Анатолий Галкин - Замкнутый круг

— И откуда твоя тетка все это взяла? Она что — бывшая графиня? Или она Алмазный фонд ограбила?

— Нет, Семен. Она честнейший человек! Я думаю, что это дед с фронта привез. На том чемодане еще медный орел был. Вроде немецкого…

— Значит это военный трофей? Контрибуция?

— Никакая это не контрибуция. Это просто фронтовой сувенир.

— Допустим, Фима, ты и прав. Это такой сувенир на миллион долларов. Но зачем ты ждешь, когда станешь наследником? А если твоя тетка долгожитель?

— Ты предлагаешь ее убить!

— Заметь, ты первый об этом сказал! Но можно и без мокрых дел.

— Как?

— Например, можно уговорить ее продать этот клад! Ты с моей помощью его продашь, а сумму назовешь в десять раз меньшую. И все будут довольны! И я тоже.

— А как продать?

— Есть у меня, Фима, нужный для тебя человек. Исключительная честность! Столько дел провернул и ни разу не попался…

На следующий день они уже были в ювелирном магазине Леонида Марковича Геймана. Они вели разговоры в его кабинете на втором этаже, откуда через небольшие окошки был виден весь торговый зал.

Ефим именно так и представлял себе амстердамского ювелира: черный костюм с закругленными полами пиджака, пышный галстук-бабочка, над которым круглое спокойное лицо с толстыми очками. И над всем этим сверкающая лысина…

За двадцать пять лет амстердамской жизни Гейман не забыл русский язык и даже не приобрел импортного акцента.

Он уехал из Москвы вместе с родителями. Тогда покинуть навсегда великий и могучий Союз можно было лишь по израильской визе.

Но в Вене, где у них была пересадка, он заявил отцу, что предпочитает делать свой бизнес в спокойной Европе, а не драться с этими сумасшедшими арабами…

И Леня Гейман оказался прав. Через пять лет в Хайфе от шальной пули погибла мать. Через год умер и отец. Его доконали горе, жара и больное сердце…

А Леонид Маркович процветал, упорно поднимаясь по ступенькам благополучия. Сейчас он уже совершенно не был склонен рисковать. Зачем ему нужны эти заморочки с опухшим племянником и чемоданом его тетки?

Или Семен Чернис не знает, куда он приводит новых людей?

Он что, совсем идиот?

— Вот так, уважаемый Ефим Степанович. В этом деле я вам помочь не могу. Привозите весь товар! И тогда я, возможно, его куплю. Пока я не вижу вещь, то не о чем разговаривать. Я не ясновидящий! Это могут быть стоящие штучки, а может быть и барахло.

— А если я их фотографии привезу?

— Привозите! Но и тогда я вам все о них не скажу. Мне надо предмет в руках подержать. Я люблю в лупу поглядеть, пощупать, понюхать. Или лизнуть, в конце концов. Я ясно выражаюсь, молодой человек?

— Я вас понял, Леонид Маркович. Скоро я еще раз приеду и привезу что-нибудь! Но я очень на вас надеюсь.

— Очень правильно, молодой человек. Надейтесь! Для вашего возраста это самое главное…

Эта первая встреча с ювелиром придала Ефиму чувство уверенности. Он стал действовать лихо и нахально. Именно тогда он взял деньги у Геры и так бесшабашно их растратил…

Добыть фотографии чемоданных ценностей оказалось проще, чем он предполагал. Тетка целыми днями пропадала на даче у какой-то подруги, а ключи от квартиры у него были.

Но когда Ефим запасся фототехникой и приготовился к долгой нудной работе, он вдруг обнаружил, что кто-то уже проделал все за него. На столе были разбросаны цветные фотографии, а в пакете лежали негативы, список того, что на снимках и документ на бланке какого-то юриста.

К вечеру Ефим сделал по два экземпляра фотографий и отксерокопировал документы. До приезда Нины Ивановны успел вернуть все на место.

Он же не вор!

При второй встрече с ювелиром Ефим Уколов заметил, что тот очень заинтересовался. Особенно внимательно Гейман изучал список. Там было то, чего нельзя было различить на фотографиях: описание проб и клейм.

— Любопытно, молодой человек. Возможно, это и стоит больших денег. Но кто вам их даст? Я вам их не дам.

— Почему?

— А вы поищите другого идиота! Это все краденые вещи. Я даже догадываюсь откуда. И ладно, если бы это знали только вы и я. Но думаю, что еще кто-то пасет эти вещицы.

— Никто не пасет!

— Да? А список? Или вы меня за дурака имеете? Этот список писал знающий человек. Кто угодно, но не ваша тетя…

— И как же быть?

— Хорошо, молодой человек, вы оставляете эти картинки, а через две недели я вам скажу или да, или нет. И если да, то мы обсудим цену и место передачи. Я тоже живой человек, и не хочу рисковать зря.

Сейчас прошло ровно две недели…

Уже на выходе из аэропорта Ефим услышал топот за спиной. Он обернулся и сразу же попал в объятия Семена Черниса. Тот, ни слова не говоря, потащил приятеля к машине.

— Значит так, Фима, к ювелиру мы не едем. Леонид Маркович решил соблюдать конспирацию.

— И что теперь будет?

— Нормально! Ты не переживай. Я сам все решу.

— Как?

— Значит так! Ты привозишь чемодан, передаешь его мне и сразу получаешь сто тысяч евро. И я даже комиссионных с тебя не возьму. Так, дружеская услуга.

— Здорово, Семен! Сто тысяч, это хорошие деньги! Правда, я думал, что там больше.

— Конечно, больше. В два или в три раза. Но Гейман больше не даст. И никто больше не даст. Здесь все до противности законопослушные. Они всего боятся!

— Странно!

— Наш Гейман трус! Этот лысый хорек, так прямо и сказал: «Я единственный, кто из-за вас свою шею подставляет. Вы привезли и убежали. А мне эти камушки дальше продвигать. Можно крепко влипнуть». И он, Фима, прав. Так что, уговаривай свою тетку и вези чемодан.

— Вези! Самолетом его не повезешь. Просветят на таможне и отберут.

— А ты машиной. Машины не просвечивают.

— Машиной тоже страшно. Через три границы ехать.

— Страшно? Ладно — плачу тебе не сто, а сто пятьдесят тысяч. Вернее, Гейман заплатит! Я его уломаю. А ты тетку свою уламывай.

— С этим еще сложнее! Тот список юрист составлял. Тетка просила его оформить передачу всего немцам. Возвратить им хочет.

— Как это возвратить?

— Просила юриста дарственную на посольство составить.

— У нее с головой все в порядке?

— Не жаловалась! Только я думаю, Семен, что ее трудно будет ее уговорить.

— Ладно, Фима, ты дай мне телефон и адрес этой старушки. Вдруг я в Москву поеду! И тогда подключусь к уговорам. Ты когда назад собираешься?

— Дней через пять…

— Перед отъездом найди меня. Обязательно найди. За пять дней я что-нибудь придумаю.

Самое страшное осталось позади. Он уже почти дома! Теперь Ефим ехал по родной земле. Правда, это еще не Россия, а Белоруссия, но никаких границ впереди уже не будет…

За Минском началась отличная дорога. «Мерседес» летел вперед, убаюкивая плавным покачиванием…