Александр Ольбик - Доставить живым или мертвым

Охранники окриками, а кого и с помощью прикладов, загнали рабов под скалу и выставили дополнительную охрану.

Ближе к восьми, когда солнце всерьез вознамерилось скатиться за горы, из правых, прямоугольных, дверей вышел Барс в сопровождении нескольких вооруженных в камуфляже людей. Сам он тоже был в камуфляжном обмундировании, причем, как показалось Шторму, в совершенно новеньком, с залежалыми складками на рукавах и на коленях. На ногах -- кожаные ботинки, с толстой рифленой подошвой и поперечным ремнем по подъему. На голове -- бессменный черный берет а ля Че Гевара.

-- Нафраерился парень, -- сказал с усмешкой Шторм, -- видно, приготовился встречать высокого гостя... А вот и его соратник колченогий...

Из округлого проема выкатилась коляска с Тайпаном. Он тоже был по парадному приодет и даже с какими-то знаками отличия на груди. И тоже со своей охраной, вооруженной автоматами и кинжалами, висящими у пояса. Вышло еще несколько человек, которых раньше разведчики не видели -- это были люди в гражданском, возможно, муллы, какие-нибудь шишки подскального правительства. Разговаривали, кто-то из них направился к бойцам, находящимся возле миномета, двое, в чалмах, подошли к проложенному настилу и ногами опробовали его опористось. Крайняя плита была зацементирована впритык к выступающему из земли плоскому камню и потому была непоколебима...Покачав головами, люди вернулись к коляске с Тайпаном, а на смену им подошел Барс и, взойдя на настил, протопал по нему метров двадцать. Подпрыгнул на месте, плиты не дрогнули. Подняв здоровую руку, ковырнул большим пальцем воздух -мол, все о"кэй, надежно и красиво. И Барс довольно осклабился в густую бороду.

-- Я думаю надо собирать ребят, -- сказал Шторм и Путин кивнул головой.

Достав из одного из многочисленных карманов небольшой приборчик, Шторм положил его перед собой. Это низкочастотник, использующийся обычно при наружных наблюдениях, когда нужно бесшумно и на расстоянии кому-то передать первичный сигнал. И те, кому посылается сигнал, имеют миниатюрный приемник-вибратор, который не шумит и не свистит, а лишь трепетно дает о себе знать специальными пластинами-фибрами -- "зуммерит". Шторм положил палец на кнопку приборчика.

-- Ну что, трубим пионерский сбор?

-- Я думаю, пора, -- согласно кивнул Путин. -- Судя по парадному прикиду, скоро появится тот, кого мы с таким нетерпением ждем.

-- Все же, кого-то надо бы оставить на посту, -- высказал предложение Щербаков. -- Мало ли кому из них, -- кивок в сторону ущелья, -- вздумается подняться сюда, проверить подходы...

-- Если бы они этого опасались, давно бы выслали своих людишек, но в принципе вы правы...Все обговорим здесь, -- и Шторм нажал на кнопку.

Когда все собрались, пятиминутку устроили под шелковицей. Путин отметил внутреннюю собранность группы, хотя на некоторых лицах лежала серая бледность -- признак волнения и ожидания боя. Да, наверное, и его лицо не демонстрировало восторг и тоже было утомлено бессонницей, зноем и ожиданием. И только на лице Шторма лежала все та же печать суровости и собранности: брови одна к другой, и две тяжелые складки, обводящие рот...

-- Значит, ставлю задачу, -- сказал Шторм, -- она проста, как грецкий орех...Когда мы убедимся, что Эмир прибыл и увидим собственными глазами, как его тепло и радушно встречают...Так вот, в этот самый момент мы начинаем салютовать в их честь, -- Шторм оглядел бойцов, думая на ком остановить взгляд. И остановил на сыне Викторе. -- Капитан Шторм вместе с капитаном Гулбе вот с того места, где мы только что находились, а это самая оптимальная позиция...Словом, из противотанковых гранатометов делаете два точных выстрела по высопоставленным лицам...Во избежания накладок, вас подстрахует Калинка, он будет тут же рядом и, если у кого-то из вас откажет гранатомет, он компенсирует...-- Шторм еще раз прочертил взглядом лица своих товарищей по оружию. Взгляд замер на президенте. -- Теперь, что касается воздушного аппарата, на котором, видимо, прилетит Эмир....Я думаю, с этой задачей справится Путин...Самолет ли, вертолет...все равно надо уничтожить, чтобы не было у них соблазна, в случае чего, уносить ноги...

-- А что делать с теми, кто охраняет ущелье? -- в голосе Изербекова сквозило нетерпение.

-- А я как раз к этому подъезжаю. Одновременно с открытиям огня по важным персонам...и это мы будем считать приведением в исполнение народного приговора... все остальные, то есть Бардин, Щербаков, Воропаев из подствольников крушат живую силу противника. -- Взгляд на Воропаева. -Тебе, Алик, персональное задание -- уничтожить чеченский стационарный гранатомет с минометом. Но сначала мы должны разобраться с блокпостами... Есть вопросы?

-- Что делать с маяками? -- спросил Калинка.

-- А это будет зависеть от того, как пройдет первый акт представления.

-- Ясно.

-- Можно еще вопрос? -- руку поднял Гулбе.

-- Валяй, Айвар...

-- Меня интересует отход. От этого будет зависеть...

Шторм взглянул на небо, начинающее покрываться аквамарином.

-- Вопрос своевременный, но ответ на него нам даст сама жизнь. Повторяю, многое прояснится после начала...Если больше нет вопросов, давайте быстренько перетащим на позицию оружие и боезапас...-- И Шторм первым подхватил подсумок с гранатами и прислоненный к стволу дерева пулемет.

-- А как насчет постов? -- тихо спросил Путин.

Шторм, уже сделавший пару шагов в сторону ущелья, остановился и в пол-оборота бросил:

-- До прибытия гостя, в охране остаются Воропаев с Изербековым. Услышите движок, дуйте сюда, на позицию...

... У Щербакова снова заныл зуб. Сухой травинкой он попытался выковырять из него боль, но только еще больше потревожил болячку.

Путин, лежа под невысоким кустом вереска, думал о своем. В частности, о том -- случайно или преднамеренно Шторм дал ему такое задание, не связанное с непосредственным убийством людей. "Щадит, хитрец, мое президентское положение? Наверное, он лучше меня понимает, что для президента страны все ее граждане равны и те, кто законопослушные и те, кто преступил закон...Конечно, народ -- его дети и всех он обязан беречь и любить. А когда надо, и наказывать, если, разумеется, они того заслужили... Но чьими руками? А бунт стрельцов при Петре Первом? Ведь миру уже было известно о римском праве, а царь сам без суда и следствия отсекал восставшим стрельцам головы и даже...И даже целовал в губы эти отсеченные головы...Очевидно был пьян. Но даже Разина с Пугачевым предали смерти по приговору, хотя попадись они в руки властей в боевых стычках, их посадили бы на кол без суда и следствия...Тебе надо уяснить одну непреложную вещь: кто эти люди -- твои граждане или твои враги и враги твоей страны? Враги! Однозначно враги. Кровь на них. Враги! Даже если это не чеченцы. И между тобой и ими идет война? Самая настоящая. Тогда в чем же дело: на войне никто никому не предъявляет обвинительного заключения и не проводит судебных заседаний, после чего и выносится приговор -- пулей из автомата или гранатой из гранатомета...Если бы на войне блюли принцип презумпции невиновности, то под Сталинградом надо было бы расследовать 300 тысяч уголовных дел...это ровно столько было уничтожено фашистов в котле, и провести 300 тысяч судебных процессов...Выходит, и здесь, в Чечне, прежде чем выстрелить в террориста, наставившего на тебя дуло автомата, нужно вести себя с ним, как с человеком, у которого презумпция невиновности? Абсурд! Скажи об этом Гулбе или Калинке и они тебя подымут на смех. Они на войне и понимают, если не они убьют, убьют их. Поэтому лежи и жди цели, а пока проверь крепость кистей и пальцев. Не дрожат ли...И ты же для себя уже твердо уяснил, что ты здесь не президент страны, а частное лицо Путин и весь спрос с него...Но с другой стороны -ужесточая наказание, государство не устраняет жестокости, а только стимулирует ее. И государство не должно присваивать себе право Всевышнего -распоряжаться жизнью мне подобных. Но ведь око за око, зуб за зуб...Так всегда было и ничто этого не изменит. Террориста ни святым словом, ни педагогикой, ни угрозой не остановить...Есть только одно средство -физическое умерщвление. Ни переговоров, ни компромиссов эти ребята не признают. А значит..."