Анатолий Галкин - Замкнутый круг

Издевательство над печью продолжалось около часа. Потом зубило провалилось в пустоту, и вскоре Феликс освободил маленькую нишу. Он пошарил в ней и обиженно вскрикнул, что коллекции здесь нет.

В тайнике лежала старинная Библия и лист бумаги.

Марфин увеличил изображение, как мог! Савенков прильнул к экрану, стараясь прочесть текст. Но у камеры не хватало пикселей, и буковки расплывались.

Кроме того, нотариус, стоя на шатких лавках, размахивал пожелтевшим листом и выкрикивал обидные слова в адрес Карла Фаберже и купца Собакина вместе с его потомками. По мнению Гриневского все они были мошенники, жулики и наглые прохвосты.

Поскольку Галина перестала поддерживать мужа, лавки стали трястись, и разозленный Феликс свалился на пол, ударив локоть и обе коленки. Он стал корчиться от боли и обиды. Потом заныл, отшвырнул Библию, а бумага отлетела в угол под иконы.

Врач Яремчук не бросилась лечить пострадавшего. Она подняла текст и стала внимательно читать, запоминая каждое слово.

Камера была направлена в центр гостиной, и угол, где сидела Галина, просматривался с трудом. Но для «жучка» Марфин приспособил лампаду, висевшую у икон. Слышимость была изумительная! Микрофон воспринимал даже шорох бумаги в руках врача Яремчук. Жаль, что она сама говорила мало и непонятно.

— Ну, и что ты ноешь? Ты, Феликс, бумагу прочитал?

— Прочитал. Мне больно! У меня обе коленки разбиты. И на локте ссадина.

— Это ерунда, Феликс! Не понимаю, почему ты старого Собакина ругал? Он прятал ценности надежно. Теперь ты знаешь, где коллекция?

— Знаю! Но сейчас меня не это волнует. Я буду хромать две недели! Но тебя, Галочка, это не колышет. Где твое сострадание? Где, наконец, твоя клятва Гиппократу?

Гриневский встал с пола, отряхнулся и сделал несколько шагов, коленки чуть болели, но не настолько, чтоб хромать.

Он присел два раза и застонал.

— Ну вот, суставы вспухли. А ты, Галя, даже не пожалеешь. Бездушная!

— И как мне тебя жалеть?

— Посади рядом, обними и жалей.

— Садись сюда, малыш. Я так думаю, Феликс, что коллекцию мы возьмем.

— Уверен! Есть трудности, но это дело техники. Важно — не спешить! И не торопиться. Я прав, Галина?

— Ты прав! А еще — нам нужна полная секретность. Эту бумагу сожги. Я запомнила ее дословно.

Гриневский неуверенно подошел к печи, смял лист, написанный купцом Степаном Собакиным, бросил его в печь, чиркнул зажигалкой и поджог.

— Это верно, Галя, нужна полная конспирация.

— И не только в разговорах с кем-то, но и между собой. Если нам надо посовещаться, мы пойдем с тобой в ванну, запремся и включим душ.

— И будем вместе мыться? Да?

Савенков плюнул, сорвал с себя наушники и бросил их на стол.

Ясно, что сегодня ничего интересного больше не будет. Коллекция собачек Фаберже есть, но не здесь, не в Малаховке.

Сотовый телефон заиграл нежный вальс из старого фильма о жизни помещиков. Это звонил нетерпеливый Олег Крылов.

— Как дела, Игорь Михайлович? Мы с Варварой готовы к штурму. Не пора начинать?

— Пора кончать! Все сорвалось. Отбой, Олег! Можете быть свободны. Но, еще не вечер! Завтра начинаем все с начала. И я клянусь, что мы возьмем этих собак! Всю коллекцию.

Следующая неделя прошла тихо. «Жучки» в квартире Гриневского фиксировали мирные семейные беседы. И ни слова о Фаберже!

Самая большая новость — врач Галина Яремчук срочно уволилась из поликлиники и собралась на другую работу. Какую? Из разговоров не было понятно. Очевидно, это что-то техническое, связанное с подсчетом денег, а не с медициной.

И поступить на новое место Галина Тарасовна собиралась быстро. В четверг она должна была оформляться в той непонятной конторе.

Вести объект собирались на трех машинах.

Это только в кино «наружное наблюдение» состоит из одного сыщика, который бегает за преступником, как голодный Бобик.

В одиночку невозможно следить за человеком. Особенно в шумном городе, где шныряют толпы народа, где метро и такси, где огромные магазины с эскалаторами и выходами во все стороны.

Старшим в группе был Крылов. Все машины были на постоянной связи с ним.

Когда Яремчук вышла из подъезда и села в свою машину, Олег дал команду, чтоб за ней следовала Варвара. А Марфин должен был на проспекте обогнать объект и ехать впереди на двадцать-тридцать метров.

Очень правильная тактика! На светофорах или в пробках Галина могла оторваться, и тогда Миша взял бы на себя основную слежку и подтянул бы остальных.

Но никаких осложнений не было. Яремчук без приключений свернула на Садовое кольцо, а потом у Красных ворот направо, на Мясницкую — бывшую раньше улицей Кирова.

За Бульварным кольцом Галина начала искать парковку, но на Мясницкой встать негде. Она свернула налево, долго петляла по узким улочкам и остановилась в Кривоколенном переулке.

Сыщикам пришлось бросить свои машины в самых неудобных местах. Выбора не было — объект быстрым шагом направлялся на суматошную Мясницкую улицу.

Там так просто затеряться, как нечего делать!

А Галина не рассчитывала, что ее могут «пасти». Она шла бодрым шагом, размахивая маленьким портфельчиком.

В этом районе была масса офисных зданий — банки, биржи и прочие фирмы. Олег считал, что Яремчук собирается устроиться куда-то туда.

Но Галина неожиданно зашла в магазин и двинулась не к прилавку, а куда-то в служебные помещения.

Олег успел вспомнить, что у купца Собакина был магазин и склады в этом районе. Возможно, что Галина направлялась именно сюда.

Крылов прошел вслед за ней и увидел, что та скрылась в директорском кабинете.

Теперь можно было не сомневаться, что это и есть новое место работы бывшего врача районной поликлиники.

Зачем? Это вопрос!

Когда почти через час Яремчук вышла из кабинета директора магазина, Крылов направил за ней одну Варвару. Так, на всякий случай.

У них была основная задача — узнать, куда пойдет работать жена Гриневского. И если это магазин на Мясницкой, то зачем ходить дальше!

Крылов порылся в своем дипломате и вынул самое невинное удостоверение — «Старший санитарный инспектор».

К руководству магазина он вошел без стука. Он нагло пнул дверь ногой.

На вид директрисе было около пятидесяти, и на ней отлично сидел белоснежный халат с кружевами ручной работы.

Торговая начальница была больше похожа на губернаторшу, на депутата из Думы или на министра культуры. Гордая осанка, хитрый взгляд и хорошая прическа.

Хозяйку «Продмага» звали заковыристо — Ираида Львовна. Она была приветлива, но не слишком.