Василий Носенков - Следов не осталось

- Поздравляю, - улыбнулась Раиса.

- С чем? - не понял Робинзон.

- Ты начал интересоваться книгами. Это уже хорошо.

- При чем здесь книги? - недоумевал он.

- Конечно, ни при чем, пусть будет по-твоему, - согласилась она. Расскажи что-нибудь другое.

Он принялся со всеми подробностями рассказывать, как заготавливается лес в Сибири, как два заключенных разодрались из-за дозы морфия, нелегально доставленного в тюрьму, кто такие воры "в законе" и как они умеют держать в страхе своих сокамерников...

Минут за десять до нужной им остановки Робинзон вынес в тамбур чемоданы и сам исчез. Раиса с трудом выгрузила их на платформу. Поезд тронулся, а Робинзона все не было. Она забеспокоилась. Уже на ходу он выскочил наконец из шестого вагона. В руках у пего был чемодан в черном чехле. Раиса глянула на добычу, и краска стыда залила ее лицо. Это был чемодан матроса, которого опа видела при посадке в поезд.

6

Вдоль шоссейной дороги на полтора километра растянулся поселок с деревянными домиками, черной трубой кирпичного завода и маленькой церквушкой на пригорке. Кирпичный завод, совхоз и железная дорога обеспечивали жителей поселка постоянной работой. Как и во всяком малонаселенном пункте, парод здесь был любопытен ко всему новому. Особый интерес проявлялся к приезжим.

Робинзону и его спутнице повезло: они прибыли ранним поездом, когда любители пристанционных новостей еще спали безмятежным спом. Выбравшись благополучно на центральную улицу, они уверенно зашагали вперед.

У сельмага сторож с двустволкой за плечами вышел на дорогу и попросил у Робинзона закурить. Отказать нельзя, с неохотой он остановился.

- А вы никак инженер? - спросил вдруг сторож, часто посасывая еще не разгоревшуюся папиросу. - На кирпичном вас давно ждут.

- Что-то в этом роде, - неопределенно промычал Робинзон. - Ну, пока, отец. Торопимся мы.

На спуске к озеру стоял старый, вросший в землю почти по самые подоконники домик. Когда Раиса открыла калитку, их облаяла поджарая, неопределенного цвета дворняжка. Увидев, что пришельцы не обращают внимания на ее лай, она благоразумно замолчала, осторожно подошла к людям и принялась обнюхивать чемоданы. Скрипнула ржавыми петлями дверь. На порожек дома вышла пожилая женщина в меховой безрукавке. Она не проявила никаких признаков радости или недовольства и долго щурилась, подставляя ладонь козырьком ко лбу, стараясь получше рассмотреть гостей.

Раиса подошла вплотную к ней и заговорила.

- Райка?! - удивленно вскрикнула старуха. - А я уж и ждать перестала, думала, опять ты в свою Середнюю Азию подалась. Ну, заходите, заходите, я человек гостеприимный...

- Роман, - назвался Робинзон, пожимая ладонь хозяйки, и поспешно юркнул в узкую дверь сеней.

- Агриппина Тарасовна, - ответила женщина. Она не очень дружелюбно посмотрела ему вслед и шепотом спросила у Раисы: - Муж али так, временный?

- Трудно сказать, Агриппина Тарасовна. Знакомы давно... живом...

- Коли трудно, значит, временный. Это уж так, - твердо заключила хозяйка. - Много их на вашу голову, пока вы молоды да интересны, продолжала неприязненно бубнить она. - А у моей Женьки опять убег, подлец. И на ребенка не платит. Схоронился где-то, как вша под струпом. В который раз милиция разыскивает сукинова сына.

Старуха была тунеядкой. В каждой фразе ее звучала жалоба: плохо живется, одна среди подлецов, которые только и стараются насолить ей на каждом шагу, испортить и без того горькую жизнь. Вот в течение нескольких лет никак не может выхлопотать пенсию. Везде сидят чинуши и бюрократы, мошенники и взяточники.

К ним идти на прием надо с сотней в кармане, а где их возьмешь при ее настоящем положении?

- Надолго пожаловала? - поинтересовалась хозяйка.

- Как примешь.

- Чем богата, тем и рада. Однако багаж у вас справный. С заработков вернулись? - сменила тему разговора Агриппина Тарасовна.

Сагидуллина умышленно пропустила этот вопрос мимо ушей. Ей была знакома жадность хозяйки до чужого добра. Попробуй поддержи этот разговор, она станет допытываться, что лежит в чемоданах. А что там лежало, Раиса и сама толком не знала.

Хозяйка принялась растапливать плиту. Раиса тоже пошла в тесную кухню, стала чистить картошку. Робинзон, оставшись один в комнате, попытался открыть украденный им в поезде чемодан. Но замки были прочными и никак без ключа пе открывались. Тогда он взял из-под шкафа топорик и взломал их. В чемодане оказалось несколько тельняшек, две пары флотских брюк - одни суконные, другие из белой парусины, рабочие, мужские ботинки фабрики "Скороход", альбом с фотографиями, черная шапка-ушанка... Под конец Робинзон извлек три банки консервов и завернутую в полотенце бутылку "столичной".

Когда хозяйка ушла за водой, он тут же поспешил нарядиться в полосатую тельняшку. Но главное, что его обрадовало, это документы на имя демобилизованного матроса Сапунова Виталия Даниловича. Смущала только разница в возрасте, но при удобном случае можно использовать и такие документы. Он сунул в горящую топку плиты альбом с фотографиями, выставил на стол водку, положил консервы.

- Я говорил, нас ждет удача. Так оно и есть. Смотри, Раюха, как подвезло.

- У кого удача, а у кого...

- Э-э-э! Да ты, я вижу, недовольна? В чем дело?

Она, не оборачиваясь, продолжала смотреть в окно и на ощупь чистить картофелину. Поднявшийся от озера туман закрывал восходящее солнце. В эту минуту ей вспомнилось, как она после окончания десятилетки жила на-берегу Каспийского моря. Там познакомилась с матросом срочной службы. Это было хорошее, безмятежное время в ее жизпп. Костя, так звали матраса, получал одни раз в неделю увольнительную. Они гуляли по городу, ели мороженое, ходили в кино и на танцы. Сейчас эти картины у,ке выветрились из памяти, и она вспоминала их смутно. Залегло в памяти другое, более нежное и близкое, - расставание. Однажды она цровожала Костю к пристани, когда до конца увольнения оставались считанные минуты. Стояли вдвоем на излюбленном своем бугорке и смотрели на морс.

Безбрежной и радостной казалась им жизнь. С моря дул сильный ветер. Ее косы перепутались с лентами бескозырки. И когда Костя сделал шаг в сторону пристани, его головной убор свалился, повис у нее на груди в косах. Они увидели в этом хорошее предзнаменование...

Впервые она перешагнула порог тюрьмы, когда с Костей была в ссоре. Злость, безразличие к окружающим, протянутая рука "помощи" со стороны однокашников. Два или три вечера с вином и мальчишками и... тюрьма. Как все быстро делается, когда ты молод и беспечен!

Костя демобилизовался, узнал, где она находится, писал письма, ободрял, предлагал помощь. А ей было невыносимо стыдно. В единственном письме, которое она решила после долгих колебаний написать ему, Раиса просила Костю лишь об одном - забыть навсегда старое.