Наталья Андреева - Наследник империи, или Выдержка

Первым делом я взялся за письмо.

«Здравствуй, сынок!

Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты это прочитал. Может быть, поэтому я так запутывал следы? Мне и хотелось, чтобы ты узнал правду, и не хотелось. Я все надеялся, что тебе будет не до того. Ну, зачем тебе старый спившийся фотограф? Разве тебя может волновать его судьба? Даже если он решил умереть, но так и не отдал те проклятые снимки. Не надо думать, что я герой. Я — трус. Мог бы стать знаменитым фотографом и прожить свою жизнь как-нибудь иначе. Заработать кучу денег, прославиться, стать уважаемым человеком. Мне бы хотелось, чтобы ты мной гордился или, по крайней мере, уважал. Но какое уж тут уважение! Жил я скверно, много пил, постоянно увольнялся с работы, гулял, и вообще я человек слабый. А потому мне сейчас стыдно. Стыдно, что я стал таким, и когда мы встретились… В общем, я давно махнул на себя рукой. Пьяница, неудачник. Без пяти минут пенсионер. Жизнь почти кончена, а как и не начиналась. Все переменилось, когда я узнал, что у меня есть сын.

Не буду врать. Не хочу. Что бы я сделал, если бы узнал, что у нас родился ребенок? Женился бы я на твоей матери? Вряд ли. Ни у нее, ни у меня не было ничего. Две койки в разных общежитиях, ведь мы оба приезжие, сомнительные перспективы. Я уже тогда выпивал, она сомневалась в том, добьюсь ли я успеха. И правильно! Если бы я на ней женился, она стала бы несчастной. Я всегда был человеком легкомысленным, и, честно сказать, не для семьи. Пьяница, гуляка. В общем, не тот, кто ей нужен. Не могли мы жить вместе. Ну, не могли! Пойми меня правильно, сынок!

Я думаю, ты хочешь узнать историю нашего знакомства. Это случилось тридцать лет назад или чуть больше. Ведь тебе почти тридцать! Я даже не знаю точной даты твоего рождения. Отец, называется! В то время я окончил институт и получил работу в солидном издательстве. Но с испытательным сроком. Все зависело от меня, а я, как ты уже знаешь, склонен к выпивке, а порой пускаюсь в загул. Дали мне койку в общежитии, временную прописку, и я стал думать: что бы мне такого сделать, чтобы прославиться? Мне нужна была модель. Женщина не просто красивая, но муза.

Где ищут красивых женщин? Не знаю, как сейчас, а в те времена я пошел в театральное училище, где как раз шел набор на первый курс. Красавицы со всей страны ехали в Москву в надежде стать актрисами. Я крутился среди абитуриенток, высматривая ту, которая станет моей музой.

И я встретил твою мать. Ей исполнилось восемнадцать, один раз она уже провалилась на экзаменах и приехала вновь попытать счастья. Хороша она была, как ангел. Такую красавицу нельзя не заметить. Высокая, ноги длинные, светлые волосы закрывают спину, глаза огромные. Но, видимо, одной красоты мало. Нужен еще талант, но вот его-то как раз и не было. Зато какая красавица! И во второй раз ее не приняли. Она с возмущением говорила об одном из членов экзаменационной комиссии, чье покровительство отвергла. Твоя мать — исключительная женщина, запомни это. И не смей ее осуждать.

Я предложил ей фотосессию. Сразу она не согласилась. Мне долго пришлось убеждать ее, что я порядочный человек и хочу от нее только серию снимков. Она жила у дальней родственницы, согласившейся приютить ее на время вступительных экзаменов, я приезжал каждый день и все уговаривал. В общем, она согласилась мне позировать. Вот тут и началось!

Мы сами не заметили, как влюбились друг в друга. Все случилось во время сеансов в моей фотостудии, пока я поправлял то локон, то лямку на точеном плече, то пальчиком подбородок. В общем, случилось! Я влюбился, она влюбилась. И закрутилось! Через какую-то неделю мы уже жить друг без друга не могли. Она решила остаться в Москве и пошла работать на стройку, лишь бы дали временную прописку и койку в общежитии. Я ничего не мог для нее сделать. Зарплата у меня была мизерная, да и времена тогда были другие. Ни построить кооператив без постоянной прописки, ни снять квартиру оказалось невозможно.

Встречались то у нее, то у меня. А в основном в фотостудии. Я сделал замечательные снимки! Говорили, что у меня талант. Но талант был, пока была она. Только я, дурак, этого не понял. После того как мы расстались, все пошло на спад. Как водится, я этого не замечал. Пик формы прошел, а я все еще думал, что иду в гору, хотя давно уже топтался на месте, а потом и сполз потихоньку вниз. Молодые осваивали цифру, а я все упрямился, ворчал. Пока не отстал от жизни окончательно. Не думай, что я этого не понимаю. Все понимаю. Мое время давно прошло. Но тогда я даже получил лестный отзыв маститого фотографа и закрепился в издательстве. А портрет Эвелины поместили на обложку журнала с миллионным тиражом. Ее узнала вся страна! Этот журнал и до сих пор у меня хранится, да и у нее есть наверняка. Ведь это был ее единственный успех, как модели. Зато какой! Миллионный!

И тут у меня началась звездная болезнь. Я уже видел себя в мечтах великим фотографом, лауреатом всемирных выставок, знаменитости занимают очередь, чтобы попасть ко мне на съемку. Я стал обращаться с ней снисходительно, говорил: помни, девочка, кому ты всем обязана. Она же подурнела, вдруг стала болеть. Теперь-то я понимаю, в чем дело! Она забеременела, но ничего мне не сказала. И тогда я потерял к ней интерес, ко мне уже ломились другие девушки, не менее красивые. Изредка мы встречались, и мне казалось, что Эвелина чахнет. Я даже предложил ей лечь в больницу, раз у нее такое слабое здоровье.

В конце концов, она сказала, что выходит замуж за начальника участка. Раньше, мол, он ее не замечал в спецовке да в краске. А как увидел фотографию на обложке журнала, так и влюбился. Да что он! Вся страна! Журнал-то продавался от Москвы до самых до окраин, как в известной песне поется! Долго потом в редакцию приходили письма. Кто та девушка на обложке? Дайте адрес, влюбился, SOS! Подпись была: „Автор снимка Павел Сгорбыш“. Про Эвелину ни слова. Вот и писали мне: дайте адрес модели! А я, признаюсь, эти письма рвал. Из ревности, что ли? Не знаю. Но богатого мужа она таки нашла. Благодаря мне.

А было это тридцать лет назад. Очень давно.

В общем, она сказала, что выходит замуж, и я от нее отстал. Мы потеряли друг друга из виду. Женщин у меня потом было много, но не сложилось. Я ни разу больше не влюблялся, серьезных отношений у меня ни с кем не завязалось. Я все постигал секреты мастерства, ночи напролет просиживал в лаборатории. Ни разу так и не женился. И детей не было. Да я об этом и не думал. Когда наваливалась тоска — пил. Работал и пил, пил и работал. Выгоняли за пьянку, вновь принимали, я жил по углам, на съемных квартирах. Да ты знаешь, я тебе рассказывал. Да, собственно, и рассказывать нечего. Никчемный человек Павел Сгорбыш.

Иное дело — твоя мать. Святая женщина! Когда я позвонил ей, она ничего не стала отрицать. То есть это она мне позвонила. Совсем я запутался. Помнишь, ты дал ей номер моего телефона? Я же услышал имя и обо всем догадался. Нетрудно сложить два и два. Эвелина само по себе имя редкое. А уж Эвелина Вячеславовна… Она тоже догадалась, что за Павел Сгорбыш работает вместе с ее сыном. И тут же мне позвонила. Она боялась, что… В общем, боялась. Ты не сказал, что женщина, которая мне будет звонить, твоя мать. Сказала она. Сама начала этот разговор, и я тут уж все понял. Она не умеет врать. Я же говорю: святая женщина!