Стелла Трофимова - Стяжатели

Сидоренко продолжал стоять на своем:

— Никаких денег я ни Павлову, ни Мещерскому не давал. Квартиру получил на законном основании.

— «Законное основание» возникло после того, как вы подарили Никодимову зажигалку. Тогда и появился в документах пятый член семьи. Так сказать, «мертвая душа». Ведь «живых душ» у вас как было четыре, так и осталось.

— Я ждал со дня на день приезда матери. Она задержалась. Временно… Но она непременно приедет и будет жить с нами. Поэтому я и постарался получить несколько бо́льшую площадь.

— Во сколько же это «старание» вам обошлось?

— Я не давал взяток! Почему вы мне не верите?!

— У Лисовского вы утверждали другое. — Кирилл перелистывал пухлую папку. — Вы сказали: «Не подмажешь — не поедешь!»

— Мало ли что можно сболтнуть после нескольких рюмок…

— Павлов бывал у вас на квартире?

— Никогда!

Дегтярев встает.

— Придется устроить вам очную ставку. Собирайтесь. Поедем в тюрьму.

— В тюрьму?.. — Сидоренко бледнеет. — Почему в тюрьму?!

— Не думаете же вы, что я прячу Павлова у себя в кармане.

В помещении тюрьмы у Сидоренко начинается озноб. Мелькает мысль: «Чистосердечное признание смягчает наказание… А, черт! Рифмовать стал. Нет, никакого признания. Надо молчать. Пусть Павлов говорит, что хочет. Никто не видел, как я давал ему деньги. Скажу — клевета. Попробуй, докажи»…

Надзиратель вводит Павлова.

— Я просил о свидании с женой, гражданин следователь, — говорит он.

— Знаю. Будет свидание. А сейчас садитесь и повторите, пожалуйста, что вы говорили о Сидоренко.

— Он за отдельную трехкомнатную квартиру дал взятку в размере четырех с половиной тысяч рублей новыми деньгами.

— Павлов лжет, гражданин следователь!

— Для вас я пока еще товарищ следователь — сухо поправляет Дегтярев. Видит, как при слове «пока» Сидоренко вздрагивает. — Продолжайте, Дмитрий Николаевич. Какую сумму из этих денег вы передали Мещерскому?

— Все. Мещерский отсчитал пятьсот рублей для меня и Никодимова. Но Никодимов устроил скандал. Заявил, что ему пришлось немало потрудиться, чтобы Сидоренко попал в очередники.

— Что же вы сделали?

— Отдал Никодимову все эти пятьсот рублей.

— Получили у Мещерского другие?

— Нет. Даже не рассказал ему ничего.

— Вы знали, что Павлов передаст деньги Мещерскому? — обратился Дегтярев к Сидоренко.

— Откуда я мог знать, если никаких денег Павлову не давал!

Павлов молча посмотрел на Сидоренко и отвернулся.

— Когда Сидоренко дал вам деньги, Дмитрий Николаевич? — спросил Дегтярев.

— Семнадцатого декабря. В девять часов вечера.

— Скажите, какая точность! — насмешливо проговорил Сидоренко.

Павлов хмуро взглянул на него:

— Посидели бы на моем месте, тоже бы все вспомнили.

«Посидит, — подумал Дегтярев. — Этому не мешает посидеть».

— Где Сидоренко передал вам деньги?

— У себя дома.

— Ложь! Павлов никогда не был у меня.

Дегтярев даже не повернул к нему головы:

— Опишите квартиру Сидоренко. Расположение комнат, обстановку. Поподробнее, пожалуйста.

Сидоренко пришел в ужас, слушая, как обстоятельно описывает его квартиру Павлов. Постарался себя успокоить: «Расположение трехкомнатных квартир во всем доме одинаковое, а обстановку надо будет срочно переставить».

— По этому вопросу пока все, — сказал Дегтярев.

«Опять он говорит «пока»!» — холодея, подумал Сидоренко.

— Ваша жена, Дмитрий Николаевич, подала заявление, — продолжал Дегтярев, не обращая внимания на Сидоренко. — Просит, чтобы до суда вас освободили из-под стражи.

Лицо Павлова будто превратилось в гипсовую маску — бледное и неподвижное. Странно было видеть на этой маске живые глаза, с тревогой устремленные на следователя. Дегтярев поспешно закончил:

— Прокуратура решила удовлетворить ее ходатайство.

Вспомнил, с каким трудом удалось уговорить Пономарева. «Рискованно, Кирилл. Еще не вся шайка выявлена. Павлов может договориться о показаниях и вообще помешать ходу следствия». «Павлов мешать не будет, за это могу поручиться», — убеждал Кирилл. «Ну, смотри. На твою ответственность! — нехотя согласился Пономарев. — Не боишься?» Нет, ответственности Дегтярев не боялся. Никогда не боялся. С удовольствием увидел, как маска снова превратилась в лицо. Живое человеческое лицо.

— Спасибо, Кирилл Михайлович… — Первый раз Павлов назвал его так.

Когда Павлова увели, Дегтярев спросил Сидоренко:

— Вы считаете себя честным человеком?

— Странный вопрос, — криво усмехнулся Сидоренко.

— Значит, все-таки считаете? А я вас уличаю во лжи. Стыдно. Мне за вас стыдно. Вместо того, чтобы помочь, вы затрудняете расследование.

Сидоренко пробормотал что-то невразумительное.

— У вас есть сберегательная книжка?

— Есть, — поспешно сказал Сидоренко, радуясь, что разговор зашел о другом.

— С собой?

— Да.

— Покажите.

Сидоренко достал из кармана бумажник:

— Пожалуйста.

Дегтярев перелистал сберкнижку:

— Шестнадцатого декабря вы сняли четыре с половиной тысячи. Как раз ту сумму, которую на следующий день передали Павлову.

— Я ничего не передавал Павлову. Ничего! Это клевета!

— Зачем же вы взяли столько денег в сберкассе?

— Хотел купить обстановку.

— И вы ее купили?

— Нет еще…

— Значит, пока у вас старая обстановка?

— Да.

— Та самая, которую только что описал Павлов? Что же вы молчите? Впрочем, можете не отвечать. Мы сейчас поедем к вам. Посмотрим, кто говорит правду — вы или Павлов. — Взглянул на позеленевшее от страха лицо инженера. Добавил. — Заодно вы предъявите взятые шестнадцатого декабря в сберегательной кассе четыре с половиной тысячи. Раз обстановку вы еще не купили и Павлову, как утверждаете, взятку не давали, значит деньги должны быть у вас. Что ж, поехали.

Сидоренко продолжал сидеть. Обхватил голову руками и не тронулся с места. «Сейчас будет истерика, — подумал Дегтярев. — Или обойдется?..»

— Простите! — с трудом выдавил Сидоренко и глухо зарыдал. — Простите… Павлов сказал правду!

Когда Дегтярев вернулся в прокуратуру, его уже ждал там шофер Бережнова.

— Вы меня вызывали, товарищ следователь. Моя фамилия Королев.

— Извините, я немного задержался.

Женя удивленно взглянул на Дегтярева. «Извиняется? Вот здорово! Никогда не думал, что следователи такие»… Впрочем, какие «такие» Женя не успел додумать.

— Садитесь, Евгений Петрович.

Так как Дегтярев был первым человеком, назвавшим его по имени и отчеству, Женя не сразу понял, что это относится к нему. Даже оглянулся, полюбопытствовав, кто же еще находится в кабинете. Но никого, кроме него и следователя, здесь не было. Только тогда до Жени «дошло». Он поспешно сел.