Алексей Макеев - Ищите девочку

Пяти минут хватило, чтобы убедиться в своей несостоятельности. Он в отчаянии прислонился к косяку. Никого. Ни девочки, ни похитителей. А не ошибся ли он изначально?

Стало дурно. Пот потек по лицу. Как же так, сыщик? Все улики указывают на конкретных лиц и на этот поселок. Держат девочку в другом доме? С какой стати?

Оставались гараж и скособоченные сараюшки на краю участка. Он бесшумно покинул дом и, пригнувшись, побежал по хрустящей дорожке. Дача (исключая подвал) неухожена, а дорожка опрятная, с любовью крытая и раскатанная. Игрушка новая в семье – машина…

Гараж не заперт. Щель в воротах. Перехватив фонарь в правую руку (и светить удобно, и бить), Максимов потянул железную створку. Отворил и с низкого старта устремился в гараж.

Некого бить, а вот посмотреть есть на что. Серая «Тойота Квеста»! Тонкий луч вырвал заветные серебристые буквы на бампере! Облегчение обвалом. Хоть здесь все нормально…

За полминуты он обошел устаревшее творение японских мастеров, убедился в том, что салон пуст, осветил стеллажи с никчемным железом, хлам в углах, подергал дверцы (открыто), удостоверился в отсутствии подполья, смотровой ямы, каких-нибудь замысловатых тайников и, подгоняемый интуицией, бросился прочь.

Сараюшки – за ветвистыми кустами жимолости. Первый забит крест-накрест, а отрывать доски нет ни желания, ни резона. Второй вблизи предстал не такой уж завалюшкой. Сложен ровно, из подогнанных досок. Кровля, крытая толем. На двери – накидная плеть, надета на скобу, плотно вбитую в косяк. Замок, однако, отсутствовал. Отличное свидетельство, что внутри никого нет (тяжело войти в сарай и накинуть за собой скобу). Он рванул дверь, вошел, держа фонарь наперевес.

Из живых действительно никого там не было. А вот покойников – сразу двое…

Он подсознательно и ожидал увидеть что-то подобное. В чем подвох? – терзал вопрос еще в городе. Почему легко и просто идет расследование?.. Дрогнул фонарь, но не не выпал. Максимов отодвинулся от проема и начал осматриваться.

Сарай добротный – сколочен для вещей, имеющих важное хозяйственное значение. Грабли с лопатами, коллекция секаторов, плоскорез с обломанной рукояткой. Задубевшие мешки с цементом, ржавые ведра, лейки, скрученный шланг. Фанерная загородка, призванная отделить хозяйственный склад от хранилища картошки. Но картошки больше нет. Вывезли. В загородке лежали два трупа.

Он выключил фонарь, прислушался к завыванию ветра. Не придут ли голоса? Преодолевая брезгливость, опустился на корточки и взялся за изучение находки.

Их убили с особой жестокостью. Юнцы восемнадцати-девятнадцати лет. Раздеты до исподнего. Глаза выкачены, физиономии перекошены. Холодные, как снег, и основательно застывшие. Лежали, поди, часа четыре, а температура воздуха неуклонно стремится к нулю. У одного от уха до уха перерезано горло, другой исполосован с паха до лица – лупили, видно, в четыре руки, зверея и заводясь от вида крови…

Вот дерьмо-то. Неужели мальчиков в детстве не учили, что нельзя похищать несовершеннолетних девочек?

Малеева в невеселой компании не было. Карнаш и Рыдников. По описанию Олейника – те самые. А где, интересно, автор? Не Малеев же их убил, в самом-то деле…

И где, собственно, Малеев?

Не пора ли выбираться из гадюшника?

Он схватился за телефон – движение непроизвольное, еще и сам не разобрался, кому звонить. И лишенное, как выяснилось, всяческого смысла: на дисплее равнодушно высветилось: «Нет сети». Утеряна сеть. Сбежала. В низине поселок. Лес кругом. А может, и есть где-нибудь сеть вне пределов этого сарая, но стоит ли гоняться за убегающей химерой?

Самому бы вырваться на волю. А там – звонить и думать. Он схватил какой-то ржавый обрезок – уголочный профиль – и с замиранием сердца покинул сарай. Взгляд на триста шестьдесят – но уже другими глазами. Что за нечисть обосновалась в этом поселке?… Ветер принес что-то странное, похожее не то на крики, не то на громкие человеческие голоса. Или просто чудится? Упрятал фонарик в карман, сжал стальной обрезок и побежал на соседний огород – благо участки разделял не забор, а простая поливочная труба. Никаких улиц, только огородами…

Через несколько минут, устряпанный с головы до ног, запыхавшийся, он выбрел к незавершенному строительству. Каркас дома, груды битого кирпича. На этом безопасное движение огородами пришлось прервать. Разрывая куртку, он перелез в переулок, в котором совсем недавно месил грязь, и снова прислушался. Он наверняка слышал крики – их принес ветер, любезно поменявший направление. Глухая матерщина в несколько ртов – как раз из того района, где находилась дача Карнаша! А ведь сумел же он уйти…

Весьма довольный собой, Максимов бросился в переулок. Здесь одна дорога (хотя и сильно виляющая). Минут через десять, когда бежать уже не было сил и ноги с трудом выдирались из липкой грязи, впереди показалась избушка сторожа. Там по-прежнему горел свет! На огонек заглянуть? Не надо ему к сторожу, какая польза? Угрюмого мухомора разве вытащить из скорлупы? А уж на подвиг подвязать – и вовсе непосильное занятие… Он пробежал знакомую калитку. Мусорный контейнер, покоробленная трансформаторная будка…

– А ну замри, добрый молодец, – тень с ружьем выперлась из кустов.

Он шарахнулся в сторону, но быстро сообразил – голос-то знакомый. Да это и есть сторож!

– Мужик, схоронись куда-нибудь, – прохрипел Максимов. – У вас тут людей огорчают пачками. Ментов вызывать надо…

– Ну, ты и сказанул, родной, – ухмыльнулся сторож. – А слабо нам без ментов разобраться?

Он и не заметил, как замшелая личность оказалась в зоне досягаемости. Взлетел приклад, треснул сыщика по виску. Искры брызнули из глаз. Его швырнуло в грязь – словно и не мужик он вовсе…

Начиналась типичная растительная жизнь. Он понимал, кто он такой, но это было, пожалуй, все, что он понимал. Дюжий мужик проволок его через калитку, взвалил на крыльцо. Втащил в избушку и бросил на пол – словно мешок с костями. Пока царапал пол, пытаясь приподняться, скрипнула, отделяясь от створа, крышка подпола. Он хотел было заупрямиться, но его схватили за шиворот, опять потащили. Ноги провалились в пустоту, разжались руки, держащие его за воротник.

– Лети, голубь, – проворчали над ухом.

Он падал на дно подвала, цепляясь за какие-то гвозди, распорки. А как же лестница? Глубина ямы, очевидно, была небольшой. Он потерял сознание от удара. Очнулся в стылой темноте, с саднящей раной на голове. Попытался повернуться – кости заныли. Пришлось лежать неподвижно, набираясь сил. Душок в подвале стоял какой-то неприятный. Аналогичный душок ощущался в сарае, где лежали зарезанные молодые люди. Сладковатый такой, невкусный…