Ирса Сигурдардоттир - Последние ритуалы

— Легкий припадок? — машинально повторил Гуннар, взял конверт и осторожно его открыл. По мере того как до него доходило, он становился все мрачнее и мрачнее. — Ради всего святого, что с ним произошло?! — Он опустил письмо на стол и смотрел на него отсутствующим взглядом.

— Видите ли, женщина, которая все это нашла… В общем, там еще были всякого рода… э-э-э… предметы, которые и вывели ее из душевного равновесия, — выговорила Тора. — У нее очень веские оправдания, поверьте. Она попросила нас вернуть документ, потому что сама ужасно расстроена, приносит извинения и надеется, что письмо можно восстановить. — Тора улыбнулась еще более сконфуженно.

Гуннар молчал. Маттиас уже собирался доставать платок, когда декан неожиданно рассмеялся. Его смех отчего-то тревожил.

— Господи… — вздохнул он, когда приступ истерики кончился. — Как же рассвирепеет Мария! — Короткая судорога прошла по его телу. Он разгладил документ, поднял его и внимательно рассмотрел. — Да, это именно то письмо, и надо радоваться хотя бы этому. — Он снова гоготнул.

— Мария? — переспросила Тора. — Кто такая Мария?

— Директор института рукописей, — вяло ответил Гуннар. — Она очень нервничает из-за этого письма.

— Передайте ей, пожалуйста, извинения той женщины, — сказала Тора. — И объясните причину.

Гуннар посмотрел на них поверх письма. Выражение его лица говорило о том, что эффект будет незначительный.

— Да, разумеется.

— И еще, профессор. Пользуясь возможностью, я хотела спросить вас об одной студентке из друзей Гаральда. Она учится на вашем факультете, некая Бриет.

Гуннар сузил глаза.

— А в чем дело?

— По нашим сведениям, они с Гаральдом крупно поссорились. Спор возник из-за пропавшего документа, связанного с Бриньольвом Свейнссоном. Вы что-нибудь об этом знаете?

За креслом декана, на стене Тора заметила картину, изображавшую священнослужителя.

— Это он? — осведомилась она, указывая на портрет.

Гуннар сидел в глубоком раздумье и ответил не сразу.

Он не оглянулся, поскольку хорошо знал, что висит у него за спиной.

— Нет, это не Бриньольв Свейнссон. Это мой прадед, в честь которого я назван, преподобный Гуннар Хардарсон. На нем сутана священника, а не мантия епископа семнадцатого века.

Тора покраснела и решила не спрашивать про многочисленные фотографии на стене. Ей показалось, что на одной из них запечатлен Гуннар и фермер из Хедлы, с которым Тора и Маттиас встречались в пещерах ирландских монахов. Видя замешательство Торы, декан несколько воспрял духом, наклонился вперед и прошипел:

— Знаете, у меня никогда не было менее приятных посетителей, чем вы.

Тора совершенно растерялась.

— Простите, но я прошу вас о сущей мелочи. Дело почти закончено, и нам надо, так сказать, подчистить хвосты, а Бриет — один из них. Если вам неприятно это обсуждать, скажите, кто руководил этим проектом, и мы все выясним у него.

— При чем здесь проект… У вас какой-то невероятный талант откапывать болезненные для меня темы, которые, казалось бы, давно закрыты.

— Да ну? — удивилась Тора. — А я думала, что болезненным это может стать для Бриет. На наш взгляд, она ведет себя довольно странно, поэтому мы и спрашиваем.

— Бриет, да… Абсолютно верно, ее поведение дикое. Собственно, только благодаря Гаральду нам удалось ее обуздать, иначе факультет оказался бы в очень щекотливом положении. — Гуннар ослабил галстук.

— А что произошло? — Спрашивая, Тора обратила внимание на его булавку для галстука. Она что-то ей напомнила, но Тора не могла определить, что именно.

Гуннар заметил, что Тора смотрит на его галстук, тоже скосил на него глаза и отряхнул — вдруг что-то случайно прицепилось? — но укололся о булавку и отдернул руку.

— Что произошло? Да ничего особенного. Гаральд неожиданно увлекся Бриньольвом Свейнссоном, а Бриет, по своему обыкновению, к нему прилипла. За неимением своих идей она всегда липнет к чужим проектам.

— Это как-то связано с его диссертацией? — спросила Тора. На самом деле она понимала, что Гаральд пытался выяснить, был ли у епископа экземпляр «Молота ведьм».

— Ни в малейшей степени, — подтвердил Гуннар ее сомнения. — Я уже говорил вам, что Гаральд постоянно разбрасывался. Вместо того чтобы использовать курсовые программы для работы над диссертацией, он все время метался из стороны в сторону, увлекаясь темами, которые не имели ничего общего с историей охоты на ведьм. В случае с Бриньольвом Свейнссоном это особенно наглядно — к преследованиям он никакого отношения не имел.

— Кто был куратором проекта? — спросила Тора.

— Кажется, Торбьёрн Оулафссон. Могу проверить, если хотите. — Гуннар показал на экран компьютера на своем столе.

Тора отклонила предложение.

— В этом нет необходимости. Нас вполне удовлетворит, если вы расскажете нам, что произошло. Да и время поджимает.

Гуннар посмотрел на часы.

— Меня тоже — надо передать письмо Марии. — По лицу профессора читалось, что миссия для него крайне неприятна. — Они решили составить каталог всех документов и писем, касающихся епископа Бриньольва Свейнссона. Работали в главном архиве Рейкьявика, потом в отделе рукописей национальной библиотеки, наконец, в национальном архиве. И тут эта Бриет приходит и радостно заявляет, что обнаружила в архиве пропажу одного важного письма.

— Разве нельзя такое представить? — спросила Тора и взглянула на рваное письмо на столе. — Я хочу сказать, такое случается.

— Да, такое вполне может быть, но в данном случае произошла техническая ошибка, а она поспешила обвинить в воровстве конкретного человека, который априори выше подозрений.

— Кого? — спросила Тора.

— Вашего покорного слугу, — сказал декан и сердито замолчал. Он смотрел на них открыто, но что-то в этих глазах заставляло сомневаться в его искренности.

Тора в упор взглянула на него.

— Простите, что спрашиваю, но почему она обвинила именно вас?

— Я уже сказал: произошла техническая ошибка. По регистрационным записям выходило, что последний, кто работал с этим письмом, был я, но это заведомый абсурд. Я специалист по заселению Исландии, у меня не было нужды интересоваться Бриньольвом Свейнссоном. Я тут же подумал, что или некто воспользовался моим именем, или сотрудники архива, что действительно бывает, перепутали регистрационные номера. Самое неприятное, что эта девица попыталась меня шантажировать. Она так и заявила, что будет молчать, если я протяну ей руку помощи, как она «изящно» выразилась, в успешном завершении ее учебы. Я встретился с Гаральдом, мы поговорили, и он пообещал ее образумить. Кроме того, я немедленно связался с руководством национального архива и потребовал тщательного расследования. Впрочем, они ничего не смогли выяснить, поскольку этот документ если и пропал, то давно, лет десять назад или около того. В конце концов они решили, что, вероятней всего, письмо заархивировали вместе с каким-нибудь другим документом, близким ему по теме. Надеюсь, со временем оно обнаружится. На этом все. У Бриет хватило здравого смысла больше не напоминать мне об этом.