Александр Чернов - Волчица в засаде

— Лежи, Санек, тихо, не то придушу.

Давыдкин захрипел, дернулся пару раз, но я еще сильнее потянул за удавку, и Санек, сообразив, что сопротивляться бесполезно, смирился с положением заарканенного мустанга. Я набрал на мобильнике номер телефона Великородновой. Некоторое время в трубке звучали длинные гудки, потом раздался щелчок, и женский голос произнес:

— Алло!

На линии были помехи, и я громко сказал:

— Светка, привет! — Моя соседка попыталась было шумно выразить свои эмоции по поводу моего звонка, однако я тут же ее осадил: — Слушай меня внимательно и не перебивай! Где Маринка Леева сейчас находится, не знаешь?

— Почему не знаю. Вот рядом со мной сидит. И Вера здесь же. За чаем вот время коротаем.

— То, что Маринка рядом с тобой, — это хорошо, — обрадовался я. — А вот Вера — не очень. Постарайся хорошенько запомнить все то, что я тебе скажу, и выполнить мою просьбу с точностью до мелочей. Избавься под каким-либо предлогом от Ягодкиной. Будет приставать с вопросами, пошли ее к черту. Мне сейчас не до ее причитаний. Возьми у кого-нибудь из соседей газовый ключ. Знаешь, что это такое?

— Конечно, знаю, — тотчас откликнулась Великороднова. — Мне и к соседям обращаться не нужно. У меня дома такой ключ есть. Я же без мужика живу, водопроводные краны сама ремонтирую.

— Молодец, Светка! — похвалил я. — С тобой не пропадешь! Слушай дальше. Берете ключ, садитесь вместе с Леевой в ее «Нексию» и едете на Первомайскую. Проезжаете большой перекресток, примерно через километр будет остановка. «Универсам» называется. Он находится с левой стороны, а справа расположен дом с подворотней… Тпру! — сказал я Саньку, взбрыкнувшему подо мной, и натянул удавку. — Это не тебе, Светик! Минуете подворотню и идете наискосок через двор к дому напротив. Вам нужны окна квартиры, расположенной справа от первого подъезда на нижнем этаже. Подходите к тому окну, где в комнате горит свет, и стучите в стекло. Я открываю окно, и вы передаете мне газовый ключ. На все про все времени вам тридцать минут.

Великороднова перепугалась насмерть.

— Что случилось, Игорь? — произнесла она упавшим голосом.

Я не стал успокаивать Великороднову, пусть почувствует, что дело серьезное, тогда проворнее будет действовать.

— При встрече обо всем расскажу, — пообещал я. — Время пошло, Светик. Знай, в твоих руках моя жизнь и жизнь еще одного человека.

Я отключил мобильник. Теперь остается ждать. Вызывать сразу милицию я не стал по двум причинам. Во-первых, открылось такое!.. Такое!.. что мне самому было интересно разобраться. Во-вторых, и это главное, я верил Элке, верил в то, что она ни в чем не виновна, и, попади она в милицию вместе с матерыми уголовниками, те быстро сделают из нее козла отпущения, навесят убийство Чака и пропажу пол-лимона баксов. Если это случится, тогда я уже ни за что не доберусь до взятых под стражу Арго и его компании, не выясню, кто же на самом деле совершил убийство и прикарманил денежки, а следовательно, не смогу спасти от тюрьмы Ягодкину. Я очень надеялся своими силами освободиться из плена, но на случай неудачи попросил Великороднову вызвать милицию.

По телевизору закончился показ сериала, начался концерт симфонической музыки, однако никто из нас не имел возможности переключить канал, и наша троица была вынуждена смотреть, как на экране несколько десятков музыкантов с упоением наяривали смычками по скрипкам и виолончелям. При малейшей попытке Санька приподняться я тут же дергал за удавку, грозно кричал: «Не балуй!» — и с силой, точно шпоры, вонзал в бока Давыдкина каблуки ботинок. Мой пленник расслаблялся и послушно клал голову на пол. Тридцать минут спустя в подъезде раздались громкие мужские голоса, и наша троица замерла: мы с Элкой от испуга, Санек от радостного ожидания, что вернулся Арго. Однако голоса стали удаляться, затем где-то вверху хлопнула дверь, и все стихло. Наконец, еще через десять минут, под окном, у которого я находился, послышалась возня. Две женщины негромко переругивались, спорили, ворчали друг на друга. Я с облегчением вздохнул — свои!

— Теперь, Санек, медленно, тихо, без лишних движений, поворачиваемся, — сказал я Давыдкину и тут же дернул за дощечку. — Куда?! Я сказал медленно!.. Вот так, молодец!

Довольно неуклюже, рывками мы развернулись на сто восемьдесят градусов, я перехватил дощечку в левую, прикованную наручниками, руку, затем встал и наступил Саньку на спину. Со стороны я, наверное, напоминал любителя экзотических животных, вышедшего с крокодилом на прогулку.

— Я тебе этого, паскуда, никогда не прощу! — придушенно произнес мой «питомец», вытягивая шею под действием натянутого шнурка.

— Значит, память обо мне будет вечно жить в твоем сердце! — пошутил я и похлопал свободной рукой Давыдкина по щеке. — Потерпи, Санек, недолго тебе мучиться осталось.

— А я бы его вообще придушила! — сказала из своего угла Элка. — Этот алкаш и его приятели сутки меня на цепи держат.

Я взглянул на девушку и мягко сказал:

— И тебе недолго страдать осталось. Потерпи!

Я открыл окно. Голоса враз стихли.

— Где вы там?

— Здесь, внизу! — откликнулась Великороднова.

Я высунул в окно руку.

— Ключ давай!

Кто-то подпрыгнул, но безрезультатно.

Внизу вновь зазвучали приглушенные голоса, женщины спорили, потом кто-то закряхтел, и несколько мгновений спустя над подоконником возникла голова Марины. Глаза любопытные, как у любознательного дитяти.

Я взял газовый ключ, втащил его сквозь прутья решетки в комнату.

— Спасибо!

Марине очень хотелось посмотреть, что творится в квартире, однако это ей никак не удавалось. Тогда Леева схватилась руками за решетку и попыталась подтянуться, но в это время опору под ней повело, она дала крен, а потом и вовсе рухнула, и Марина исчезла с моих глаз с такой скоростью, будто ее силой дернули за ноги. Снизу послышались ругань, смех и возня. Неожиданно на одном из верхних этажей распахнулось окно, и старческий мужской голос сердито сказал:

— Совести у вас нет, проститутки проклятые! Даже по ночам к этому Сашке пьянь всякая в окна лезет. Ну-ка, проваливайте отсюда, пока милицию не вызвал!

Перепалка между Мариной и Светой оборвалась на полуслове. Я хохотнул и негромко произнес:

— Ладно, отец, извини, больше не повторится! — и потом еще тише бросил женщинам: — Ждите на остановке! — и захлопнул окно.

Нужно было поторапливаться. Прошел ровно час с того времени, как ушел Арго.

Продолжая удерживать Санька одной рукой, я подкрутил до нужных размеров ключ, перекрестил руки и стал отворачивать на трубе контргайку. Когда отвинтил ее на три сантиметра, вывернул пробку и отсоединил батарею от трубы. В отопительной системе оставалось немного воды, и черная застоявшаяся жидкость пролилась на пол, забрызгав голову Давыдкина. Хозяин квартиры с тупым равнодушием сносил неудобства.