Семен Клебанов - Прозрение. Спроси себя

— Сейчас я могу принять только одно решение: отказаться от поездки.

— Струсил?

— Это честное решение.

— Но это ответ человека, который сдался без боя! Неужели тихое поражение не доконает тебя? Тебе же не простит этого Сивка-бурка…

— Не могу я, Андрей. Не могу!

— Давай поставим так вопрос: хочешь или не хочешь ехать?

— Хочу.

— Сможешь оперировать или нет?

— Нет!

— Теперь давай сближать полюса. Когда Ярцев хотел, он всегда говорил «да»! И еще, Митенька… Психические состояния весьма изменчивы, ими можно управлять! Это не я, это Ганнушкин говорил!

Подошел Хромов:

— У людей скоро обед, а мы без завтрака топчемся.

— Сейчас, Афанасий Мироныч. Разговор очень важный. Важнейший!

Останин шагнул к Дмитрию Николаевичу, заглянул в глаза и, обняв за плечи, сильно встряхнул.

— Неужели так и будешь на коленях? В мире сейчас август. Птенцы поднимаются на крыло. Может, и тебя этот август окрылит… Отчаяние не вознаграждается, Митя, а обрекает. В этом я узрел пафос письма Елены.

После завтрака Дмитрий Николаевич спустился к речке и кружной дорогой пошел в совхоз, где было отделение связи. Он отправил Елене телеграмму, в которой сообщил, что поехать в Берлин не сможет.

Обратно возвращался совершенно опустошенным. Шел медленно, почему-то озираясь, словно боялся сбиться с пути, заплутать в знакомом леске.

Вдруг лицо его покрылось холодной испариной. Чувство стыда захлестнуло с такой силой, что он застонал.

И тогда, не давая себе возможности передумать, Дмитрий Николаевич повернулся и побежал в отделение связи.

Знакомство с личным делом профессора Ярцева, которое внимательно изучил следователь Ледогоров, убедило в полном благополучии служебных характеристик и анкетных данных.

Внимание Вячеслава Александровича привлекла находившаяся в деле короткая рекомендация, подписанная командиром стрелковой дивизии генерал-майором Л. А. Скворцовым. Он писал:

«Не будучи специалистом в медицине, все же считаю своим долгом рекомендовать Дмитрия Николаевича Ярцева на работу в вашу клинику. Знаю его по совместному пребыванию на фронте как храброго фронтового хирурга, который мужественно исполнял свои обязанности с первого до последнего дня войны. В качестве врача дважды участвовал в десантных операциях. Награжден орденами Отечественной войны первой степени и Красной Звезды».

Казалось бы, рекомендация мало что прибавляла к уже известным положительным отзывам о Ярцеве. Они есть в трудовой книжке, характеристиках.

Однако Вячеслава Александровича чем-то насторожил этот документ.

Зачем Ярцеву понадобилась рекомендация фронтового командира?

Стремился попасть в столичную больницу на престижную работу? Видимо, был серьезный конкурс и понадобилась дополнительная поддержка. Просил ли он дать ему рекомендацию? Возможно, просил, а в общем это не имеет существенного значения. Генерал Скворцов мог написать по собственной инициативе. Так… Обрати внимание: «В качестве врача дважды участвовал в десантных операциях». К чему такая подробность? Все имеет определенный смысл. Иначе генерал Скворцов мог написать: «Участвовал в двух десантных операциях». Этого вполне достаточно, чтобы характеризовать его как отважного человека.

Вячеслав Александрович переписал текст рекомендации в свою записную книжку и поехал в прокуратуру. Он вызвал секретаря Люсю и попросил установить адрес генерала Скворцова Л. А.

— Затем узнайте, пожалуйста, в каком военкомате состоит на учете… — Тут он оборвал себя, сообразив, что справку о Ярцеве лучше навести самому, и добавил: — Нет, не надо, пожалуй, все!

А когда Люся вышла, он вынул из сейфа дело Ярцева и, прочитав адрес на его заявлении, позвонил в справочную, где ему сообщили телефон районного военкомата.

Вячеслав Александрович рассудил так: если генерала Скворцова уже нет в живых, тогда следует через военкомат получить подробные данные о прохождении воинской службы и участии Ярцева в Отечественной войне. Скорее всего, решил он, придется запрашивать армейский архив, вернее, самому съездить в Подольск и отыскать личное дело Дмитрия Николаевича. Так или иначе, к этим годам его жизни надо отнестись повнимательней.

Вячеслав Александрович снова вызвал Люсю.

— Наведите справку в Ленинской библиотеке, публиковались ли мемуары комдива Л. А. Скворцова? Если да, запросите эту книгу.

Поиски Скворцова Люся повела сразу в трех направлениях: через Министерство обороны, Военную прокуратуру, Комитет ветеранов войны. Сделала она и четвертый запрос — в адресный стол Москвы. Ей почему-то казалось, что генерал Скворцов живет в столице.

Она составила списки телефонов, по которым следует позвонить в пятницу утром.

Уже к полудню в пятницу Люся поняла, что прежний список с телефонами ей больше не нужен. Теперь появился листок с иногородними номерами, среди которых, возможно, есть и номер генерала Скворцова.

Люся была студенткой-заочницей юридического факультета, мечтала стать следователем и всегда радовалась, если Вячеслав Александрович давал ей задания, связанные с поиском людей или каких-то справочных данных. Она увлеченно выполняла поручение, ощущая свою причастность к важной работе.

В тот день ее звонкий голос слышали в Иркутске и Ялте, Воронеже и Риге. В шестнадцать сорок пять на листке появился принадлежавший Скворцову номер телефона в Дмитрове.

Заказав срочный разговор, Люся открыла атлас и нашла городок Дмитров — в семидесяти километрах от Москвы.

Еще через двадцать две минуты чей-то простуженный баритон сообщил, что Леонид Алексеевич Скворцов уехал в Киргизию и вернется через месяц, не раньше.

Люся не стала говорить, что им интересуется следователь по особо важным делам, — об этом она упоминала в крайних случаях, — а просто сказала: «Его спрашивает секретарь товарища Ледогорова».

Уточнить адрес Скворцова не удалось. Простуженный баритон устало ответил: «Генерал отдыхает где-то на берегу озера…» Потом в трубке послышался сильный кашель, и наконец она уловила: «Там какой-то санаторий…»

Люся сразу вспомнила про Иссык-Куль и решила вести поиск Скворцова в этом районе. Она позвонила в Министерство здравоохранения, где получила справку о санаториях, расположенных, на побережье. Их оказалось четыре. Тогда она связалась с прокуратурой республики. Через полчаса ей сообщили телефоны санаториев.

В двух санаториях Скворцова не оказалось. Третий звонок был в здравницу «Голубой Иссык-Куль». Сестра-хозяйка подтвердила: генерал Скворцов в девятой комнате.

Люся хотела переговорить с генералом, но это уже выходило за рамки поручения, и она пошла докладывать Ледогорову.