Николай Оганесов - Играем в Спринт

- Боюсь, Володя, не все так просто, как ты думаешь, - глухо сказал он, и я ясно почувствовал, что ему известно что-то, в чем он пока не уверен и что имеет ко мне самое прямое отношение. Поколебавшись, он решил, что напрасно затронул эту тему: - Подождем до завтра. Мне и самому еще не все ясно. - И подвел черту под этой частью разговора: - Продолжим, время не ждет. Что там у тебя с записью получилось?

Лучше б он меня выругал. Нина к делу не причастна - он сам только что сказал это. Что же тут неясного? И почему надо ждать до завтра?

Я извлек из сумки магнитофон, вставил кассету и перемотал пленку.

Прослушивание заняло полчаса - ровно столько, сколько длилась запись в "Страусе". Все это время Симаков сидел не шелохнувшись, склонив голову набок и впитывая в себя каждое произнесенное слово.

Когда сработал автостоп и магнитофон остановился, он пробормотал что-то вроде "недурно, очень недурно" и изъявил желание прослушать концовку еще раз.

Я на глазок прокрутил запись назад и снова нажал на клавишу.

"...А за идеи, дорогой Вальдемар, положено платить", - раздался в кабине голос Стаса.

В том месте, где он упомянул об английском замке, Симаков попросил остановить пленку.

- Любопытно, - сказал он, задумчиво поглаживая подбородок. - Стас не сомневается, что ты помогал Кузнецову. По-моему, он не стал бы тебе врать насчет замка, как считаешь?

- По-моему, тоже.

Приятно было сознавать, что Симаков делает первые шаги на пути, который я успел пройти от начала до конца. Это щекотало самолюбие.

- Разрешите вопрос, Игорь Петрович?

- Да, - автоматически отозвался Симаков. Он все еще плутал в дебрях гостиницы, отыскивая среди сотен замков тот единственный, который двумя часами раньше я нашел подвешенным к груди Кикабидзе.

- Стас где-нибудь работает?

- Работает.

- А где?

- В порту, на буксире. Сейчас оформляет документы в загранплаванье.

- В загранплаванье?!

- А ты думал, для чего он валюту копит? - Симаков поднял из-под ног кулек и присоединил кассету к записке, положенной туда раньше. - Не отвлекайся, Володя, пойдем дальше. Итак, ты воспользовался заминкой и заменил кассету. Затем вернулся Стас. Он догадался, с какой целью звонила Нина?

- Нет, ему не до того было... - И я передал спор, который предшествовал заключению сделки.

- Когда, говоришь, Стас предъявил Кузнецову свой ультиматум?

- Не знаю, Игорь Петрович, но думаю, что это было скорее всего в сентябре.

- Из чего ты это заключил?

- Стас назвал только число, пятнадцатое, а месяц упустил. Обычно так говорят, когда срок не выходит за пределы одного месяца.

- Возможно, - согласился он. - Получается, у Кузнецова было время: неделя или даже больше. Мог продать что-нибудь из вещей или взять в долг.

- Зачем ему брать в долг, - возразил я. - Просто Стас ускорил события. Кузнецов давно задумал воспользоваться его идеей, да не решался, а после предупреждения нашел себе другого напарника и сам хапнул деньги.

Симаков реагировал неожиданно бурно:

- Что же он раньше не хапнул?! Чего ждал? Возможностей у него, по-твоему, не было? Он же не один год работал в "Лотосе", если б захотел, без всяких напарников выручку бы похитил. Что молчишь?

- Мне это как-то в голову не приходило, - признался я.

- Зря не приходило. Кузнецов считался хорошим работником. Это что-нибудь да значит. Стас вон и тот не отказывает ему в честности, допускает, что он не соглашался участвовать в преступлении из принципиальных соображений.

- Но как же так, Игорь Петрович, ведь Кузнецов ушел из "Лотоса" с выручкой!

- Вот и я думаю, как? - Его лоб собрался в мелкие продольные складки. - Из гостиницы он, конечно, ушел, это верно... Ладно, Сопрыкин, давай дальше.

В предельно сжатой форме я рассказал о том, чем закончились наши переговоры со Стасом, о машине Витька и об эпизоде в Якорном. При этом умышленно избегал каких-либо комментариев. Хотелось, чтобы картина была предельно объективной.

- Сними, пожалуйста, полотенца, - попросил Симаков. - Они уже высохли.

Я вышел из машины. С моря тянул ветерок. Поднялась небольшая волна. В темноте, у самого берега, узкой белой полоской вскипала пена.

Сняв с капота полотенца, я вернулся в машину.

- Итак, что мы имеем? - Загибая пальцы, Симаков пункт за пунктом перечислял основные моменты из моего доклада: - Записка Стаса - встреча в "Страусе" - валюта - английский замок - вмятина на машине бармена попытка наезда в Якорном переулке. Я ничего не пропустил?

Пришла пора предъявить свой главный трофей.

Я достал из кармана схему.

- Кроме вот этого, Игорь Петрович.

Получилось несколько театрально. Он посмотрел сперва на меня, потом на листок, взял его, поднес к свету и тут же удивленно вскинул на меня глаза, как бы спрашивая, что это я ему подсунул. Потом наклонился и с минуту молча разглядывал мои каракули.

Когда он выпрямился, я впервые увидел, как улыбается мой начальник.

- Ох и пижон же ты, Сопрыкин, ох пижон! - Наверно, это была высшая мера похвалы. Во всяком случае, так мне показалось. - Что ж ты молчал?!

Он снова склонился над чертежом, словно тот был произведением искусства, от которого невозможно оторваться.

- Ну, брат, удивил! Удивил! Ты даже не представляешь, до чего это важно! Замок-то как открыл?!

- Гвоздем.

За первым последовал еще добрый десяток вопросов, после чего я не отказал себе в удовольствии сделать общий вывод:

- Их было двое, теперь это установлено точно. Элементарный расчет показывает, что Кузнецову кто-то помогал. Ему попросту не хватило бы времени, чтобы проделать все это самостоятельно.

- Ну-ка, что за расчет? - поинтересовался Симаков.

Я воспроизвел выкладки, которыми занимался, сидя за письменным столом в бухгалтерии.

- Если бы он решил провернуть дело самостоятельно, то должен был заранее подготовить себе пути к отходу, и не позже, чем в шесть тридцать, потому что без пятнадцати семь он был уже на работе и никуда не отлучался.

- Продолжай.

- Если бы Кузнецов был один, то в шесть тридцать он должен был снять один замок, поставить на предохранитель другой и оставить двери незапертыми. А это исключено: в шесть заканчивается рабочий день, кто-то мог задержаться в бухгалтерии или, скажем, вернуться за забытой впопыхах вещью. Я уж не говорю, что в таком случае обе двери оставались бы не запертыми до десяти вечера, то есть на протяжении почти четырех часов. Это чистое безумие! Нет, все было иначе. Операция уложилась в считанные минуты. Дверь открыли скорее всего после девяти. И сделал это второй соучастник.

Симаков спрятал схему в кулек и, как всегда в подобных случаях, помянул легендарное дело с карманником:

- Да, брат, это тебе не кража с пляжа. Обратил внимание: преступник сделал все, чтобы создать видимость, будто Кузнецов действовал в одиночку. Как полагаешь, зачем?