Геннадий Скубилин - Записки следователя

— Поезжай так. Километра четыре. — И забурчала. — Женихов ищешь.

Встречаются еще и такие бессердечные люди. А Валя хотела признаться, что нет больше сил стоять на ногах, готова была просить приюта, да слишком неприступной выглядела встретившаяся женщина.

— Назначила, небось, свидание с кавалером на природе? Знаем нынешних девочек. Будешь помнить, как лазить по лесу без дела…

Валя заплакала. Превозмогая усталость, поехала туда, куда указала незнакомка. По вине этой женщины несчастен еще больше оказался путь Вали Ивакиной. Скоро Валя снова стала крутиться почти на одном месте. Она сняла лыжи. Утопая в снегу, шла куда глаза смотрят.

Виктор Викторович разложил на письменном столе собранные вещественные доказательства происшествия — пуговицу, булавку, клочки меха. Стал вслух выдвигать версии. Вошел сотрудник отдела Конов. Полковник Белов ждал его. Это был один из самых опытных работников. Да и, пожалуй, более других удачливый. Ему везло на сбор доказательств. Коллеги без черной зависти между собой судачили: «Конову можно поручать любое самое сложное и запутанное дело. Он и по нему разыщет нужные улики».

Вот и сейчас, представ перед начальником, он всем своим серьезным и деловым видом заявлял, что пришел к руководителю следственного отдела не с пустыми руками.

Виктор Викторович спросил:

— Что нового?

— Вот кусок оберточной бумаги. Нашел лесник Миронов. Тамара Голубь говорит, что бумага слетела с кузова той машины. Может пригодиться. Значит…

Однако на самом деле это давало новое направление в поисках виновных. Оберточная бумага могла быть на машине, работавшей на мебельной фабрике, складе, в магазине.

В это время позвонили из детского приемника-распределителя. Туда доставляют безнадзорных детей и затем возвращают родителям.

— Забавный малец у меня, — сказал майор Степанов. — Рассказывает о брате-шофере, который любит «подвозить» женщин. Может пригодиться?

Белов послал меня в приемник. Пацан по имени Миша Хомяк смотрел исподлобья. Его рот кривила нагловатая ухмылка. В зубах торчала сигарета.

— Сколько тебе от роду? — спросил у него.

— Пятнадцать.

— Мы ищем девушку. Ей столько же. Ничего об этом не знаешь?

— Ну? — еще больше помрачнел.

Я начал расспрашивать парня… Выяснил: рано лишился отца, матери, воспитывался в детском доме. Попал под чье-то влияние. Отбили парнишку от школы. Научили праздно шататься, пить вино, курить табак, бродяжничать.

На вокзале Мишу Хомяка задержали. Так он попал в детский приемник. И встретился с майором Степановым.

Состоялась первая беседа. Поджав ноги и спрятав голову с кудлатой шевелюрой в борта пиджака, он мрачно наблюдал и ждал, что произойдет дальше. От этого майора он не ждал ничего хорошего.

— Начнете наставлять!

Но Хомяк ошибся. Майор не стал напоминать ему о прошлом, а пригласил Мишу к себе в кабинет и рассказал о воспитанниках детского приемника.

Задумчиво уставив взгляд умных бирюзовых глаз в разукрашенный подстаканник с карандашами, Миша молча слушал.

— Нравится подстаканник? Подарок. Алексеенко прислал. Сам сделал. А был такой, как и ты, бродяжничал. Сейчас трудится, как положено. Учиться хочешь?

Миша вздохнул. Продолжал молчать. Обсасывал лацкан пиджака. Никому он не верил.

— Почитать что-нибудь дать? — Майор повернулся к этажерке, взял книгу и подал пареньку.

— Я люблю «Детство» Толстого.

— У нас ее нет. Принесу из библиотеки.

На следующее утро книга была в руках Михаила. Он жадно набросился на нее.

К вечеру снова беседа с подростком. Лед недоверия растаял. Хомяк поведал о том, как он оказался на улице беспризорным, о двоюродном брате-шофере. Он склонял его к выпивкам. Миша перестал с ним встречаться. И занялся бродяжничеством. У брата много женщин. Он их катает на машине, заманивает домой, издевается.

В беседе со мной этого Михаил не сказал. Был недоволен тем, что майор передал его слова. Тогда я не мог себе представить, что через много лет еще встречусь с Мишей Хомяком. Но об этом потом. Сейчас же наши усилия направлялись на поиски шофера-преступника, пропавшей десятиклассницы.

Для проверки установили — двоюродный брат Миши — Трофим Киселев. Он оказался в командировке. Выехал на машине в день исчезновения Вали Ивакиной.

Мы не ограничились одной версией. Проверку проводили всего автотранспорта города. Изъяли журналы, в которых регистрировалось время прибытия заинтересовавших нас автомашин. Более трех десятков автомашин в тот вечер поздно прибыло в гараж. Осмотрели их. Осматриваем автомашину Бориса Н. Он нервничает, отвечает на вопросы запальчиво. Озирается по сторонам. Чего-то боится.

— Как значится в журнале, вы вернулись в гараж в 21 час. Рабочий день до 18. Где были?

Шофер мнется. Его вполне можно заподозрить в преступлении. Осмотрели кабину. Она в полном порядке. А шофер дает путанные показания. Наконец, все выясняется. Он подрабатывал «налево», боялся за это наказания.

Снова поиски. Выезжаю вслед за братом Миши Хомяка, Киселевым, к месту его командировки. Нашел в гостинице. Осматриваю кабину автомашины. В кузове много серой оберточной бумаги. Машина принадлежит автобазе. Допрашиваю. Он поясняет, что никогда не подвозил. Нашел волосы в кабине машины. Поясняет:

— В кабине ездят женщины, грузчики. Причесываются.

По другому заговорил брат Миши Хомяка, когда под его сиденьем нашлась точно такая же беленькая пуговица, как на месте происшествия. Теперь, казалось, нагловатому, отбывавшему наказание за хулиганство шоферу райпотребсоюза остается рассказать правду. Он продолжает лгать. Тогда с головы Киселева снимается меховая шапка черного цвета. Он уведомляется, что найденные клочки меха и сама шапка направляются на исследование, а с заключением эксперта он будет ознакомлен.

— Говорите, где девчонка? Что с ней? Жива?

Дрожащими пальцами он вытащил из кармана пачку сигарет. Закурил.

— Не надо экспертиз. Она жива. Мы ее отпустили. С кем был? С Валеркой Шелковым.

Ночью, прямо с постели брали соучастника Шелкова. Под утро выехали с Киселевым на то место, где они вытолкнули побившую в кабине стекла Валю.

Валя яростным криком и сопротивлением обезоружила налетчиков. Заставила их отделаться от нее. Они вытолкнули девушку из кабины и уехали прочь.

Надвигается ночь. Что делать? Ей бы идти по одной лыжне. Добралась бы до какой-нибудь деревни. Но Валя не верила ни во что. Она бежала, как ей казалось, напрямую, туда, где светлее казался лес. Между соснами ей виделась опушка леса. Но за одной поляной появлялась вторая, а конца и края бору не было видно.

Но надо отдать должное мужеству девушки. Она, хотя и растерялась, но пока не падала духом. Упорно шла вперед. Надеялась засветло добраться домой. Скоро самообладание оставило ее. Она металась по лесу, бросалась туда-сюда и вконец потеряла ориентир.