Геннадий Скубилин - Записки следователя

На столах остались пустые бутылки, недопитые стаканы с самогоном, миски с медом. На полу валялись обрывки газет, шелуха от семечек, гильзы от винтовочных и револьверных патронов, лошадиная сбруя, кобура от револьвера, разломанные ящики.

Сотруднику уголовного розыска хотелось самому взять из ящика парочку бомб и швырнуть их по этим коварным врагам молодого советского государства. Если бы ему самому можно расправиться с бандитами, то поступил бы именно так. Но сейчас была другая задача: он запоминал входы и выходы из комнат, подсчитывал бандитов. Их набралось человек сорок. Среди этого сброда Тихон заметил парикмахера гостиницы. Тот заходил в номер к Тихону и подстригал бородку «дипломату». Тоже вынюхивал, выведывал. Столицыну в этой своре многие были знакомы по гостинице, ресторану или по дому Зоси. Всех их сейчас должен был ждать арест.

Цыган Степан цвыкал через золотой зуб, властно командовал:

— Никола, и ты, Филипп, для вас припасено поручение от самого батьки. С этим молодцом по имени Герман Карлович прогуляетесь. Поднесете груз к гостинице Слезкина. Потапыч тут же стал вполголоса инструктировать проводников дипломата. И не то в шутку, не то всерьез предупредил: — Особо отвечаете за здоровье нашего дорогого гостя.

Еще одна девица появилась в комнате, шатаясь, с визгом ринулась к Тихону и повисла у него на шее. Столицын брезгливо толкнул ее от себя. Она явно удивилась, даже раздраженно задергала плечами от неожиданности. Потом со словами «грубиян, дурень», еще раз полезла обниматься, обдав Тихона перегаром самогона. Платье ее было мокрым и вонючим. Тихон резко снова отстранил ее от себя. Ноги девицы заплелись, казалось, она вот-вот упадет на пол. Однако снова агрессивно рванулась к Тихону, хотела его ударить. Конфликт пресек Потапыч. Он взял ее за руку и со словами: «Поди прочь, Людка» отвел ее в сторону.

— Да я ему в харю плю-ю-ну… — но тут же, забыв о Тихоне, она облапила проходившего мимо путеводителя Тихона Григория.

— Э, че-е-рт с ним, — незлобно махнула на Тихона рукой пьяная девица. — Мы с Гришкой о-проб-бо-ван-ные.

Но тот не склонен был к любезностям. Он тоже не стал с ней церемониться, сказав:

— А покедова посторонись-ка, Людмила.

Тогда девица повисла на шее у длинного, с угристым лицом, молоденького, лет семнадцати, парня. Тот, ухмыляясь, пошел с ней в другую комнату.

Тихон, глядя на очередную потаскуху притона, сопливого пацана, подумал: «Воровская романтика и этих бездомных сбила с толку».

Связной угрозыска сбился с ног в поиске начальника управления губмилиции, чтобы передать ему важнейшее донесение сотрудника МУРа. Но тщетно. В городе Окске в этот день формировались революционные роты для отправки на фронт. Рябову губком партии поручил вести запись добровольцев на железнодорожной станции. Но его и там трудно было найти. Тогда Савков стал искать Петухова, но тот, как выяснилось, уже отбыл в действующую армию. Было уже семь часов вечера, когда в управление губернской милиции вернулся Семен Гаврилович. Савков обрадовался и вручил ему наконец-то записку Тихона Столицына, а словами добавил:

— Быстрее посылайте к гостинице своих надежных сотрудников. Вот-вот туда придет человек от Бьяковского. Тайный проводник доставит «господина Беккера» в логово атамана.

— Не заманят ли Тихона в ловушку, как Кривоносова? — все еще настороженным оставался Рябов.

— Тихон не расшифрован. Бандиты вступают с ним в переговоры.

— Ну так тому быть. Значит скоро завершим разгром банды.

Рябов тотчас послал проворных и сметливых в деле милиционеров близнецов — братьев Азаровых. К гостинице они подошли вовремя. Те заметили бандитского связного и тенью отправились за ним, когда он повел за собой Столицына.

…Формируя отряд для атаки логовища Бьяковского, Семен Гаврилович нетерпеливо и с удовольствием потирал руки: «Кажется, предстоит решающая схватка. Жаль, что нет рядом Максима Андреевича. Ему бы находиться с нами в самый раз. Он бы крепко порадовался за успех».

Итак, отряд сотрудников милиции во главе с Рябовым бесшумно подошел к главному притону. Лишь чуткие псы брехали за изгородью. Но работа началась. Вездесущие братья Азаровы, умельцы на все руки, бесшумно пробрались через забор к дому и без единого выстрела у крыльца сняли охрану атамана, загнали собак по конурам, открыли ворота своим подводам с пулеметами и бойцами.

Вся усадьба в несколько минут оказалась окружена, а на двери и окна наведено оружие. Рослый сотрудник уголовного розыска Иван Киселев связал последнего пьяного караульного, спавшего в конюшне. Надел на себя его рыжую лисью шапку со словами: «Пусть охладится, ему дрыхнуть хоть бы хны, а мне в кепочке зябко».

Путь в логово атамана препятствий больше не имел.

А внутри ничего не подозревала самонадеянная шайка головорезов. Там базарили, горланили частушки, жрали огурцы с медом, хлестали самогон, пиликали на гармонике. Слышался бойкий визг пьяных женщин. Рябов больше не торопился. Он выжидал своего часа.

Стрелки его карманных часов показывали без четверти полночь. Отряд словно замер. Начальник управления милиции решил: часть архаровцев сама должна вылезти из «конуры». Разбойники — те же сычи, промышляют ночью. Глухая темень — их залихватское время. У милиции должно быть терпение. Еще раз терпение. Оголтелая, бесшабашная свора вот-вот станет выползать, чтобы проветрить пьяные мозги. Выловив внезапно часть их вне логова, потом легче будет арканить остальных в бараке.

Беспокоился Рябов о Тихоне Столицыне. С ним вполне могли расправиться в эти минуты. Да и что можно ждать от оравы безумцев?

Минут через десять в сенях послышались голоса, удалая песня. Предположение Рябова сбывалось: бандиты в расстегнутых полушубках, в шапках набекрень, обвешанные оружием, вихляясь, высовывались из притона. Разнузданные лихоимцы врасплох попадали в руки сотрудников уголовного розыска.

Действуя энергично, неожиданно, Рябов в считанные минуты арестовал около двадцати бандитов. Только теперь по окнам «крепости» застрочили пулеметы. Сотрудники милиции свистками издали пронзительную трель. У разбитых окон Рябов оглушительным баритоном скомандовал:

— Бросайте оружие. Сдавайтесь. Дом окружен.

В комнатах лишь на мгновение установилась свинцовая тишина, потом поднялся визг, панический крик их обитателей, бандиты появлялись в окнах, дверях, некоторые выпрыгивали во двор и сдавались, другие отстреливались.

Семен Гаврилович с группой бойцов вбежал в дом. Стрельба началась внутри, в лабиринтах барака. Обезоруживались охваченные смятением и страхом преступники. Не переставая, истерически визжали бабы, стонали раненые, издавали последний стон сраженные меткими пулями головорезы. Уцелевшие, бандиты продолжали, как чумные, прыгать в окна и на улице попадали опять-таки в руки блюстителей революционного порядка. Пленным связывали руки, ставили лицом к стене глухого забора, обыскивали, затем усаживали в подводы и отправляли под усиленным конвоем в тюрьму.