Андрей Константинов - Полукровка. Эхо проклятия

Там же, в офисе турфирмы, где на стене висела красочная карта Швеции, Самсут нашла Кепинг, узнала, сколько свободного времени отводится туристам в Стокгольме, и прикинула, что его вполне хватит съездить за сто километров — расстояние для западной страны смешное — поговорить с отцом. Только теперь, запоздало взглянув на часы, она обнаружила, что назначенный незнакомцем Хоровацем час «X» давно и безнадежно миновал. «Ну и чёрт с ним! — решила Самсут. — Сначала встречусь с отцом, все у него хорошенько разузнаю, вернусь домой, и вот тогда, быть может… Должны же при этом разговоре и у меня быть на руках хоть какие-то козыри. Если… если, конечно, это все-таки не банальный розыгрыш…»

Выходя из офиса, в дверях Самсут чуть не лоб в лоб столкнулась с невысоким, лет тридцати мужчиной, в кожаной, невзирая на жару, куртке с модным потертым эффектом. «А они уже закрылись! — весело наябедничала Самсут с интонацией человека, умудрившегося в последний момент отхватить последний же дефицитный товар. — Приходите завтра!» Мужчина резко отшатнулся в сторону, пропуская. Она подняла глаза, намереваясь улыбкой изобразить учтивую благодарность, однако улыбнуться так и не получилось — слишком уж отпугивающим показался ей взгляд незнакомца: мрачно-угрюмое лицо, глубокие прорезывающие складки на лбу, а главное — неприятный, невольно отводящий взгляд бордовый след от ожога размером вполовину правой скулы. «Извините», — испуганно пролепетала Самсут и проскользнула мимо. Странное дело, но, несмотря на ее предупреждение, мужчина все равно проследовал в офис. «Охранник, наверное, — в конечном итоге решила Самсут. — Какой-нибудь ветеран горячих точек в отставке… Эх ты, бедняга».

Времени оставалось в обрез: автобус отходил уже завтра вечером, но зато и путевка была «горящей», а посему приятно удивила ее своей ценой. Это было важно, поскольку сейчас Самсут было немного неловко перед матерью, а главное — перед Ваном, которые ни разу в жизни еще не были за границей. Не считать же за таковую Украину!

Получив заветную путевку, Самсут неожиданно ощутила в себе пробуждение авантюрного духа своих предков по мужской линии. Она свернула в сторону Большого проспекта, зашла в первую попавшуюся по дороге сувенирную лавку, где после долгих раздумий над небогатым ассортиментом купила в подарок отцу две кружки: одну — с Петром Первым, другую — с новым президентом Путиным. «Надо же, успели наштамповать! Оперативно работают, что и говорить!» После этого, лихорадочно перебрав в мозгу свой нехитрый гардероб, пустилась во все тяжкие — все ж таки за границу едет! Впрочем, будучи человеком достаточно трезвым и припомнив, как выглядят по телевизору иностранцы в будничной жизни, а уж особенно финны, Самсут решила зря с ума не сходить. В итоге она купила себе только лишь белые хэбэшные брюки и бирюзовую льняную размахайку, которая очень шла к ее вишневым глазам и пепельным волосам.

Завершив таким образом спонтанный шопинг, Самсут решила отпраздновать свой смелый поступок. Едва ли не на всю улицу хмыкнув что-то похожее на «главное не как войти, а как выйти», она направилась к «Бэбилону» и накупила там всяких вкусностей, увенчав их дорогушей бутылкой вина из ЮАР. Последняя, честно говоря, прельстила ее не содержанием, а необычной этикеткой с жирафами и львами.

Вино оказалось дивным. Самсут выпила почти всю бутылку и с непривычки охмелела. Все вокруг стало казаться еще проще, чем утром, и даже бабушка смотрела со стены не с печалью, а с одобрением и каким-то юношеским задором. Самсут кружилась по комнатам, словно девчонка, и напевала стихотворение, много раз слышанное ею от Маро. Однако только теперь оно ожило и показалось Самсут полным какого-то тайного смысла, имеющего отношение непосредственно к ней.

— Да, мы поставлены на грани двух разных спорящих веков…— напевала она, вальсируя из гостиной в свою бывшую проходную детскую, оттуда в спальню, потом комнату Вана, потом в коридор, в кухню и снова в гостиную,

— И в глубине родных преданий…

«Преданий, преданий… а какие, интересно, у нас предания? Как прабабушку чуть не забодал бык? Как сорок дней армяне оборонялись на горе Муса-даг? Или как бабушка Маро в экспедиции в Сибири подружилась со змеей?» — Мысли Самсут путались, но от этого становилось только еще приятнее и веселее.

— Слышны нам отзвуки веков…

«А может быть, все-таки надо было сегодня пойти на встречу с этим незнакомцем? В конце концов, что бы я потеряла? Ха-ха-ха! А ведь могу приобрести весь мир! Ха-ха! Черт, а ведь уже сегодня от него я могла узнать какие-нибудь интересные подробности, а теперь — с чем я приду к отцу? Да он только посмеется над этой дурацкой затеей с наследством… Нужно, обязательно нужно было пойти. И лучше всего пойти вместе с Каринкой. Вот она — молодец, она все про своих предков знает, и ей легко говорить всякие громкие фразы, навроде „Армения — сторожевой пикет европейской культуры“ или „Нация без государства может сохраниться только культурой“… а я? Ни то ни се и сказать ничего не могу…»

Вспомнив подругу, она на всякий случай набрала номер Карины. Собственно, Самсут звонила, чтобы посоветоваться насчет одежды, но Карина, естественно, не дала ей сказать и слова, потребовав прежде всего рассказать про самое главное.

— Да это и есть главное: то, что я еду в Швецию встречаться с отцом.

— Нет, Самсут-джан, это — следствие, а главное сейчас заключается в том, как обстоят дела с твоим анонимом?!

Самсут не очень охотно рассказала последние новости.

— Значит, ты все-таки не пошла на встречу?! Глупая женщина! Да, кстати, я тут узнала, что означает «хоровац». Он ведь именно так назвал себя?

— Нет, не ослышалась, — настороженно ответила Самсут. — А что?

— А ты знаешь, что это означает по-армянски?

— Откуда же мне знать?

— Да ведь это шашлык, милочка. Шашлык по-карски.

— Шашлык?! — искренне удивилась Самсут. — Ничего себе псевдоним. Он что, идиот?

— Ну почему же? — загадочно протянула Карина. — Шашлык шашлыку рознь. Знаешь, например, армянскую загадку: «шашлык из металла, шампур из мяса»?

— Нет, не знаю.

— Так подумай на досуге. И не расстраивайся, если не отгадаешь. Вернешься, подскажу. Ну, счастливого пути, Гамаспюр… — хохотнула Карина на прощание и первая повесила трубку. И буквально в следующую секунду телефон взорвался звонком.

«Алло!» — схватила она раскаленную нравоучениями Карины трубку и услышала в ответ знакомое:

— Добрый вечер, Самсут Матосовна, это Хоровац…

Заплетаясь, как сказал бы Габузов «путаясь в показаниях», она довольно невнятно принялась объяснять причину своего неприхода на встречу, сославшись на жутчайшую занятость на работе. При этом щеки ее горели — врать собеседнику, даже совсем незнакомому и в данный момент невидимому, Самсут, в отличие от своего отца, никогда не умела.