Джек Ричи - Двадцать два цента в день

— Вы озлоблены? — спросил репортер.

Я недоуменно поднял брови:

— Озлоблен? Ради бога, нет.

— Но вы провели в тюрьме четыре года за преступление, которого не совершали.

Я благодушно улыбнулся:

— Не беда, государство компенсировало это, щедро заплатив мне шесть тысяч хороших американских долларов.

Очевидно, он все подсчитал перед началом интервью:

— Это составляет около семнадцати центов за каждый час, проведенный за решеткой.

Я пожал плечами:

— Если вы в курсе, то я отрабатывал полагающиеся двадцать два цента. Это дает мне право быть вписанным в актив Программы помощи бедным, а с другой стороны, когда человек сидит, у него значительно сокращаются расходы.

— Что вы собираетесь предпринять?

Репортер был молод, поэтому я простил ему бестактный вопрос:

— Молодой человек, за четыре года они не успели полностью меня сломать. Самое лучшее для меня — впереди.

Начальник тюрьмы Денинг вручил мне коричневый конверт:

— Прошу тебя, Джордж, проверь содержимое и подпиши расписку. Это твои личные вещи.

— Что вы предпримете в первую очередь после того, как выйдете из тюрьмы? — не отставал репортер.

— Куплю пистолет, — ответил я.

Начальник тюрьмы пронзительно посмотрел на меня:

— Слушай, Джордж, ты прекрасно знаешь, что когда человек освобожден условно…

— Но я не освобожден условно, начальник. Освобожден я безусловно, мне вернули избирательные права и прочее.

Репортер грыз свой карандаш:

— Почему вы хотите купить пистолет?

— Люблю пистолеты, — заявил я. — У меня была небольшая коллекция, до того, как я попала тюрьму, разумеется.

Он продолжал ощупывать почву.

— А что будет вторым вашим шагом после освобождения?

— Встречусь со своим адвокатом.

— С Генри Макинтайером?

— Нет, не с ним. Я говорю о Мате Нелсоне. Всегда считал, что его некомпетентность составила как минимум пятьдесят процентов того, что лишило меня четырех лет жизни.

— Он был вашим защитником на процессе?

— Да.

Репортер задумался.

— Будете ли вы искать тех двоих, давших показания против вас?

Я вытащил из коричневого пакета свой бумажник, проверил содержимое и сунул в карман.

— Мир тесен. Случаются непредвиденные встречи.

Начальник послал в отдел «Личный состав», где была совершена одна из последних бюрократических формальностей, а когда я вернулся, застал его за разговором с Генри Макинтайером. Мог появление вынудило их прервать разговор.

Генри Макинтайеру я был обязан — мое освобождение стало возможным благодаря ему. Он состоял в адвокатской комиссии, специально занимающейся делами, имеющими хоть малейший процент сомнительности. Он представлял собой энергичную личность, способную смести все на своем пути при уверенности, что совершена несправедливость, а это он доказывал почти всегда. Словом, та порода людей, которых я обычно ненавижу. Но сейчас не время быть неблагодарным.

— Можете предъявить счет. — сказал я. — Мое правило выплачивать обязательства в срок остается в силе.

Он покачал головой:

— Нет. Мы делаем все это во имя справедливости. Деньги или личная реклама не имеют ничего общего с этим. А если я возьму деньги, и газетчики разузнают о таком факте… И еще. Не хотелось бы видеть вас замешанным в сомнительных делах.

— Сомнительных?

— Хочу сказать, что правда восторжествовала… хотя и с некоторым опозданием.

— В самом деле? Правда восторжествовала? Хотите сказать, что два жалких мертвеца, лжесвидетельствовавшие против меня, заняли освободившееся место в тюрьме?

— О, нет. По правде сказать, и не надеемся на это.

— И вопреки сему я должен улыбаться и жить весело?

— Да, где-то так. Хочу сказать… От мести пользы не будет. И, кроме того, подведете нашу коллегию. В конце концов, благодаря нам вы вернулись к нормальной жизни, а наша репутация будет запятнана, если вам придет в голову…

Он махнул рукой, и конец фразы повис в воздухе.

Я взял сумку и приготовился уйти.

— Уверяю вас, Макинтайер, что я ничего не делаю в спешке. Всегда тщательно обдумываю каждое свое действие.

До города было два часа автобусом, и я очутился там к четырем часам пополудни. Сразу же направился по бульвару к спортивному магазину Уитко и долго рылся, прежде чем купить новый пистолет марки «Рюгер». Попросил упаковать его и продолжил путь к Форт-стрит.

Перед «Сакстоном» я постоял в нерешительности, пока не принял решение. Нет, Мат Нелсон был человеком, с которым мне не хотелось бы встретиться на голодный желудок. Прежде чем явиться к нему, необходимо поесть и поспать.

Я поужинал и зарегистрировался в отеле «Медуин». Оказавшись в номере, заказал виски и содовую, и только приготовился первый раз за четыре года по-человечески выпить, как позвонили в дверь.

В коридоре стояли двое. Оба показали значки детективов. Один из них, седовласый, видно, ветеран в своем деле, завел разговор:

— Я сержант Дэвис. Можем перекинуться с вами парой слов?

— Разумеется, — ответил я и впустил их в номер.

Дэвис отказался от предложенного спиртного и приступил к делу:

— Мы всегда стараемся предотвратить опасность. Считаем, что профилактика дает больше, нежели лечение.

Я подумал рассеянно, смог ли бы так выразиться врач.

Дэвис сел.

— Вы ведь купили пистолет, не правда ли, мистер Уиткоум?

Я насупился:

— Вы что, следите за мной?

Он кивнул:

— Поставили нас в известность несколько человек, среди которых и ваш адвокат. Описали положение, и с тех пор, как вы сошли с автобуса, мы наблюдаем за каждым вашим шагом. Что вы думаете делать с пистолетом?

— Пострелять когда-нибудь, — ответил я. — И заботиться о нем, чистить до блеска.

Очевидно, не такого ответа они ожидали.

— Знаете что… не стоит, — сказал он. — Все равно вам не избавиться.

— От кого?

Он посмотрел на меня:

— Послушайте, вы же умный человек. В тюрьме стали секретарем начальника, и он твердит, что у него никогда не было такого способного человека на этой должности. Зачем нужно сейчас делать глупости?

Я улыбнулся:

— Прошу вас, сержант, не беспокойтесь. Я никогда не делаю глупостей. Только случайно.

Он долго смотрел мне в глаза, не моргая, после вздохнул:

— Хорошо. Вижу, что никаких результатов не добьюсь. Только помните: мы продолжаем за вами следить.

Когда они ушли, я вернулся к своему виски с содовой.

На другое утро я проснулся точно в шесть пятнадцать — привычка, которую я приобрел в последние несколько лет, — и мог бы даже встать с постели, если б не похмелье. В конце концов, есть и хорошие стороны в честной, обыкновенной жизни. Я провел в постели все утро и постепенно пришел в себя. Позавтракав, я отправился в Первый национальный банк и депонировал чек в шесть тысяч долларов. Потом двинулся в направлении «Сакстона».