Василий Носенков - Следов не осталось

Василий Романович Носенков

СЛЕДОВ НЕ ОСТАЛОСЬ

1

Незаметно подкрались длинные осенние ночи. Кажется, совсем недавно в восемь часов вечера было еще светло. А сейчас на улицах горят фонари. Тяжелый туман скрывает высокие заводские трубы, опускается на крыши домов, окутывает верхушки деревьев. Мелкий холодный дождь с резкими порывами ветра проникает даже под арки домов, на площадки крытых подъездов, в покосившиеся летние беседки. Набухшие от дождя желтые листья не кружатся в воздухе, а стремительно падают вниз, покрывая раскисшую землю плотным пестрым покровом.

Уровень воды в Неве за последние сутки поднялся метра на полтора. Черные неспокойные волны бьются о гранит набережных. А на узких протоках, не одетых в камень, вода вплотную подступает к деревьям и безжалостно вымывает их корни. На изгибе реки три тополя уже упали в мутный маслянистый водоворот. Но велика тяга к жизни. Деревья все еще цепляются за берега длинными, промытыми добела щупальцами корней.

Уже закрылись последние дежурные "Гастрономы".

На фасадах жилых домов все меньше остается освещенных окон. Троллейбусы, автобусы, трамваи спешат в парки, гаражи. Город засыпает крепким сном труженика.

Сторож Шумило, бпираясь на рябиновую палку с увесистой загогулиной на конце, медленно идет по тротуару.

Он заглядывает в широкие окна магазина "Ювелирторг". Затем смотрит на вновь оформленную витрину "Мясо, рыба, овощи". Десятый раз глядит на электрические часы, установленные в окне часовой мастерской. Зачем-то трогает рукой витринное стекло, по которому сбегают вниз дождевые капли. Они сливаются на поверхности стекла в ручейки и змейками скатываются вниз, оставляя глянцевые дорожки. Наконец сторож сворачивает во двор старого шестиэтажного дома. Брезентовый дождевик намок и стал грубым, как содранная со старой ели кора. Холодно. А во дворе за решетчатым окном подвала заманчиво горит свот. Кочегар Филипп Логинов, старый знакомый сторожа, наверное, загрузил уже печи углем и спокойно отдыхает на замасленном топчане. Как ему не позавидовать! Правда, работа грязноватая, но зато в тепле. В котельной у Логинова можно будет снять набрякший тяжелый дождевик и повесить его у пышущего жаром чугунного котла, закурить, поболтать с Филиппом о минувшей войне, блокаде, о ценах, да и мало ли еще о чем.

Соблазн был велик. Но все же сторож, прощупывая палкой наиболее глубокие лужи во дворе, медленно поплелся опять на улицу. Не дай бог прокараулить магазин: пенсия пропадет, а то чего доброго и засудить могут. Нет уж, лучше отработать честно эти оставшиеся пять месяцев, чем подвергать себя такому риску.

Низко опустив спрятанную под капюшоном голову, он выходит из-под арки, окунается в ледяную изморось дождя и идет по знакомому до мельчайших подробностей маршруту: часовая мастерская, "Мясо, рыба, овощи", "Ювелирторг", кинотеатр, "Гастроном", парикмахерская...

Через полчаса он осмеливается заглянуть в парадную жилого дома. Пристроившись на пустом винном ящике у батареи парового отопления, мирно посапывает дворничиха Марьяна Голубева. Одна нога ее поджата внутрь ящика, другая неуклюже вытянута вдоль стены. Шумило тихо кашляет, громко постукивает палкой по кафельному полу, но дворничиха никак на это не реагирует. Она спит.

Сторож зевнул, прикрыв шершавой, как нестроганая доска, ладонью рот, медленно вышел из подъезда.

По проспекту пронеслась "Победа" серого цвета. За боковым стеклам Шумило успел рассмотреть широкое лицо, окаймленное снизу черной подковой бороды. Как ему показалось, взгляд у человека был суровый, угрожающий.

"На поезд опаздывает, не иначе", - подумал старик, продолжая свой путь.

И он принялся обдумывать, куда мог спешить этот бородатый человек в такой поздний час. Судя по физиономии, он мог работать в морском порту. Там всегда в моде бороды-шотландки. А может, он служит в рыболовном флоте начальником. В заливе сейчас штормит. Могло стрястись несчастье с судном или с людьми. По этому поводу за начальником Подкатила машина. Его срочно вызвали из дому. Вот он поехал недовольный, невыспавшийся, смотрит сычом. Будет находить виновных, драить их с песочком. А если что серьезное, то и под суд...

Из соседнего переулка послышались мужские голоса.

Шумило остановился у "Гастронома", отер платком заслезившиеся глаза, всмотрелся. На панель вышли два милиционера. Широкие серые плащ-накидки с откинутыми капюшонами почти полностью скрывали их фигуры.

Сторож узнал голос. Он принадлежал милиционеру Федорякину. Постовой с увлечением рассказывал своему напарнику:

- Конечно, Бадраков намного опытнее Сыромятникова, хотя и моложе... А мы ведь с Петькой вместе в школу ходили, дружили. Только в милицию я позже поступил.

- Да, парень толковый, ничего не скажешь, - отвечал другой милиционер.

Теперь Шумило узнал по голосу и его. Это был командир отделения старшина Севастьянов. Как обычно, он проверял посты.

Увидев сторожа, Федерякин замолчал. Командир отделения вплотную подошел к Шумиле и протянул из-под накидки тонкую, по-женски мягкую руку:

- Здравствуйте, Семен Платонович! Шумите помаленьку, да?

- Мое почтение, - с легким поклоном ответил Шумило, быстро перекладывая палку из правой руки в левую. - Не сидится вам в отделении, все проверяете. У вас и так весь народ проверенный. Работают на совесть. Взять вот товарища Федерякина. Все время тут прохаживается, даже обогреться никуда не зайдет.

- Так ли?

- Знамо, так. Что ж, я врать буду на старости лет? - обиделся Шумило.

- Все время с двенадцати так и ходит здесь? - лукаво переспросил Севастьянов.

- Все так. Ни на минуту не отлучался. - Голос Шумило слабеет.

- Вот видишь, Семен Платонович, выходит-ты и приврать можешь.

- Как приврать? - обиженно разинул рот сторож.

- Очень просто. С часу до трех Федерякин в дежурной комнате работал. Вот вместе оттуда идем. А ты: "Ни на минуту..."

Шумило долго тер шишковатый нос смятым в комок платком, невнятно бормоча:

- Так вот, я и говорю. Покамест тута был, он, так сказать, никуда. Ну а потом, известно, в дежурку ходил... Как же.

- Это и мне известно. Смотри, магазины не прокарауль, а то старуху в счет погашения убытков опишут...

Старый Шумило не обиделся. Хотя проверяющий и любил поучать и наставлять сторожей и дворников, его считали "своим" человеком. Старшина не увлекался писанием рапортов на нерадивых работников, и все возникающие недоразумения, как правило, разрешал сам, на месте.

Не ускользнуло от внимания сторожа и то обстоятельство, что Севастьянов, недовольно морщась, поглядывал по сторонам. Ясное дело, искал дворников. Как назло, никого из них поблизости не было. Чтобы не дать застигнуть врасплох спящую в парадной Марьяну, Шумило молча повернулся и быстро заковылял к дому. Но дворничиха словно чуяла опасность. С метлой в руках она озабоченно вышла навстречу.