Екатерина Островская - Охотник желает знать

Выдвинуть обвинение против Колоскова нельзя – нет доказательств. Все остальное – лишь предположения Алексея. Даже если поймать тех, кто стрелял в него, ранил Бурцева и убил Петрова, а те дадут показания и укажут на Колоскова как на заказчика преступления, все равно финансист выкрутится. Наверняка ведь Виталий Степанович не сам лично общался с киллерами, между ним и наемными убийцами не обнаружится связи – они не знакомы, ни разу не встречались и не перезванивались никогда. Так что шансов упрятать Колоскова за решетку – никаких. Если, конечно, не спровоцировать его на какое-то действие, которым хозяин «Весты» раскроет себя.

Как спровоцировать, Гречин не знал. Позвонить Колоскову под запись и предложить выкупить архив Дарькина? Но тот – осторожный человек и может ожидать чего-то подобного. Скорее всего, удивится, мол, не понимает, о чем речь. Намекнуть, что на дисках записана пара его бесед с Дарькиным о депутате Шинкареве? Нет, тогда лучше сказать, имеется одна очень интересная беседа о Шинкареве, и процитировать из нее что-то. А потом добавить: есть также разговоры третьих лиц о деятельности Колоскова, и то, что утверждается теми лицами, уже проверено. Пожалуй, Виталий Степанович должен клюнуть…

Или такой вариант. Можно позвонить Марине, наверняка ее телефон в офисе на прослушке, и выложить то же самое. Причем звонить надо со своего телефона, чтобы вычислили его местоположение, а потом останется только ждать, когда подъедут люди Колоскова. Хотя могут подъехать и коллеги по работе. В принципе, тоже выход – Алексей дает показания, вызовут Шведову, и обвинения против него снимут. Только Колосков все равно вывернется…

Гречин, размышляя, ходил по квартире.

– Надо что-то делать! – произнес он вслух, словно уговаривая себя самого не сидеть дома.

Плохо, конечно, что у него нет при себе пистолета. Те два, что получил от Бурцева, остались дома. И третий там же, «ПМ», зарегистрированный на Петрова, имевшего лицензию телохранителя и право на ношение оружия. Только квартиру уже, вероятно, обыскали, пистолеты обнаружены. Тем более что и спрятаны не были, лежали себе преспокойненько на полочке кухонного шкафа рядом с фарфоровым слоном с крышечкой, в котором хранится белый китайский чай. А раз пистолеты найдены, значит, Гречину обеспечена статья двести двадцать вторая УК РФ. Конечно, можно оправдаться тем, что оружие им изъято у Петрова, а сдать времени не было. Отговорка слабая, но проскочить может. Но хуже всего то, что он не удержался и ляпнул Илоне Крошиной про убийство школьницы. Теперь бывшая жена Дарькина наверняка уже сообщила Павловскому, что Гречин о нем знает…

Раздался звонок стационарного телефона. Майор подумал немного и снял трубку.

– Чем занимаешься? – донесся до него голос Наташи.

– Выбираю, что надо ремонтировать в первую очередь, – соврал Алексей.

– А я звоню, чтобы сказать: я тебя люблю.

– Твое чувство небезответно, – улыбнулся он. Понял, что спорол чушь, и признался: – Я тебя тоже.

Но самое главное слово Гречин все-таки не произнес.

Конечно, он признавался в любви и раньше. Когда-то Шведовой, потом еще кому-то, Марине. Даже привык говорить Марине о том, что любит ее. К тому же бывают моменты, когда без ласковых фраз нельзя. Алексей привык к этому, и слова о любви стали для него обязательной процедурой, когда ложился в постель и просыпался утром. Произносил «люблю» и даже не задумывался над тем, что думает на самом деле. А теперь… постеснялся сказать правду.

Гречин починил розетку в комнате, потом разобрал и собрал вновь смеситель в ванной, заменив прокладку. Запасную отыскал на полочке в туалетном шкафчике, та лежала рядом с синим стаканчиком, в котором стояли три зубные щетки – две большие и одна маленькая. Потом прикрутил расшатавшуюся задвижку на двери ванной, повозился с механизмом раскладывания дивана, на котором они спали с Наташей, и наконец позвонил полковнику Павловскому.

– Ты где? – едва не крикнул начальник, когда услышал его приветствие. Но тут же его голос стал дружески проникновенным: – Небось опять с удочкой сидишь?

– Нет, но кое-что уже выловил.

– Завидую, – вздохнул полковник.

И сделал паузу. Судя по всему, Павловский был в кабинете не один и сейчас, вероятно, прикрыл ладонью мембрану телефонной трубки, дабы сообщить тому или тем, кто находился у него, что звонит Гречин. После чего продолжил мягко и даже как-то льстиво:

– В августе щуки сами на спиннинг бросаются. Но мне не до них сейчас. Тут кое-какие вопросы по твоим старым делам возникли. Сижу вот, разбираюсь… Ты бы не мог на полчасика подскочить? Понимаю, конечно, что у тебя отпуск, но тут и в самом деле…

– Завтра с утра заеду, – согласился Алексей, думая о том, сколько времени потребуется на то, чтобы определить его местонахождение.

Дом определят быстро. Опергруппу пришлют и оставят во дворе. Следовательно, к Наташе возвращаться день или два будет нельзя. Но за это время Шведова успеет что-нибудь сделать.

– Ты лучше подскочи ненадолго прямо сейчас. Я тебе дополнительный день к отпуску дам, – продолжал уговаривать Павловский. – Я могу даже машину за тобой прислать, твоя-то не на ходу вроде. Ты где сейчас?

– Возле своего дома стою, – соврал Гречин. – Сейчас в квартиру поднимусь, переоденусь.

– Хорошо-хорошо! – обрадовался полковник. – Так и сделай! Я не тороплюсь особо, подожду лишний часок. А машину все равно за тобой высылаю.

Алексей усмехнулся. Машина, вероятно, и так уже стоит где-нибудь неподалеку от подъезда. И в квартире его ждут.

Павловский снова замолчал, но продолжал дышать в трубку, словно ждал от Гречина еще каких-то слов. Алексей отключил связь, сунул мобильник в карман, пошел к выходу, открыл дверь и обернулся. И вдруг ощутил невероятную тревогу – почему-то показалось, что он видит эту квартиру в последний раз. Даже снова прикрыл дверь, так и простоял пару минут, держась за ручку и раздумывая, стоит ли вообще уходить. Идти, собственно, некуда и незачем, но сидеть дома сложа руки он не мог. Вряд ли его найдут здесь, и все равно опасно.

Майор бросил последний взгляд на квартиру, словно собирался навсегда запечатлеть ее обстановку в памяти, и вышел.

Во дворе по-прежнему тарахтела газонокосилка. Выйдя из подъезда, Алексей направился вдоль ряда припаркованных автомобилей. Прошел мимо светлой «Волги» с темными шторками на окнах, подумал, что прежде этой машины здесь не замечал, и почти сразу увидел идущего ему навстречу парня в серой куртке, который целеустремленно смотрел вперед, словно глубоко задумался о чем-то и не видел перед собой ничего: ни Гречина, ни дом, ни двор. Тут же позади открылись сразу две дверцы «Волги». Пара секунд – и Алексея окружили трое. Парень в серой куртке, который шел навстречу, произнес: