Алексей Макеев - Подземная братва

И Максимов вывалился в ночь, стоял, шатаясь, не веря своему тихому счастью. Прямо перед глазами, метрах в пятнадцати, распростерлась обширная чаша в земле. Далеко внизу – метродепо. Выезд на улицу Надымскую. А на дальней стороне этой чаши громоздились высотки, в отдельных окнах еще горел свет. Рваные тучи неслись по небу, он стоял на твердой земле и с недоверием смотрел, как подмигивают звездные песчинки в разрывах туч. Это небо было шатким, неустойчивым, оно в любую секунду могло исчезнуть. Он не был под ним уже целую вечность, в течение которой, судя по всему, обзавелся страхом разомкнутого пространства…

Или не в этом причина внезапно нахлынувшего страха? Качнулись кусты в паре метрах от обрыва, выросли тени, и только сейчас Максимов обнаружил, что из расщелины прямо по курсу вьется сизый дымок. Люди сидели у костра, грелись, ждали чего-то. Ясное дело, не барды. Неужели… дождались? Не так-то просто переключаться с эйфории на полную безысходность! Не успел он осознать новые реалии, обдумать ситуацию, а главное, вспомнить разговор двух «прохожих» о том, «как шеф мобилизует городскую шантрапу через бригадиров», как четверо, рассыпавшись цепью, двинулись на него!

Максимов оцепенел, исподлобья наблюдая, как приближаются к нему четверо не самого хилого сложения – зловещие, неотвратимые, как рок. По одежде вроде не бомжи, хотя и не сказать, что джентльмены, общественники и передовики производства. Заурядный деклассированный элемент. Он вспомнил про пистолет в боковом кармане, дернулся – четыре патрона на каждого в принципе хватит! И словно током ударило от грозного рыка:

– Не шевелиться! Стреляю! – У того, кто двигался первым, в правой руке чернел «макаров», самым огорчительным образом похожий на настоящий. Ну до чего же обидно!

– Мужики, вы чего?.. – заплетающимся голосом забормотал Максимов и зашатался, изображая пьяного. – Вы чего, мужики? Я же вас не трогал…

Его уже окружили, разглядывали, как диковинного зверя, а он испуганно улыбался, что-то мямлил, не забывая пошатываться и громогласно икать. Он не мог различить их лиц, деталей одежды, только голоса и габариты…

– А это что за член? – басовито осведомился стоящий справа от стрелка – самый грузный и неповоротливый в честной компании.

– Мужики, я местный, живу здесь… мы обитаем тут, в насосной… – лепетал Максимов. – Праздник у нас сегодня, день рождения… бухаем с вечера… «Водяра» вот закончилась, на меня пал жребий добывать «беленькую»… Мужики, ну чего вы, в самом-то деле… ограбить бомжа хотите?

– Не похож ты что-то на бомжа, – рассудительно изрек человек с пистолетом. У него был зловещий хрипловатый тенор – неприятный такой, царапающий.

– Да недавно я тут, не вжился еще… – смущенно бормотал Максимов. – Как по башке четвертого дня дали, так добрые люди приютили, обогрели…

– С кем бухаем-то, товарищ? – усмехнулся третий, обладающий визгливым фальцетом.

– Ну, так это… – приободрился Максимов. – Бурун, Гога, Кляча – все сливки, с позволения сказать, нашего благородного общества… Фрося-халявщик пытался еще подмазаться, но мы ему быстро по сусалам настучали…

– Вроде есть т-там такие, – неуверенно покорябал нос четвертый, который слегка заикался.

– А это ничего не значит, – резонно вымолвил «басист» и включил фонарь. – Сейчас мы поглядим, что ты за фигура такая интересная…

Свет ударил прямо в лицо, и Максимов зажмурился, сделал попытку загородиться руками, но обладатель визгливого голоса шлепнул его по рукам:

– А ну, смирно стоять, сука!

И все четверо зависли над ним, как гранитные утесы.

План действий вырабатывался со скрипом, он уже понимал, что про усталость следует забыть, сегодня у него гибкое тренированное тело…

– Чумазый, как шлюха, – усмехнулся визгливый. – Где тебя так ободрали, чувачок?

– Ни хрена он не бомжарик, – прогундел басистый. – В дерьме измазался – и только. Физиономия, гляньте, какая интеллигентная, аж тошно. И душка характерного от него не чувствуется…

– И пусть он не с-свистит, что с кем-то там б-бухает… – пробормотал заика. – Ни хрена от него б-бухлом не пахнет…

– А ведь похож на фигуранта… – с придыханием сообщил зловещий тенор. – Гадом буду, кореша, похож, ну, прямо-таки напрашивается на ту фотку, что нам предъявили. Да это же он, в натуре! – взревел прозревший «деклассированный элемент». – Подфартило нам, мужики! Мочи его!

– А мы его ножичками! – расхохотался визгливый, и в его руке мелькнуло тонкое лезвие. – Шашки наголо, корешки! Чечеря, экономь патроны!

И началось. Единственное, о чем успел подумать Максимов, – что пистолет у компании, судя по всему, один, а ножей как минимум три штуки. И ударил первым, пока не начали тыкать, по руке, сжимающей пистолет. Удар получился мощный, сам не ожидал. Треснуло запястье, злосчастный «тенор» завопил, хватаясь здоровой рукой за больную, пистолет со страшной силой вырвало из руки и понесло куда-то в обрыв. Он замолотил кулаками направо и налево, закачался маятником. Бандиты заорали, кинулись на сыщика с ножами. Максимов взмок от усердия, лупил, особо не всматриваясь, и они не смотрели, куда бьют. Трижды он в кого-то попал, дважды – увесисто. Те матерились – и он не отставал. Под дых, в горло – не такие уж и классные специалисты, обычные «понтярщики», предпочитающие подкарауливать легкую добычу. И вдруг он вскрикнул от боли – полоснули поперек ладони. До копчика продрало! Царапнуло по правому рукаву – дай бог, чтобы не до кости… И сил уже не осталось отвешивать зуботычины – он чувствовал, как проходит энтузиазм, подкашиваются ноги. И до пистолета никак не дотянуться. Надо отходить, принял решение Максимов. Заика ударил снизу – пузо вспороть собрался, но сыщик ушел от удара, треснул подонка по загривку, когда того потащила инерция, и попятился, продолжая молотить во все стороны, вывернулся из-под тяжелой руки «басиста», рыбкой выпрыгнул с «арены» и помчался назад, к заброшенной котельной – в другую сторону нельзя, догонят, у них сил больше…

И вдруг споткнулся, рухнул на колено. Как ни странно, но это сослужило добрую службу. Рассвирепевший «тенор», собираясь взять реванш, бежал за ним, обогнав подельников, не обращая внимания на боль в сломанной руке, изготовился прыгнуть на спину. И прыгнул, живчик гуттаперчевый. А когда Максимов споткнулся, тот просто перелетел через него, перекувыркнулся в воздухе и покатился, сотрясая воздух изысканными глаголами. Максимов помчался дальше, а когда тот оказался у него на пути, пытаясь привстать, топыря клешни и шипя что-то на своем змеином, он со всего размаха пнул его носком по глазу – и того отбросило еще на метр…

Когда сыщик вкатился в котельную, за ним бежали только трое. Вопили, потрясали ножами. Максимову требовалось всего лишь три секунды покоя, чтобы дотянуться до пистолета, но он никак не мог их получить. Проще выбить заслуженный отпуск в частной организации, чем эти спасительные три секунды. Он, разумеется, споткнулся на пороге, отбился от кого-то ногой и покатился в темноту по массивным каменным ступеням. Кубарем, в «сугроб», да он же так все кости переломает! Но нельзя было останавливаться – через пролом, оглашая пространство крепкой руганью и отталкивая друг дружку, уже лезли разобиженные бандиты. Максимов сгруппировался, приземлился на пятки, но с инерцией не поспоришь – она тащила его куда-то дальше, опрокидывала, и он ударился плечом в заросший грязью паровой котел. Боль встряхнула – неужели и после этого будет жить? Каким-то чудом оказался на ногах, видел, как катились двое, а третий оказался умнее, спускался осторожно, прощупывая ступени…