Джесси Келлерман - Зной

— Не трогай.

Он поднял козырек, недовольно вздохнул.

— Все заживет, — сказала она.

— Как же…

— Так ответишь ты наконец на мой вопрос?

— М-м? — Карлос повернулся к ней.

— О Фахардо.

— Ну да, — сказал он. — Да. Я обдумал все это.

— И.

— И… — Он пошмыгал носом. — Что, если мы ошибаемся? Прискакали сюда без всякой подготовки. Как ты можешь знать, что Карл — мой отец, — как можешь знать, что он не окопался где-нибудь в Соединенных Штатах? Не затаился в каком-то другом городе?

— Справедливо, — согласилась Глория. — Однако Teniente что-то известно, иначе он не пытался бы запугать нас. Значит, необходимо выяснить, что именно.

— А с другой стороны, что, если он мертв?

Глория повернулась к нему:

— Я думала, мы приехали сюда, основываясь на теории, что он пытается замести следы.

— Приехали, это верно. — Теперь тон Карлоса представлял собой встревоживший ее сплав скептицизма и безразличия.

— И мы все время исходили именно из такого предположения, — сказала она.

— Да, исходили.

— Ты считаешь его неверным?

Он неопределенно помахал ладонью, отвернулся к окну.

— Карлос?

— Не знаю… — произнес он. — Может быть.

— Кто же тогда забрал деньги из банка?

— Он мог забрать их, а потом умереть.

— То есть, по-твоему, он поехал в Мексику, позвонил мне, вернулся в Соединенные Штаты, пошел в банк, забрал деньги, снова поехал в Мексику и только тогда умер? Погиб в дорожной аварии?

— Я не знаю.

— Полная бессмыслица.

— Откуда ты вообще знаешь, что он звонил тебе из Мексики?

— Я…

— Может, он просто хотел пустить тебя по ложному следу. И сейчас находится где-то еще, живой или мертвый.

— Ну хорошо, — согласилась она. — Но тогда с чего нам следует начать поиски?

Карлос не ответил. «Додж» проскочил сквозь большой партийный съезд комаров; трупы насекомых осыпали ветровое стекло. Глория побрызгала на стекло чистящей жидкостью, включила дворники, но те только размазали мертвых комаров ровным слоем.

— Я почти ничего не вижу, — сказала она. — И бензин у нас на исходе.

Карлос молчал, нахохлившись.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Глория.

Он отвернулся от нее:

— Какие тоскливые здесь места.

— А по-моему, в них есть своя красота.

— Голые кости, — сказал он. — Вот и все, что в них есть.

Глории хотелось сказать: и кости тоже могут обладать красотой, — но эта фраза отдавала патологическим умствованием. И она просто повернула машину к возникшей наконец у дороги заправочной станции.

— Надеюсь, он умер, — сказал Карлос.

Глория промолчала.

— Меня его смерть нисколько не огорчила бы, — продолжал Карлос. — Я ее даже отпраздновал бы.

— Я терпеть не могла моего брата, но, когда он погиб, мне было больно.

— Он не поступил с тобой так, как поступил со мной отец.

— Это верно.

— И не говори мне, что я не вправе злиться на него.

— Я и не говорю.

— Я его ненавидеть вправе.

— Да не говорю я, что ты не вправе. — Она помолчала. — Но тогда зачем ты вообще со мной поехал?

— Если он жив, я хочу сказать ему это в лицо.

— А по телефону ты ему об этом говорил?

— Нет, конечно.

— Потому что мне было бы трудно винить его за бегство, если б он знал, что ты намерен съесть его заживо.

— Ты защищаешь его.

— Нет, — сказала Глория. — Я способна увидеть все твоими глазами. Но и его глазами тоже. И по-моему, ничего дурного в этом нет.

Станция — та самая, на которой она заправлялась при прошлом приезде в эти края, — почти не изменилась. Ветры оторвали от навеса несколько дранок, но допотопные насосы, штабеля покрышек и ископаемый тягач в точности отвечали тому, что сохранила ее память. И за прилавком продуктового магазинчика сидел, листая журнал, все тот же мальчик. Глория заглушила мотор.

— Не сердись, — сказала она. — Я знала твоего отца долгое время. И изменить мои представления о нем мне трудно.

— Он бросил меня. Я рос в нищете. Я не попал бы в строители, не допился бы чуть ли не до смерти, если бы вырос рядом с отцом в Соединенных Штатах.

— Карлос…

— Чисто экономическое рассуждение, — не глядя на нее, сказал Карлос. — Мальчишка идет.

Теперь она увидела, что мальчик все-таки не тот. Овал его лица остался до жути прежним, но лет ему было восемь-девять.

Глория опустила стекло.

— Hola, — сказал мальчик. — ¿Como estáis? [70] Привет… Как дела? (исп.)

— Хорошо, — ответила Глория. — А у тебя?

— Заправиться хотите? — спросил он, берясь за шланг насоса.

Прежде чем она успела ответить, Карлос тронул ее за руку.

— Мы и сами справимся, — сказал он мальчику. — Оставь нас на пару минут, мы все сделаем.

Мальчик, похоже, сильно в этом сомневался.

— Насос включить непросто, — сказал он.

— Если у нас не получится, тебя позовем.

Мальчик пожал плечами, вернул штуцер в держатель и ушел в магазин.

Карлос поднял стекло.

— Не хочу с тобой спорить, но я как-то приустал раскатывать по этим дерьмовым местам.

— Мы провели здесь немногим больше суток.

— Я знаю, — ответил он.

— Если твое терпение иссякает так быстро…

— Не в этом дело, — сказал Карлос.

— Тогда в чем же?

Пауза.

— Мне ночью сон приснился. Сейчас он уже не кажется мне таким дурным, но, поверь…

Глория молча ждала продолжения.

— Мы были в нашем мотеле, — начал Карлос. — Только этажей в нем стало пятьдесят. Мы шли по коридору, стучались во все двери. Каждый номер был пуст, кроме последнего, там мы его и нашли.

Он сидел на кровати. Нас видеть не мог. Выглядел в точности как я, постаревший. Как буду выглядеть лет через тридцать. Только вместо груди у него был комод. Ящики с ручками. Он выдвинул их, все до одного, — внутри было пусто.

Я ударил его по лицу, но рука прошла сквозь него, как будто никакого лица не было.

Карлос резко откинулся на спинку сиденья, лицо его было красным.

— Какая жара, — пробормотал он, снова опуская стекло.

— Ужасный сон, — сказала Глория.

— Да, пробуждаться можно и как-то получше.

— Ты не так уж и сильно похож на него, — сказала она.

— Это был сон, Глория. Опровергать его бессмысленно.

Наступило долгое молчание. Наконец Карлос сказал:

— Я залью бак. Может, купишь чего-нибудь попить? И мне тоже. Воды, только не содовой.

Она попробовала улыбнуться:

— За весом следишь?

Он улыбнулся в ответ, и — словно флаг развернулся — что-то снова связало их.

— Я всегда на страже, — сказал Карлос.

— Всегда осторожен — вот точное слово, — сказала она.

Магазинчик встретил Глорию приятным воздухом, не прохладным, но хотя бы не неподвижным. Все ее тело покрывал пот, струйки стекали из-под лифчика и со сгибов локтей. Глория постояла у холодильной витринки, купаясь в ее свежем дыхании.