Дэвид Гранн - Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления

В ответ на вопрос, с какой стати ЦРУ или армейской разведке понадобились такие союзники, тот же чиновник добавил: «Нам повсюду нужны свои люди, а поскольку Аристид лишился власти… Нет, я не оправдываю принятые решения, но ведь никто не мог предвидеть, во что превратится FRAPH».

Внутри Госдепартамента уже тогда имелись документы, доказывающие, что члены Фронта насильники и убийцы, однако, как говорит Констан, его «кураторы» никогда не задавали вопросов по этому поводу. Более того, ЦРУ и Разведывательное управление министерства обороны США всячески поощряли деятельность Констана, поскольку она препятствовала возвращению свергнутого президента Аристида; американской разведке, кстати, заранее было известно о планировавшейся акции против «Харлан Каунти», из-за которой вторжение на остров было отложено почти на год.

В разговоре со мной представитель ЦРУ решительно отверг предположение, будто агентство проводило собственную политику. Однако Лоренс Пеццулло, бывший в ту пору послом США на Гаити, вместе с другими официальными лицами публично обвинил ЦРУ в том, что оно умышленно преувеличило угрозу для американского судна и тем самым воспрепятствовало возвращению Аристида, причем преследовало главным образом какие-то свои цели.

— Если я виноват во всем, что они мне приписывают, — говорил мне Констан, — то не меньшая вина ложится и на них самих.

Идиллические отношения Констана с разведкой Соединенных Штатов, по его словам, а также согласно свидетельству некоторых представителей ЦРУ, продолжались вплоть до весны 1994-го, когда Камбурян, вызвав его на встречу, распорядился прихватить с собой рацию.

— Извини, — сказал американец Констану, — но больше нам общаться не придется.

— Почему? — спросил гаитянин.

Камбурян объяснил, что инцидент с «Харлан Каунти» и постоянные выпады Констана против законного президента вызвали у Вашингтона желание прекратить сотрудничество.

Официальные лица утверждают, что на том отношения разведки с Констаном и закончились. Вскоре закончилось и сотрудничество американских военных на Гаити с Фронтом, а в октябре 1994-го американцы взяли штурмом его штаб-квартиру. Опасаясь за свою участь, Констан обратился за помощью к командующему оккупационным корпусом генералу Генри Шелтону.

— Я прямо заявил Шелтону, — рассказывает Констан, — что желал бы знать, на чем будут строиться наши отношения, ибо я не понимаю новых правил.

Генерал Шелтон в то время вел дневник, и, согласно его записям, он не хотел встречаться с Констаном. Но, посоветовавшись с генерал-майором Дэвидом Мидом, решил выяснить, удастся ли добиться от Констана того, что требовалось: во-первых, чтобы тот предоставил полный список членов организации и указал тайники с оружием; во-вторых, назвал главных своих карателей и, в-третьих, чтобы он публично озвучил согласие на возвращение Аристида и преобразовал FRAPH в мирную политическую партию.

«Мы оказали на Констана некоторое психологическое давление, — рассказывал Шелтон. — Сначала я направил к нему Мида. Генерал предупредил Констана, чтобы тот готовился к встрече с большим начальством. Я выждал минут двадцать или тридцать, пока Мид излагал условия. Затем зашел мой охранник, «морской котик», и первым делом простучал все стены, проверяя, нет ли прослушки. Это обычная процедура, но в глазах Констана все это было обставлено как встреча с Крестным отцом. Тут он занервничал».

Мид вышел. Шелтон сообщает дальше: «Констан вскочил, заулыбался, протянул мне руку. Но я сказал себе: «Помни, эти люди понимают только силу». Так что я посмотрел на него в упор и приказал: «Сесть!» Он плюхнулся на стул, и улыбка сползла с его лица. Я сказал: «Мне сообщили, что вы согласны принять все наши условия. Имейте в виду, в противном случае мы начинаем охоту на вас и членов вашей организации». — «Да, да, я на все согласен», — тут же ответил он. Но потом пустился разглагольствовать о том, какую роль он играет в судьбе острова и как много делает FRAPH. Я предоставил ему поболтать секунд десять, затем оборвал и сказал, что меня все это не интересует».

На следующий день Констан выступил с речью, в которой приветствовал возвращение Аристида и объявил себя лидером демократической оппозиции. По данным сотрудника американского правительства, эту речь тезисно набросал его прежний «куратор» из ЦРУ — Камбурян. Сначала он передал ее в американское посольство, и оттуда ее уже «спустили» Констану, который безропотно ее и зачитал.

— Можно было посадить его, — рассказывал мне тот чиновник, — но мы сочли: раз удалось получить от него все, что нам нужно, пусть пока погуляет на свободе.

Если генералу Шелтону не очень-то хотелось иметь дело с Констаном, то другие представители американского правительства готовы были сделать кое-что побольше, чем только присматривать за ним. В Иммиграционной службе мне подтвердили: «было бы немыслимо», чтобы Констан сумел в то время получить визу в Соединенные Штаты без помощи кого-то в правительстве.

— Всем было известно, что он убийца, — рассуждал бывший сотрудник Иммиграционной службы. — Его фотографии висели повсюду.

Мне Констан пояснил, что перед отъездом он «предупредил» кое-кого из американских чиновников и «они, наверное, чем-то поспособствовали».

Высокопоставленный источник в разведке, отказавшись напрямую комментировать дело Констана, все же сказал: «В принципе директор ЦРУ имеет право ввезти в страну от пятидесяти до ста человек разведчиков и осведомителей. Мы все-таки многим обязаны этим людям — они рисковали собой ради блага Соединенных Штатов. Так что мы им говорим: если тебе придет пора удирать, мы тебя вытащим. Если ты захочешь к нам, мы тебя впустим, предоставим дом и так далее… Можно многое сделать, и уж конечно, нужно подергать за всякие веревочки, чтобы обеспечить им визы».

Как Тото вышел на свободу

Дожидаясь депортации в центре предварительного заключения Викомико, Констан пустил в ход все связи, какие имел в Госдепартаменте, а также в Иммиграционной службе, и, чтобы спасти себя, пригрозил разоблачить старых товарищей. С одной стороны, он сулил поведать всему миру подробности своих отношений с ЦРУ, с другой — подал иск против Уоррена Кристофера и Жане Рено с требованием пятидесяти миллионов компенсации за незаконный арест.

«Агенты ЦРУ сотрудничали с истцом», — указал в ходатайстве адвокат.

Для убедительности Констан, как был, в тюремной робе, выступил в декабре в программе «60 минут».

— Я вроде той красотки, которой все домогаются по ночам, а днем делают вид, что незнакомы с ней, — жаловался он Эду Брэдли. — Но я сделаю так, что о нашем романе узнают все.