Ильдар Абузяров - Мутабор

– Это все хорошо, – решил прервать затянувшуюся беседу, которую так любят разводить после работы кашеварцы, Омар. – Я все понимаю. Но при чем здесь я?

– Вы именно тот, кто способен снять проклятие с Кашевара и найти сокровища Буль-Буля Вали! – огорошил Омара книготорговец.

– Я? – искренне удивился Омар. – Но почему я? С чего вы взяли?

– Я взял это с неба, потому что я как астролог каждый вечер составляю гороскоп. К тому же один посвященный мутаборит мне сказал, что ответ на вопрос и путь к процветанию этой благословенной земли найдет иностранец, прошедший путь суфия наоборот. От человека цивилизованного, то есть воспитавшего свой нафс, до полного ничтожества.

– Как это – ничтожества? – напрягся Омар.

– Это значит – от человека, полностью поборовшего свои низменные инстинкты и животный эгоизм, до человека, обуреваемого сильной страстью. И далее вниз по ступеням к животному, затем к растению и, наконец, к камню. То есть от высшей формы развития до неорганической, неодухотворенной, природы.

– Человек – животное – растение – камень? Значит, вы искренне верите, что именно я смогу найти ответ, разгадать книжный ребус и снять проклятие с Кашевара? – попытался взять себя в руки Омар.

– Да, причем путь животного тоже четырехступенчатый. За один день вы побываете жесткошерстной собакой, гладкошерстным ишаком, бесшерстной хладнокровной рыбой и сбросившей кожу-личину змеей.

– Неужели змеей? – ухмыльнулся Омар, думая, что он угодил в дурацкий сон.

– Да, и если это вдруг с вами случится, кто знает: может, это вы тот избранный, что начнет понимать язык птиц и зверей и узнает, где сокровища Буль-Буля Вали, – заключил Абдулхамид. – По крайней мере, составленный мной гороскоп указывает на то, что человек, явившийся ко мне сегодня, призван снять с народа Кашевара все проклятия и найдет путь к истинным сокровищам. Ибо я уверен, никаких сокровищ, в представлении обывателя, не существует. А есть подлинные сокровища – честность и трудолюбие и предприимчивость обычного человека, основанные на высокой духовности.

– Вряд ли я и высокая духовность совместимы, – засомневался Омар. – Думаю, здесь вы, Абдулхамид, ошиблись. И поэтому я предпочитаю отказаться от книги.

– Неважно, – выдохнул книжник. – В любом случае я не могу принять у вас один том без другого.

– Почему?

– Потому что эти две книги – две части одного целого. Они как разрезанный пополам гранат с рубиновыми зернышками, как вспоротый по живой плоти киви с зернами изумрудными. Их нельзя разделять. Только тот, кто прочтет обе книги, сможет найти правильный ответ на поставленный в них вопрос о выборе пути. Когда принесете второй том, тогда получите деньги – таков уговор.

– Второй том! Вопрос о выборе! – взорвался гневом Омар. – Но у меня нет второй книги, как и нет права выбора. Это право у меня отняли сторонники Гураба-ходжи!

– Выбор всегда есть! – заметил книготорговец. – Например, вы можете найти сторонников Гураба-ходжи и обменять черного лебедя на книгу.

Поистине слухи в Кашеваре распространяются быстрее молнии с пометкой «срочно».

– Но я не похищал черного лебедя! – только и мог вздохнуть Омар.

– Брали вы черного лебедя или не брали, это меня мало волнует. Сами разберетесь. Главное, что две книги, как и два лебедя, составляют одно единое целое.

Впрочем, Омар уже не слышал последних слов Абдулхамида, потому что, громко хлопнув дверью, вышел на улицу. Настроение у него после встречи с книготорговцем совсем испортилось.

«Ну, ничего, ничего, – утешал себя Омар, – солнце уже давно зашло. А значит, осталось ждать менее суток до назначенного на уже сегодня свидания с Дивой. Продержаться несколько часов, а там – гори оно все огнем».

Основной инстинкт брал свое. А сон это, еда или любовь – решать вам.

На этот раз Карабанов и Бабенко встречались в кафе на Пушкинской площади – недалеко от бутика «П. А. Карабанова».

Петр Анатольевич задерживался, а Бабенко со скучающим видом попивал свой капучино и смотрел сквозь запотевшее матовое стекло на площадь. Однажды по переезду в Москву из Петербурга он случайно оказался на этой самой площади и своими глазами наблюдал «Ледяные забавы».

На установленной изо льда шахматной доске, каждая из шестидесяти четырех клеток которой была площадью в один квадратный метр, развернулась битва между сборной России и сборной Англии. Точно такая же доска была установлена на Трафальгарской площади, и связь между играющими командами осуществлялась через телемост.

Все фигуры были выполнены изо льда чемпионом мира по ледяной скульптуре. Даже пешки по высоте превышали метр, а их «величества» короли и ферзи были выполнены в форме известных московских и лондонских достопримечательностей: Королями стали башни Биг-Бен и СЭВ. Ферзями – знаменитая кремлевская Спасская башня и английский небоскреб бизнес-центр Сивс-Ре, именуемый лондонцами не иначе как огурец, хотя по форме он напоминал то ли фаллос, то ли космическую ракету.

Подкинутая монетка определила, что англичане начали партию прозрачными ледяными фигурами, а русские играли матовыми.

И хотя эта игра проходила в рамках «Русской зимы», британцы, как выяснил, понаблюдав за партией Бабенко, плохо выучили русский язык, иначе бы они обратили внимание на значение слов матовый и прозрачный. С другой стороны, в этом «огурце» тоже могла быть скрыта магическая сила зерна.

Знали ли об этом руководивший русской командой Анатолий Карпов и британец Найджел Шорт? Карпов наверняка должен был знать, потому что после школы Ботвинника он должен ботать, ботанить и ботвинить во всех нюансах шахматной науки.

Двигали фигуры подсобные рабочие – должно быть, студенты – с помощью специальных приспособлений: тягловых веревок и крюков-толкачей.

Партия началась одиннадцатого января в девять часов по Гринвичу в Лондоне и в двенадцать по московскому времени. Бабенко, как выпускник школы Ботвинника, собирался досмотреть игру вживую до конца. Но оценив издали заледеневшие на Спасской башне и Биг-Бене стрелки, сообразил, что рискует замерзнуть и не дотянуть до окончания партии физически.

К тому же собравшихся любителей игры оцепление милиции не подпускало близко к авансцене. Где-то вдали маячила роскошная песцовая шуба гимнастки – королевы политического трона Алины Кабаевой.

После того как на Маяковке марш несогласных прорвал оцепление и рванул в сторону Кремля, власти пуще огня опасаются всяких сборищ на площади.