Василий Носенков - Им было по двадцать два

Собрались трое дружков Морщинина. Угрюмый Сема Гордейчук, за длинное, перекошенное лицо получивший кличку Подошва, сидел молча. Говорил больше всех опытный карманник Васька Сметана. Его лицо с вдавленной переносицей непрестанно поворачивалось от одного приятеля к другому.

Беляшкин, по кличке Копейка, был не столько вором, сколько любителем выпить за чужой счет. Как бы дружки ни старались повеселиться без него. Копейка по известным ему одному каналам узнавал о готовящемся сабантуе и являлся к столу в самый разгар. Сейчас, в предчувствии выпивки, он важно сидел за столом и осматривал комнату белыми навыкате глазами.

Варакшин, оказавшись в такой компании, сразу вспомнил о своей первой судимости. Тогда тоже падение его начиналось с пьянки и такой же компании. "Ничего, - думал он с надеждой, - через три года приеду с деньгой, тогда все пойдет по-другому".

Вернулся из магазина Морж. В руках полная сетка поллитровок с водкой и пивом. Серебром блестят крышки банок с консервированной рыбой. Приятно запахло колбасой и свежим хлебом.

- Живем, братга! - провозгласил он баском, хитро подмигивая своим товарищам.

Все сразу оживились. Гордейчук задвигал стульями.

Копейка открыл консервную банку. Васька Сметана энергично расставлял стаканы, резал хлеб...

- Поехали! - объявил Морж, первым поднимая полный граненый стакан.

- За дела и удачу! - впервые за вечер открыл рот Подошва.

После повторения Морщинин посмотрел на притихшего Варакшина. Тот почему-то не выпил даже половины стакана.

- Не годится, друг. Компанию не поддерживаешь!

Иди брезгуешь?

- Компания компанией, а нам ведь к утру на вокзале нужно быть. Не прогулять бы, - рассудительно заметил Мишка.

- До утра еще далеко. Цистерну можно опорожнить, - хвастался Морж, вновь подливая в стаканы.

Часов около двенадцати ночи Морщинин вышел на кухню с Семой Гордейчуком. Он считал его своим первым другом и хотел с ним распрощаться наедине. Подошва уже здорово опьянел. Упершись руками в раковину, он подставил голову под крап. Морщипин услужливо открыл воду и, запуская пятерню в густую шевелюру друга, заныл:

- Эх, Семка! Опять разлучаемся с тобой... А почему?

Почему, я тебя спрашиваю? А я не хочу с тобой расставаться... Не хочу, понимаешь?! Потому как ты мой первейший друг. Да ты скажи сам, друг ты мне или не...

- "До свиданья, друг мой, до свиданья", - неожиданно начал читать Есенина Семка и пьяно расплакался.

В приливе хмельной нежности Морж целовал грязную мокрую голову Сомы Гордейчука, плакал вместо с ним и жаловался на плохую жизнь. Наконец, видя, что упившийся Подошва перестает понимать окружающее и никак не реагирует на его излияния, вернулся в комнату. Беляшкин, мирно посапывая, спал за столом, уткнув голопу в тарелку с недоеденными рыбными консервами. Васька слил оставшуюся водку в два стакана и наступал на Варакшина, требуя выпить до дна.

- Алё, фрукт, - обратился к карманнику Морщинин. - Ты кто такой, чтобы у меня в гостях командовать парадом?

Сметана притих, однако поспешил опорожнить свой стакан. Морж выпил другой, стоявший перед Мишкой.

Зло глянул на Ваську:

- А для закуски я из тебя кишмиш сделаю, понял?

- Хватит базарить, - властно объявил Мишка. - Разойдутся ребята, и нам пора будет в дорогу собираться.

Морж скрипнул зубами, но промолчал. Васька Сметана, убедившись, что все выпито и впереди ничего, кромо сборов в дорогу да возможного дебоша со стороны Моржа, не предвидится, поспешил распрощаться.

- Сему забери, - посоветовал Варакшин.

Сметана послушался. Он зашел на кухню, долго тормошил засыпающего Гордейчука. Семка обвил длинной рукой шею товарища, и они медленно пошли к выходу.

По дороге опрокинули тумбочку, но вышли на лестницу без посторонней помощи.

- У тебя вещи собраны? - спросил Варакшин насупившегося Морщинина.

- С вещами возятся идиоты вроде тебя. Я возьму шмотки, если потребуется, хоть на Северном полюсе.

С белого медведя шкуру сдеру и на себя надену! А сейчас Я хочу водки, тошно мне!

- Не выламывайся. Уже два часа ночи.

- Я хочу пить... Живо марш за водкой!

- Где ее сейчас возьмешь?

- Возьми такси и - в ресторан. Швейцар вынесет, - напирал Морж.

- А почему это я должен ехать? Тебе пить хочется - ты и поезжай в ресторан, - парировал Варакшип.

Он уже начинал подумывать, как бы отвязаться от беспокойного компаньона. Удерживало Варакшипа то обстоятельство, что как-никак он просидел весь вечер за столом, который организовал Морщинин за свой счет, и бро-/ сить теперь его одного было бы не по-товарищески.

Словно угадывая его мысли, Морж подошел к Варакшину и потребовал от него денег.

- А ты свои уже... того? - подняв руку, начал перебирать в воздухе пальцами Мишка.

- Не твое дело. Гони валюту!

- В таком случае ты ничего не получишь.

В мгновение ока Морщинин схватил со стола столовый нож и ударил им Варакшина в бедро. Удар был молниеносным, сильным.

Мишка почувствовал, как теплая струйка крови, неприятно согревая ногу, покатилась к колену. Он с яростью схватил за грудь низкорослого Моржа и толкнул его что есть силы от себя. Тот, пролетев через всю комнату, ударился спиной и головой об стенку и рухнул в угол.

- Сволочь! Привык кусаться, как вредный муравей.

Чуть что - за нож. Я тебя отучу от этого раз и навсегда! - грозился Варакшин.

Рана была небольшая, но требовалось сделать перевязку. Согнувшись, Варакшин проковылял на кухню, снял со стены полотенце и принялся перевязывать рану.

"Это что же, опять тюрьма?" - трезвея, подумал Морж. Сидя в углу, он увидел на вешалке свое пальто.

Вспомнил, что в правом кармане лежит его нож. Он осторожно поднялся, дотянулся рукой до пальто и достал финку. Молча подошел к раскрытой двери кухни. Мишка, стоя спиной к двери, перевязывал бедро. Уже ни о чем не думая, Морщинин прыгнул сзади на широкую спину Варакшина и по самую рукоятку всадил нож между лопаток.

Предсмертный крик вспугнул спавшего за столом Беляшкина. Он замычал во сне, стукнул рукой по тарелке, но поднять голову не смог. А могучее тело Мишки по инерции рванулось вперед. Схватившись левой рукой за штору, он еще сделал попытку удержаться на ногах. Ко вдруг весь сделался дряблым и упал. Широко раскрытые глаза с недоумением глянули на убийцу.

В это время пришла из гостей тетя Дуся. Была она изрядно выпивши.

Полюбовавшись, как пьяный Копейка выделывает по тротуару восьмерки, она зашла в квартиру, улыбаясь.

Морщинин стоял посередине комнаты.

- Мокруху я заделал, тетушка. Помогай концы прятать!..

К утру все было кончено.

8

Небольшой трехэтажный особнячок, где помещалась поликлиника, прятался в тени высоких тополей на тихой улочке. Редкие прохожие здесь никак не могли ускользнуть из поля зрения работников уголовного розыска. Но зато и сами они, не имея возможности затеряться в толпе, останавливали внимание любых посторонних глаз. Бадраков почувствовал это, когда пригревшаяся на солнышке старуха, около которой он прошел в третий раз, смерила его подозрительным взглядом и неожиданно покинула скамейку. Он подошел к Снегиреву и предложил изменить тактику. Когда они разговаривали, старуха обернулась.