Джесси Келлерман - Зной

Митинг прошел точку высшего подъема и начал стихать, и все устремились к «Легенде», чтобы познакомиться с ним. Глория тоже заняла место в очереди и простояла в ней целый час. Аллан, когда она подошла поближе, улыбался ей, следя за тем, как Глория приготовляется сделать первый в ее жизни важный, имеющий подлинное значение шаг.

«Что это?»

Аллан подтолкнул ее локтем: «Он задал тебе вопрос, Глория».

Она опустила взгляд на книжку, по которой пристукнул пальцем «Легенда».

«Я учусь на врача».

«Хорошо, — сказал „Легенда“. — Necesitamos más doctores» [35] Врачи нам нужны (исп.). .

Стоявшая за нею девушка вытолкнула ее из очереди, на чем разговор и закончился. После этого Глория на митинги больше не ходила. Она хотела учиться, а на La Causa ей было наплевать. Аллан Харролл-Пена мог звонить ей сколько угодно. Он, кстати сказать, был наполовину белым.

В конце семестра она принесла домой четыре пятерки и одну четверку с плюсом.

Доктор Мендес.

Так теперь стала называть ее Мама. К примеру: «Как по-вашему, можете вы помыть вашу тарелку, доктор Мендес?»

Был март 1986-го. Она сидела за кухонным столом, выбирая курсы на следующий год. Химия либо органическая химия плюс математика. Ручка ее повисела немного над описанием семинара по классической философии. Хорошо бы найти кого-то, с кем можно будет поговорить об этом семинаре. Что скажет Мама, Глории было уже известно: «Я не хочу знать, в чем смысл жизни, доктор Мендес, я хочу, чтобы вы избавили меня от болей в спине».

Глория опустила ручку на стол, отнесла тарелку в раковину «Muchas gracias, Doctor» [36] Большое спасибо, доктор (исп.). .

Она смыла с тарелки оставленные сэндвичем крошки, взяла полотенце, начала вытирать ее.

«У тебя экзамен?»¡

«У меня всегда экзамен».

«Только не ждите, что я попытаюсь запомнить ваше расписание, доктор Мендес. Если хотите, чтобы я сделала это, наймите меня в секретарши».

«Ха. Может быть, если тебе повезет. — Глория подняла тарелку повыше. — Но тогда тебе придется мыть за мной посуду».

Она протянула руку к верхней полке, и тарелка выскользнула из ее пальцев. Мама, сложившись вдвое, успела, сделав всего одно поразительно быстрое движение, поймать ее.

Хорошие рефлексы, Мама.

Мама, так и не разогнувшаяся, ничего не ответила. Мгновение она простояла, точно бегун на старте. Затем упала на бок: замершие веки, негнущееся тело, кажущиеся жалкими приоткрытые губы. Быстрозамороженная, так и сжимающая в руке тарелку.

Оглядываясь назад, Глория могла лишь похвалить себя за медицинскую интуицию. Разум ее мгновенно поставил диагноз: удар — хотя она ни одного никогда не видела.

Смачный шлепок вернул ее в настоящее время: один из мальчишек споткнулся и разбил губу. Мать его, усердно тыкавшая соском в лицо плачущего младенца, внимания на это происшествие не обратила.

Сестра сердито сказала что-то Фахардо и ушла, хромая, в заднюю дверь.

— Недовольна, — сообщил Teniente. — Говорит, у доктора дел по горло.

Увидев, что сестра удалилась, бродяга возобновил охоту на разбудившего его мальчишку — схватил с пола кусок резиновой трубки и взмахнул им, будто полицейской дубинкой.

— Вам не кажется, что это немного опасно? — спросила Глория.

— Каждый раз, как приезжаю сюда, — ответил Teniente, — вижу здесь этого малого. Вреда он никому не причиняет. Разве что оплюет кого-нибудь.

— А ну положи! — вернулась, размахивая перчаткой, как булавой, сестра. Бродяга бросил трубку, сжался в комок и закатился под скамью, где тут же и захрапел, выводя одну заунывную мелодию за другой.

Из коридора показался покрытый пятнами белый халат, однако облачен в него был, вопреки ожиданиям Глория, отнюдь не мужчина средних лет, — нет, халат привольно свисал с плеч молодой азиатки. От нее веяло, точно духами, отчаянием, — она преждевременно седела.

Стоявшие в очереди больные начали подступать к ней, пошатываясь, будто зомби.

— ¡No moleste! [37] Не приставайте! (исп.) — закричала азиатка, отбиваясь от них, стараясь вернуть их в очередь.

Медсестра, теснившая, совершенно как вышибала, орду больных, толкая их предплечьями, нашла все же время, чтобы кивнуть Фахардо.

Глория пошла было за ним, однако сестра преградила ей путь.

— Не вы, — сказала она. — Только он.

Teniente исчез вместе с доктором за дверью.

Глория беспомощно смотрела им вслед:

— Но я должна…

— Нет, — сказала сестра. — Пускать туда кого-нибудь не стерильно, так что…

Закончить она не успела, поскольку началось столпотворение, причиной которого стал очкастый мальчик, пустивший в воздух струю мочи — совершенно как изваяние на каком-нибудь европейском фонтане. Толпа отшатнулась от него, грозя обвалить все четыре стены. Сестра бросилась к мальчишке, попыталась заставить его опустить руки по швам. Глория прикинула — не попробовать ли ей проскочить в заднюю дверь, за которую ушли Фахардо и доктор, — но решила, вспомнив о невозмутимой жестокости сестры, подождать возвращения Teniente.

И через десять минут он вернулся с бумажным пакетом и коричневатым документом в руке. Не сказав ни слова, он потянул за собой Глорию к вращающимся дверям. Они вышли на грязную парковку, едва избежав столкновения с беременной женщиной, у которой уже начались схватки.

— Уф… — произнес Фахардо и помахал рукой, которую кто-то успел облить горячим кофе.

— Что сказала доктор? — спросила Глория.

Фахардо протянул ей документ.

PARTIDA DE DEFUNCION [38] Свидетельство о смерти (исп.).

Графы, в которых должны были значиться имя, дата рождения, адрес и так далее, остались не заполненными. Документ содержал только подпись доктора и указание причины смерти: «Ожоги третьей степени и тупая травма головы».

— Это мог быть кто угодно, — сказала Глория.

Фахардо перевернул свидетельство и показал ей приколотый степлером к исподу документа прозрачный пакетик. В пакетике лежал серебряный крестик. Вынимать его нужды не было, крестик Карла Глория узнала и так.

— У доктора не было ни времени, ни необходимой для заполнения свидетельства информации, — сказал Фахардо. — Поэтому мы с вами сделаем это самостоятельно.

Он вытащил из кармана шариковую ручку, зубами снял с нее колпачок:

— Имя?.. Сеньора. Эй. Проснитесь. Если хотите покончить с этим как можно скорее. Или, как я уже говорил, могу прислать вам документ по почте.

— Но… — пролепетала она. В голове у нее все перемешалось. — Тело.

Фахардо вручил ей бумажный пакет:

— Здесь.

что ОХ

о нет

Первое ее побуждение было таким: бросить пакет на землю. В твоих руках. Он здесь.

Глория открыла пакет, вынула из него маленькую пластиковую урну. И подержала ее в руке так, точно урна была бьющимся сердцем.