Александр Ольбик - Дублет из коллекции Бонвивана

- Что за дело в такую рань? - спросил Толстяк. - Я всю ночь глаз не сомкнул, видно, циклон на подходе.

- Погода действительно меняется, - поддакнул Ройтс, - причем так меняется, что того и гляди скрутит в бараний рог.

В глазах Рощинского еще больше засветилась подозрительность.

- Ты еще слишком молод, чтобы от погоды загибаться. Заходи и выкладывай, что у тебя на душе.

Игорь переступил порог и слева от себя, в кладовке, услышал злобный рык Форда.

- Фу, Фордик, тут все свои, - для приличия прикрикнул на собаку Рощинский.

Идя следом за Ройтсом, он отодвинул на двери чулана щеколду.

- Ты, Игорь, проходи и садись, а я прилягу, - Рощинский, не снимая с плеч халата, сел на кровать и как-то по-женски залез под одеяло. Одну руку он положил под голову, другую вытянул вдоль туловища.

Ройтс расположился у стола. Сидел молча, видимо, не решаясь произнести много раз сказанные про себя слова..

- Ну, чего ждешь, парень? - подтолкнул его к разговору Рощинский. - Или пока шел, текст забыл?

- Я хочу вас, Владимир Ефимович, по-дружески предупредить: разговор будет непростой. Все, что сейчас скажу, воспринимайте спокойно, без истерик и боданья.

- Интересно говоришь...Ты, случайно, не онколог, а я случайно не твой пациент, которому осталось жить две недели? - на дряблых щеках Толстяка проступила пепельная бледность. - Давай, трекай, только не ломай голову насчет того, как раковый больной твою чушь будет воспринимать. Идет?

- А тут, собственно, не о чем много говорить! - Ройтс щелчком сбросил со стола засохшую хлебную крошку. - Вопрос очень простой и упирается в справедливое распределение материальных радостей. Но для начала я вам напомню кое-какие штрихи из вашей боевой биографии...

- А вот это уже тянет на сенсацию! Только я не знаю, с какого конца ты начнешь...

- Вы не на допросе - знаю, не знаю...Да это сейчас никакой роли не играет, - Ройтс поднялся со стула, подошел к кровати и присел на ее край, у ног лежащего. - Я могу вам напомнить, как вы в свое время прищучили некоего Бонвивана. Вспоминаете о столь незначительной детальке из своей жизни? На сколько тысяч тугриков тянула та коллекция из дуплетов?

- Чего, чего? - прохрипел ошарашенный Рощинский.

- Ду-пле-тов! - по слогам повторил Ройтс. - И не делайте вид, будто это слово вам не знакомо.

- Почему же не знакомо...Когда-то в молодости стрелял дуплетом по уткам и в бильярд поигрывал...

Ройтс поднялся с кровати и сделал несколько шагов по комнате.

- Вы же прекрасно понимаете, что речь идет не об этом. Вы нас уже однажды втравили в авантюру с Симчиком, теперь еще раз, но уже с дуплетами, черт бы их побрал. - Ройтс блефовал и делал это примитивно. - Я пришел к вам, чтобы предупредить...

- Перестань, парень, темнить, - Рощинский уже не улыбался. На его висках опасно взбухли вены. - Вваливаешься спозаранку в чужой дом, несешь какую-то ахинею, а я, практически находясь в гипертоническом кризе, оправдываюсь перед тобой, словно нашкодивший пацан. И мне этот расклад категорически не нравится.

Ройтс снова вернулся на стул. Его подгоняло нетерпение.

- Хорошо, - сказал он, - буду выражаться яснее. Тот перстень, который вы нам с Аликом дали загнать, принадлежит Бонвивану. Его замочили из-за знаменитой на весь мир коллекции дуплетов.

- О, Господи, опять эти задрюченные дуплеты! -Выкрикнул взбешенный Толстяк.

Но Таракан гнул свою линию.

- На всякий случай объясняю для особо непонятных...Дуплеты - это склеенные камни, один из которых фальшивый. Фуфло, стекляшка по цене три копейки за тонну. И не делайте из себя дурочку из переулочка.

- Да что ты говоришь! - Владимир Ефимович резко приподнялся с подушки. - Интересно, почему ты об этом знаешь, а я впервые о такой хреновине слышу?

Ройтс в упор смотрел на Рощинского, и в его серых с желтыми крапинками глазах бился вопрос: "Так где же все ЭТО спрятано?"

И Рощинский, словно прочитал этот немудреный вопрос. Темные силы шевельнулись в его груди. Лицо как будто опало, вытянулось, как это обычно бывает у тяжело больных людей. Однако вопрос его был спокойным, даже с оттенком благодушия.

- Так ты, сукин сын, пришел ко мне за своей долей?

- Да, за ней, - как ни в чем не бывало молвил Ройтс.

- И в чем же она выражается?

Ответ последовал без запинки:

- Сто штук наличными или два кило желтого металла и соответствующей бижутерии. Я думаю, это не разорит вас...

Рощинский усмехнулся.

- Надо полагать, всю эту малость ты хочешь получить взамен на твое молчание?

- И за это тоже, - Ройтс сунул руку в карман куртки и извлек на свет такое, отчего у Рощинского затряслась нижняя губа. Но не от страха, а от вероломности раннего визитера.

Ройтс, остановившись в метре от кровати, продемонстрировал свое превосходство: на указательном пальце вытянутой руки болталась ручная граната Ф-1. Затем он перехватил ее второй рукой и резко выдернул стопорное кольцо.

- Так я жду ответа, - напуская на хозяина страху, крикнул Ройтс. Лично я обвиняю вас в еще одном преступлении - в преднамеренном покушении на мою жену гражданскую Елену Волкогонову.

У Рощинского мелькнула мысль, что он случайно забрел в палату для умалишенных. Но что-то до него стало доходить. Он сопоставил цифры, которые только что озвучил Ройтс, с теми, которые он услышал от телефонного вымогателя. Они почти совпадали. И тут же в памяти прошли кадры: продавщица с семечками, красивая молодая женщина, которая подходила к лотку и на которой были черные лодочки на высоком каблуке...

- Так это ты, дундук, на днях повесил мне на окно эту хреновину? спросил Владимир Ефимович, глядя на зажатую в пальцах Ройтса гранату.

- Допустим, но не с целью тебя угробить, - Ройтс перешел на "ты", - а с целью твоего скорейшего вразумления. Но все дело в том, что я тебя пугал. Брал, так сказать, на понт, а ты эту милую вещицу снарядил, чтобы пустить меня в расход.

- Перестань трепаться! Ты что - оставил мне свою визитную карточку? А у меня правило - зуб за зуб. Других законов я не знаю.

- Но ты, казанок, жестоко просчитался, - Ройтс вдруг разжал пальцы и бросил гранату на кровать.

Рощинский устало закрыл глаза и рефлекторно напрягся. Однако взрыва не последовало.

- Значит, ты так развлекаешься? - Владимир Ефимович находящейся под одеялом рукой обхватил цевье обреза. Остался пустяк - чуть приподнять стволы и нажать на курок.

Ройтс уселся на стул и стал закуривать.

- Когда я гранату на тебя настораживал, я знал, что она учебная, но ты-то, старина, этого не знал. Передавая пакет с гранатой, ты был уверен убийство произойдет.

- И очень сожалею, что этого не случилось. Таких, как ты, гондольеров, надо пропалывать без всякого сожаления.

- Заткнись! Мне терять нечего. На мне висит Симчик, будет висеть и Рощинский. Перековыряю всю избу, но то, что греет, найду.