Алексей Макеев - Отель с видом на смерть (сборник)

– Про сухой остаток очень славно подмечено, – оценил Максимов. – В этом доме, кстати, найдется какая-нибудь одежда, желательно не с плеча покойника – а то я тут немного постирался?

– Почему бы нет? – Коржак не выдержал, рассмеялся. – У Кравца в апартаментах вполне сносный гардероб. Куда его? А насчет «плеча покойника» не волнуйтесь – умирал упомянутый господин вообще без одежды…

Коржак с охранниками удалились. Максимов стряхнул оцепенение, посмотрел им вслед. Медленно подошел к валяющейся куртке, опустился на колени. Приподнял ее двумя пальчиками. На полу под курткой лежала перчатка. Обыкновенная тонкая нитяная перчатка. Он невольно, падая в бассейн, стянул ее с руки напавшего. Подумав, опустил в мокрый карман. Подошел к плафону, осмотрел куртку. Как и следовало ожидать, преступный замысел имел-таки место. Затаив дыхание, вынул из полы булавку со сферической головкой и с любопытством начал рассматривать. Повезло сегодня Максимову. Не дошло изящное изделие до тела. А у кого-то в этом доме, похоже, крепко сдают нервы.

Часовая стрелка проследовала девять делений. И еще немного. Застыла в ожидании. Но часы продолжали тикать, отмеряя отпущенное кому-то время. Снова тишина в гостиной; единственный источник шума – этот самый массивный, раздражающий хронометр с полураздетой бабой на постаменте. Народу прибыло. Собрались все, кто в силу обстоятельств остался жив. Максимов для непосвященных казался растерянным. Екатерину продолжало лихорадить – закуталась в покрывало, тянула чай из глиняной кружки. Вернер мрачно пялился на Максимова – удивлялся его новому наряду. Не верил Вернер в командира. Максимов сам в себя не верил. Для завершения композиции не хватало очень многого.

Шалевич и Пузырь сидели в креслах друг против друга. Вели беззвучную дуэль. Пузырь вращал печатку на безымянном пальце, взирал исподлобья. Шалевич, страшный, как оскал покойника, предельно собран, насторожен – сигара меж изящными перстами, – за неимением пепельницы стряхивает пепел на пол. Коржак забил местечко на Камчатке, где все видно, а на тебя не смотрят. Юля с Надеждой Борисовной – на одном диване, плечом к плечу. Лизавета – в отдельно стоящем кресле, забравшись с ногами – постреливает влажными глазенками. Марголин с забинтованной головой (жив, курилка!) примостился за книжным шкафом – низко согнувшись, сжал виски и почти не шевелился.

– Вы обещали найти убийцу, – нарушил тишину Шалевич. – Говорите, Максимов, посмотрим, что вы родили за девяносто минут. Вам предоставили ключи от всех помещений и полную свободу передвижения по дому. Не надо затяжных преамбул в стиле Эркюля Пуаро. И не жалобите нас рассказом о том, как вы свалились в бассейн. Давайте – удивите. Покажите нам убийцу.

Максимов вовсе не был уверен. Он не мог решиться. Требовалось подтверждение – а ввиду отсутствия достаточных улик – возможность взять на пушку. Но он не видел этой самой пушки. А экспромт – штука хлипкая. Максимов задумчиво прошелся по гостиной. Остановился напротив Надежды Борисовны. Посмотрел на нее пристально. Женщина испуганно вскинула голову, залилась краской. Изумление, страх, недоумение – все в одной палитре. Горничная Юля втянула голову в плечи и на всякий случай отодвинулась.

– Я многих подозревал, – утробным голосом начал Максимов, – особенно тех, у кого прекрасные непробиваемые алиби. Надеюсь, это понятно. Чем безупречнее алиби, тем больше интереса.

Свои слова он сопровождал улыбочкой истинного салонного джентльмена. Давалась она с трудом.

– Стоп-стоп, – справилась с испугом Надежда Борисовна. – Нельзя ли не устраивать подобных… Константин Андреевич, это просто нечестно!

– Да ладно вам, – поморщился Максимов. – Какая честность в три часа ночи? Простите, Надежда Борисовна, это я так… – немного помедлил, отошел от дивана. Надежда Борисовна с облегчением откинулась на спинку. Юля вернулась на место, виновато глянув на начальницу.

А Максимов уже сверлил глазами Коржака. Начбез, охваченный легким беспокойством, приподнял брови. Шалевич замер с недонесенной до рта сигарой. Открыла ротик Лизавета.

– А еще я подозревал того, кто, невзирая на занимаемую должность и неприглядные поступки, представлялся в глубине души порядочным человеком. Нет ничего резоннее – подозревать порядочного человека. Современный убийца, если хочет жить долго, обязан выглядеть именно так.

Шалевич как бы невзначай отогнул левый борт пиджака и сунул сигару в зубы. Коржак немного побледнел.

– Картина маслом, – пробормотал смурнеющий Пузырь.

Но Максимов наложил на чело загадочную улыбку и повернулся к Коржаку спиной. Отбой тревоги. Лизавета облизнула пересохшие губки. А она-то почему вспотела?

– Надеюсь, мне простятся ошибочные подозрения.

Коржак криво усмехнулся. Достал-таки сыщик. Два шага до потери самообладания.

Шалевич раздраженно крякнул, мотнув головой:

– Довольно ерунды, Максимов. Покажите нам убийцу.

Максимов двинулся к книжному шкафу. Остановился над скрюченным Марголиным – широко расставив ноги, как палач над жертвой. Референт задрожал, съежился. Скользнул глазами снизу вверх и потрясенно уставился на Максимова.

– Вы… что хотите сказать?.. – Слова отправились не в то горло, референт закашлялся.

– Хочу сказать, что вы идеальная кандидатура, Дмитрий. Подходите по занимаемой должности и всем прекрасно сложившимся обстоятельствам. Не правда ли? Треснули Сан Саныча вазой, а потом себя – но только чтобы не насмерть.

– Оставьте в покое ваши измышления… Не смейте… – Марголин густо позеленел.

– Не смею, – засмеялся Максимов. – Хотя искус велик, согласитесь – подозревать сподручнее того, кто имел возможность совершить преступление, а не того, кто не имел. Но, увы, как говорится, кишка тонка. Слабоват по личностным качествам. Живите, Дмитрий.

– Да чтоб вы сдохли… – обмяк и зарыдал Марголин.

– Максимов, вы испытываете наше терпение, – процедил Шалевич. – Повторяю в третий раз – покажите нам убийцу.

Похоже, Лизавета неважно себя чувствовала. Судорожно искала платок, а сообразив, что платка нет, утерла лоб ладонью. Горничная Юля сидела ни жива ни мертва – синеющие губы шептали молитву. Пузырь нервно стянул перстень и безуспешно пытался приспособить его на большой палец.

– Мы ждем, Максимов! – рыкнул Шалевич.

Максимов подошел к горничной. Юля затравленно посмотрела по сторонам и вцепилась ногтями в обшивку дивана. Пузырь перевел дыхание. Лизавета оставила свой лоб в покое.

– Показать вам убийцу, Шалевич?.. – Юля стремительно побледнела. – Скажите, Юлечка, – вежливо обратился Максимов, – а кто после убийства Кравца подозревал вас всерьез? Косаренко, царствие ему небесное? Так это – в силу врожденной умственной недалекости господина полковника – всем понятно. На вас подумаешь в первую очередь, вот он и подумал. А любой здравомыслящий человек подозревать вас не станет. Кому придет в голову подозревать скромное, непорочное создание осьмнадцати годов? Всем понятно, что девочка попала в хитро сплетенные сети. Возможно, случайно. А возможно, и сознательно подставляют крошку. А кто всерьез верил в то, что вы столкнули Ухватова с лестницы? Да никто – кроме упертого Косаренко. Даже Лиза не верила, хотя и поддакивала полковнику. Верно, Лизунь?