Наталья Андреева - Парижская тайна, или Истина в вине

– Ну и что?

– Мишель, ты не коллекционер. Он сказал, что откроет! Бутылку за тридцать тысяч долларов! Мы все покупаем вино. И дорогое тоже. Эксклюзивное в том числе. Но покупаем не для того, чтобы его пить.

– А для чего?

– Бог ты мой! Ты не коллекционер! Впрочем, тебе это и не нужно. – Она покосилась на его светлые, тщательно уложенные волосы и улыбнулась: – В общем, мы едем!

«Она родилась в Москве, в семье водителя автобуса и санитарки. А ее предки пахали землю. У нее большие руки и большие ноги. Широкое лицо. Белая машина, меховая накидка и перчатки. Ноябрь месяц. Кому она все это доказывает? Себе! У нее куча комплексов. Но кто об этом только заикнется, получит пулю в лоб».

– О чем задумался, Мишель? Замок на горизонте!

– Замок?

– А чего ты ожидал от Воронова? Он – большой оригинал.

Неожиданно она остановила машину. Повернулась к нему и повелительно сказала:

– Выйдем. Я хочу подышать свежим воздухом.

Он нехотя стал вылезать из салона. Какая мерзкая погода! Меховая накидка осталась лежать на заднем сиденье, Елизавета Петровна стояла под моросящим дождем с непокрытой головой, в платье для коктейля, в туфлях на шпильках и задумчиво смотрела на зубцы смотровой башни. И в самом деле, замок!

Огромный, в три этажа, облицованный природным камнем, с окнами, похожими на бойницы, будто бы здесь собирались держать длительную осаду. Такой замок мог построить только безумец. Или же человек, начитавшийся в детстве рыцарских романов и всерьез увлекшийся ими. Это было некрасиво, этим не хотелось владеть, здесь не хотелось жить. Но это было значительно и… странно. Да, именно странно.

Он поправил белоснежное кашне на шее и вздохнул. Черное пальто в момент покрылось водяной пылью.

– Зачем надо ехать в грязную деревню в платье для коктейля и меховой накидке? – спросил, глядя на ее запачканные туфельки и на шоссе со следами рыжей глины от гусениц тяжелой техники и нашлепками грязи с огромных колес тракторов.

Елизавета Петровна обернулась и, глядя на него в упор, спросила:

– Надо объяснять?

– Да я уже понял, что объяснений от вас не дождешься.

– Привыкай, – улыбнулась она.

– Оденьтесь, холодно.

– Да, да. Подай мне накидку, – поежилась она, и Михаил послушно полез в машину за предметом ее изысканного гардероба.

– Зачем Воронову это нужно? – спросил, глядя на замок. – Такой огромный дом! В глуши! Он мог бы и за границей жить. Где-нибудь, где тепло и сухо. Мягкий климат, приятный взгляду пейзаж.

– Кто знает? Он и раньше был со странностями, а после того как год назад случилась трагедия с его женой, и вовсе сошел с ума. Заперся здесь, в этом мрачном замке, ни с кем не общается. Как будто на свете нет других женщин.

– Вы что, к нему неравнодушны?

Она вздрогнула:

– С чего ты это взял? Холодно, поехали.

И Елизавета Петровна полезла в машину. Поехали. Он недоумевал. Но, по крайней мере, хоть что-то прояснилось. Она не только эксклюзивное вино едет пить. У нее далеко идущие планы. Уж не матримониальные ли? Жаждет реванша. Неужели слухи достоверные? Якобы когда-то, давным-давно, она была увлечена хозяином этого замка…

– Это первая его попытка общения с того самого дня, как… – Она вздрогнула. – В общем, мы, его друзья, не смогли отказать. Напротив, обрадовались. Не думаю, что будет весело, но, по крайней мере, мы осмотрим знаменитые вороновские погреба. Странностям не удивляйся.

– А что, есть странности?

– А ты ничего не замечаешь?

Он глянул в окно и с удивлением спросил:

– Что это?

– Ты имеешь в виду трактор с бороной?

– Да. Это похоже на государственную границу. Полоса заграждения. Перепаханная земля.

Она вдруг рассмеялась:

– И в самом деле! Как на границе! О! Это забавная история! Когда Воронов скупил у деревенских двадцать гектаров земли в дальнем Подмосковье и построил замок, он попытался наладить отношения с местными жителями. Открыл магазин в деревне, провел газ, выплатил компенсацию селянам за захваченные огороды. Когда в погреба стали завозить вино, пошли слухи. Шофер сказал трактористу, тракторист жене… Ты представляешь, что такое в деревне спиртное? Это ж валюта! Главная ценность! И как-то ночью к Воронову наведались местные, сам хозяин был в это время в отъезде. Залезли в погреб, выпили арманьяк тридцатилетней выдержки, часть бутылок переколотили. Коллекционное вино! Зачем им пить кислятину с низким градусом? Они даже не представляли, сколько это может стоить! «Краснуха», и все. Воронов был в бешенстве. С тех пор он объявил деревенским войну. Поставил вокруг всего участка глухой забор, нанял охрану. Рва вокруг замка нет, как во времена Средневековья, но есть пограничная полоса. Трактор постоянно ее перепахивает. Если на пашне обнаруживают следы, тут же поднимают тревогу. Так Дмитрий Александрович борется с пьянством, – с иронией сказала она.

– А много у него людей?

– Хватает. Во всяком случае, они вооружены. И у них злые собаки. Как я его понимаю! Он, бедняжка, столько пережил.

– Да уж! Странностей у хозяина замка хватает! Я все понял!

– Они зовут его Вороном, – тихо сказала Елизавета Петровна.

– Как?

– Вороном. Деревенские. Мрачный, черный, нос с горбинкой, похожий на клюв. Они его боятся. Поэтому ничему не удивляйся.

Они подъезжали к замку. Стоящие на обочине мужик с бабой, оба в резиновых сапогах, он в телогрейке, она в грязной куртке со свалявшимся мехом, проводили их машину недобрыми взглядами.

– Местные жители. Все, кто ездит к Ворону, их смертельные враги, – так же тихо произнесла Елизавета Петровна. – Да, не любят его… Ты должен войти в наш круг, Мишель. Прояви интерес. Покажи все, что ты знаешь. Я ему сказала, что приеду не одна. Воронов согласился. В этом году один из нас скоропостижно скончался. Хотя Льву Абрамовичу стукнуло восемьдесят, и слово «скоропостижно» не уместно. Он умер от старости. Его вдове наплевать на коллекцию. Разумеется, завещание будут оспаривать дети от первого брака.

– И много их?

– Трое. Что же касается молодой вдовы, которой Лев Абрамович отписал все… – Елизавета Петровна поморщилась. – Ты ее увидишь. Бывшая порнозвезда. Тощая блондиночка, а носит бюстгальтер пятого размера. Абсолютно без мозгов, зато какие буфера! – презрительно сказала она и равнодушно добавила: – Силикон, разумеется. Вылитая Памела Андерсон.

– О! Это шикарная женщина!

– Памела Андерсон не женщина, а конструктор, – отрезала Елизавета Петровна. – И эта такая же. Волосы крашеные, ресницы, разумеется, наклеенные, грудь и задница от пластического хирурга. Никто не помнит, как ее на самом деле зовут. То ли Люся, то ли Муся. Мы все зовем ее Бейлис, она не обижается.

– Бейлис? – слегка удивился он.