт по работе, я с тех пор, как его судили, больше не встречал, каких-либо писем, записок не получал…»

«…Осужденный за злостное хулиганство Рябов Петр Егорович назначенное ему наказание полностью не отбыл, умер в межобластной больнице от рака легких…»