Чарлз Тодд - Свидетели Времени

Она впустила Ратлиджа, провела по выложенному кафелем коридору мимо маслодельни, кладовой и открыла дверь в большую теплую и светлую кухню.

— Она здесь, — через плечо бросила миссис Даннинг, и инспектор, сняв шляпу и держа ее в руке, переступил порог.

Обстановка в кухне была простая и состояла из нескольких предметов: хорошего круглого стола, красивых стульев, двух дубовых шкафов, в одном за стеклянными дверцами стояла посуда — кувшины, тарелки, чашки, в свете лампы сверкавшие безупречной чистотой.

Около горячей плиты сидела, забившись в кресло, Присцилла Коннот. Вид у нее был самый жалкий — заляпанное грязью пальто, лицо тоже грязное, на нем следы крови, виднелась длинная царапина от уха до носа. Она жалась ближе к горячим углям, хотя в комнате было тепло. Кто-то набросил ей на плечи теплую шаль, связанную из толстой шерсти, видимо, из остатков всех цветов, какие только нашлись в рукодельной корзинке. Поэтому расцветка казалась несколько необычной — беспорядочное сочетание голубого, серого, очень приятного розового, без всякого рисунка. Как будто первый опыт ребенка, который учится делать петли и слишком их затягивает.

— Мисс Коннот? — окликнул Присциллу Ратлидж.

Она подняла лицо с потеками слез и следами крови.

Выражение несчастья в ее глазах его потрясло.

— Спасибо, что приехали, — сказала она. — Я не знала, кого еще попросить, эти люди очень добры, но мне бы хотелось добраться домой.

Он подошел, взял стул и сел рядом.

— Вы ранены?

— Ранена? — Она с удивлением посмотрела на него. — Не думаю.

Он видел ее машину в канаве. Не стоит ее ругать, она уже вполне наказана.

Он протянул руку и осторожно отвел волосы от ее лица. Она отшатнулась, как от удара, и он успел заметить глубокий порез на лбу у границы с волосами.

Обернувшись к миссис Даннинг, Ратлидж сказал:

— Вы не принесете мне влажное полотенце?

Хозяйка прошла к раковине и накачала воды в маленькую миску.

— Холодная, может, подогреть на плите?

— Нет, так лучше.

Она подала ему миску и чистое полотенце. Ратлидж встал, окунул полотенце в воду и, отодвинув с лица мисс Коннот волосы, стал промывать рану.

Она вздрогнула от ледяной воды, растерянно заморгала, но, как послушный ребенок, замерла и позволила ему делать свое дело. Миссис Даннинг, стоя рядом, воскликнула:

— Милостивый боже, я и не видела, что там у нее! А она молчала…

Порез был глубоким, и кровь продолжала течь струйкой, как Ратлидж ни пытался ее остановить.

— Я стараюсь, чтобы не сделать вам больно, — сказал он и, отвлекая ее, спросил: — Как это произошло?

— Не знаю, — ответила Присцилла слабым голосом, — я не помню, только знаю, что хотела умереть, лежала там, в канаве, и хотела умереть.

И она начала плакать, сначала тихо, потом громче и, наконец, разразилась сдавленными рыданиями.

Миссис Даннинг взяла у него из рук мокрое полотенце и объяснила:

— Она была в таком виде, когда ее привел Майкл, наш молочник. Он шел с фермы с бидонами молока, собаки побежали вперед и нашли ее первыми, но было еще темно, и автомобиль трудно было заметить в канаве. Он увидел, что она жива, и побежал сказать мужу. Надо было вытащить ее из машины, но дверца с ее стороны была зажата, она не могла выйти. Они подумали, что она сломала ногу или еще хуже.

Ратлидж посмотрел вниз. Лодыжка Присциллы распухла, вокруг нее болтался грязный, рваный чулок. И застежки на туфле были оторваны.

— Вы не могли бы дать нам чаю? — попросил Ратлидж, чтобы занять миссис Даннинг. — Мисс Коннот это поможет, да я и сам бы не отказался.

— Не займет и минуты. Чайник все еще горячий.

Хозяйка занялась приготовлениями, а он снова сел и, дотронувшись до плеча Присциллы Коннот, сказал:

— Все в порядке. Вы в безопасности. Ничего страшного не произошло. Ну же, посмотрите на меня.

Он достал свой платок и всунул ей в руку, она вцепилась в платок, как в спасительную соломинку, не делая попыток вытереть лицо. И плакала, не могла остановиться, плечи сотрясались от сдерживаемых рыданий.

Если бы она была мужчиной или не была ранена, он бы дал ей легкую пощечину, чтобы прекратить истерику. Вместо этого он сказал тихо и властно:

— Довольно!

Она судорожно вздохнула, кажется, его строгий тон подействовал, потом с удивлением на него взглянула. Он взял у нее платок и начал вытирать мокрые щеки.

И вдруг из нее полились бессвязные, лихорадочные слова, как будто вытащили пробку из бутылки:

— Я хотела убить его. Я увидела его в темноте, как он скакал, пригнувшись, хотела догнать и убить. Но вместо этого сама съехала в канаву, потому что не могла убить лошадь…

Он ждал и слушал.

— Я кричала, сигналила, лошадь испугалась и сбросила его, и я хотела на него наехать, но вдруг вместо него захотела себя убить. Сначала направила машину на дерево, но колеса заскользили по траве, и я съехала в канаву. Испугалась, а потом стало темно, я потеряла сознание. — Она снова заплакала. — Я все еще жива! — Ее глаза умоляли. — Мне так хотелось, чтобы все кончилось мгновенно и безболезненно.

Миссис Даннинг застыла около стола, чайник в одной руке, крышка — в другой, глядя с ужасом во все глаза на свою неожиданную гостью. Раньше она думала, что произошел только несчастный случай с этой женщиной.

— Разве кто-то погиб? Майкл ничего не говорил об этом! — воскликнула она, не совсем поняв бессвязный рассказ Присциллы.

Ратлидж быстро обдумывал услышанное.

Хэмиш сказал: «Это был не Уолш…»

— Откуда вы знаете, что он мертв, мисс Коннот? Вы его видели после того, как сбили?

Хэмиш снова сказал: «Надо там поискать».

Присцилла нахмурилась.

— Я на него наехала. Он должен быть мертв! — Она отбросила волосы и взглянула на кровь на своих пальцах. — Это его кровь? — спросила она растерянно, взяла платок и стерла пятно. — Я ничего не… Больше ничего не помню. Только понимаю, что все кончено. — Она сделала слабый неопределенный жест, как будто удивляясь. — Оказывается, легче говорить, чем совершить. Трудно убить себя… — Она посмотрела на Ратлиджа широко открытыми глазами, как будто сделала открытие. И снова начала плакать.

Миссис Даннинг поставила заварочный чайник на стол, сняла с плиты большой и налила кипятку.

— Пусть немного постоит, — сказала она.

— Как лучше убить себя? — продолжала тихо Присцилла. — Я часто думала об этом. Перерезать вены на запястьях, но не было достаточно острого предмета. А мне хотелось умереть!

Хэмиш заметил: «Ей нужна помощь доктора. Ее нельзя оставлять одну».

Это было правдой. Ратлидж набрал в грудь побольше воздуха и строго сказал:

— Здесь не место и не время говорить о смерти. Вы не должны так расстраивать миссис Даннинг!