Наталья Андреева - Альфа-женщина

ЕГО жене кто-то отказал!

– А разве она вам не говорила?

– Люся сказала, что все в порядке. Не сегодня-завтра ее назначат и. о., – в его голосе звучало откровенное раздражение.

БЧ не терпел, когда ему прекословили. Всякий, кто удостаивался его аудиенции, должен все это время провести, согнувшись в почтительном поклоне, и на все вопросы отвечать только «да»:

– Да, я с вами целиком и полностью согласен, Алексей Семенович.

Я так и сказала:

– Ученый совет целиком и полностью поддерживает кандидатуру уважаемой Людмилы Ивановны.

– Так за чем же дело стало? – спросил он, все больше раздражаясь.

– Против нее дали показания, – пролепетала я.

– Кто, вы? – меня пригвоздили взглядом. Глаза у БЧ водянистые, но он смотрел так, что ноги стыли. Вода оказалась ледяной.

– Как я могла? У меня кто-то украл пистолет, и Глебов во что бы то ни стало хочет доказать, что это сделала ваша жена!

– Щенок!

– Он еще молодой, неопытный.

– Драть таких надо.

Мы остановились. На крыльце появилась прислуга и замерла в почтительном отдалении.

– Ты вот что, – поморщился БЧ. – Уладь как-нибудь это дело.

– Как?

– Что там он хочет? Новую должность?

– Он служит в Следственном комитете. Если это в вашей компетенции…

– В том-то и дело, что не в моей! – зло сказал БЧ. – Совсем они там оборзели! Громкие коррупционные скандалы им, видишь ли, нужны! Посадки! Сами как будто не берут! Нет у нас, говорят, неприкасаемых! Хари-то наели, в экран уже не влезают! На что? На зарплату свою жалкую? Раньше-то сговорчивые были! А теперь: посадки! Сами у меня сядут!

Это было так классно, что я замерла. Только бы его не спугнуть!

– Взятки, взятки… Какие такие взятки? Где вы здесь видели взятки? – БЧ обвел глазами поместье. – Ты вот что… Дай ему денег.

– Почему я?

– А кто? Люся тебе передаст конверт. Иди к нему и отдай. – БЧ говорил приказным тоном. – И пусть заткнется. Я слышал, у него свадьба на носу. Так вот: я хочу, чтобы моей жене никаких повесток больше не присылали. Я честный человек, поэтому она туда ходит. Пусть все видят, как я соблюдаю закон. – Я развернулась всем корпусом, чтобы эти слова легли на вид обширного поместья с бассейнами и фонтанами.

Просто блеск!

БЧ тяжело спрыгнул на землю, а проще говоря, свалился кулем, давая понять, что аудиенция окончена. И даже не спросил, зачем это мне надо? Я не услышала и традиционного «до свиданья». Он просто ушел. Взойдя на крыльцо, принял из рук прислуги белоснежное махровое полотенце и, вытирая бычью шею, скрылся в дверях. Меня в дом не пригласили.

А ведь я на минуточку доктор наук, профессор. Не последний человек. Но я для него – быдло. Для него и долларовый миллионер быдло, потому что его могут на саммит не пустить, билетом на открытие Большого театра не одарить. И те, кто поет и танцует на сцене этого театра, – так, обслуга. Та, что на крыльце, подает махровое полотенце, а балерун с балериной подают искусство, духовную, так сказать, пищу. Непонятно, для чего это надо, но положено. Так же как персональный автомобиль и безлимитный тариф. Ни за какие деньги нельзя купить благосклонность власти. И ни за какие иные заслуги, кроме тех, что отметили на государственной службе.

Но я умею терпеть. И не такие головы летели. Хрущев рулил огромной страной, а потом овощи на даче выращивал, как простой пенсионер. Другой пасекой заведует после того, как был хозяином целого мира. Потому что Москва – это не просто город. И даже не государство. Она богаче иного государства. Это средоточие гигантских денег, огромных возможностей, нечеловеческих страстей. Это маленькая вселенная, черная дыра, где можно спрятать что угодно и в каких угодно количествах. Господи, на каком-то озеленении миллиарды воруют! На, простите меня, цветочках! Что уж говорить о земле, на которой они растут!

Обратно я шла пешком. Машина осталась там, где осталась Людмила Ивановна: у поля для гольфа. Когда я дошла до нее, под навесом оказался накрыт стол. Это было укрытие от солнца для уставших игроков. Хозяйка милостиво составила мне компанию.

– Правда, погода сегодня чудесная? – спросила она, уписывая шашлык.

Я так и не поняла, откуда он взялся? Запаха дыма я не почувствовала и вообще каких-либо приготовлений к барбекю не заметила.

– Люблю покушать! – с чувством воскликнула Людмила Ивановна, выпивая рюмочку беленькой. – Разве еда – это не великолепно? А вы, Георгина, как я погляжу, на диете, – она с сомнением оглядела мою тощую фигуру.

– У меня такая конституция.

– Вот и плохо! Очень плохо! Женщина должна быть в теле!

– Так уж получилось…

– Каждому свое, – наставительно произнесла она, потянувшись к графинчику с прозрачной как слеза жидкостью.

Она искренне радовалась жизни. Прекрасной погоде, ароматному, хорошо прожаренному шашлыку, своему здоровому желудку. Она, как корова элитной породы, паслась на этой зеленой травке под голубым небом, считая, что все, что происходит, в порядке вещей. Каждому свое.

– Почему же все-таки он вам отказал? – задумчиво спросила я, видя, что она разомлела.

– Кто отказал? – кусок мяса замер у самого рта.

– Курбатов.

– Он за это поплатился, – зло сказала Людмила Ивановна, и мне вдруг стало так легко! Ничего не придется делать, надо просто молчать, время от времени вставляя нужные реплики.

– Теперь дорога вам открыта.

– Я всегда получаю то, что хочу! – надменно заявила корова, пардон, зебра. Она была в белом, но за рыжеватую прядь волос каким-то чудом зацепился кокетливый черный бантик.

– Да, вы очень удачно вышли замуж, – сказала я, глядя на этот бантик. У нее абсолютно нет вкуса. Каждому свое. – Наверное, и в молодости были редкой красавицей. Хотя вы и сейчас молодая красивая женщина.

– Да, это так. А уж как хороша я была, когда познакомилась с Лешей! Я в Сибири родилась. И Леша сибиряк. Ухаживал он за мной долго, сначала вообще встречались только в присутствии родителей. Тогда времена были другие. Никакого секса, – произнесла она презрительно, через «е». Именно «секс», а не «сэкс». – Какая же это мерзость!

Я не мешала ее откровениям. Интересно, а как с с е ксом у БЧ? Попробовать, что ли, его на зуб?

Но, приглядевшись внимательно к Людмиле Ивановне, я обнаружила ее удивительное сходство с супругом. Они похожи, как брат и сестра. Даже глаза одинакового цвета, водянистые. Только в ее взгляде ледяную корку растопили две рюмочки беленькой, водичка слегка потеплела, как-никак, сорок градусов, но соваться туда все равно не следует.

Он ведь тоже не просто живет. И даже не пасется. Он вкушает. Человеку хочется хотя бы время от времени получать от жизни удовольствия, иначе все не имеет смысла. Пахота, нервы, потраченные в пробках, нудное выстраивание взаимоотношений. Поэтому для каждого накрыт стол, а на нем расставлены удовольствия. Расслабиться, отдохнуть, слегка перекусить, а порою наесться до отвала. Самое дешевое и доступное удовольствие – секс. Было бы здоровье. Поэтому секс – главное удовольствие для бедных. Основное блюдо в меню. У некоторых на столе вообще одна-единственная миска, зато большая. А у БЧ стол ломится. Там тебе и гольф, и куча бассейнов, открытых и закрытых, вкусная еда, дорогие напитки, хорошие машины, это из того, что под боком. Спецпропуск. Удовольствие? А как же! Быдло стоит, а ты едешь. Да что там! Мчишься! Менты честь отдают, быдло плюется и посылает вслед проклятья. А сделать ничего не может. Чувствовать себя избранным – это ни с чем не сравнимое удовольствие. Чуть дальше – путешествие на Мальдивы, причем не меньше чем бизнес-классом, а то и на частном самолете, вип-зал в аэропорту, персональная доставка к трапу, для развлечения командировка в Аргентину или в какую-нибудь Бразилию. Опера или балет – удовольствие для него, конечно, сомнительное, зато элитное, для избранных. Там все элитное, каждая тарелка – эксклюзив. Из чистого золота. Инкрустированная бриллиантами. И где-то на самом краешке этого стола, накрытого белоснежной накрахмаленной скатертью, примостилась маленькая мисочка, на которой написано: «с е кс». Ее еще надо отыскать. Где она там?