Оксана Обухова - Паника, убийство и немного глупости

– Если Ромка уже напился, буди его как можешь.

– Да-да, сейчас! Бегу…

Уф! Кажется, поняла все Машенька.

– Да не сейчас! – перебила Надежда Прохоровна. – Нет у меня времени ждать, пока он очухается! Слушай сама и запоминай. Разбудишь его и скажи – пусть сей же час берет синюю папку, что я ему намедни оставила, и едет сюда, в «Сосновый бор». Если сильно напился, пусть звонит Алешке, тот уже в «Сосновом бору» был, дорогу знает, даже ночью не заблудится. И вот еще. Скажи Алешке, что баба Надя просила Ромку на своей машине сюда подбросить. На вашей колымаге они сюда только к обеду доберутся. Пусть Алешка свой джип берет и дует сюда. Понятно? За мной не заржавеет. Даже если Алешка побоится на свой завод опоздать, скажи – баба Надя ему больничный оплатит.

Пусть больничный лист у своей врачихи покупает. Поняла?

Большей белиберды баба Надя в одну кучу свалить не могла. «Безлошадный» старший лейтенант Бубенцов не то что джипа – «запорожца» в жизни не имел! Чего уж там про опоздание на завод говорить…

Мария смекнула, что не зря Надежда Прохоровна обзывает Ромину машину колымагой, неспособной проехать двести километров, не зря перепутала, кто недавно Софью Тихоновну до «Соснового бора» вез, сказала:

– Да, Надежда Прохоровна, все сделаю, как просите.

– Если Алешка артачиться будет, скажи, что о моей даче в наследство может забыть.

Никакой дачи столичная пенсионерка не имела никогда!

– Я все поняла, Надежда Прохоровна. Ребят разбужу. К вам отправлю, – покорно проговорила жена «алкоголика», и баба Надя отключила связь.

Надула щеки, посмотрела на подозрительно сощурившихся молодоженов.

– Пьет наш Ромка, – сказала доверитель но. – Зашибает. Но я им с Машкой обещала свою квартиру в наследство оставить – они ж с двумя дитями в малосемейке ютятся, – так что, даже если на ногах не стоит, на карачках сюда доберется. – Надежда Прохоровна изобретатель но оправдала свой ворчливо-командирский тон разговора, описывая молодоженам «убогую квартирку родственников».

(Эх, видели бы они Ромины хоромы в три этажа! Да неподалеку от МКАД…)

– А Алеше, значит, дачу обещали? – понятливо усмехнулась Клара.

– Угу, – со значительностью на лице кивнула «богатая старушенция».

– Почему вы попросили приехать обоих ваших племянников? – с напряженной подозрительностью спросил Александр. – Документы мог привезти один. Тот, кто трезвый.

Надежда Прохоровна посмотрела на него презрительно и фыркнула так громко, что чуть вставную челюсть не выплюнула:

– Ну ты скажешь, голубь!.. Да Ромка папку, за которую бутылка обещана, в жизни не отдаст!

Тем более что я предупредила – отдавать только мне или Витальке. Понял?

Подельники переглянулись.

– Как быстро ваши племянники доберутся сюда? – спросила Клара.

Надежда Прохоровна выпрямилась, подняла глаза к потолку: минуту на то, чтобы Мария окончательно поняла – баба Надя куда-то влипла, потом разговор с Романом – это дольше, потом звонят Алешке…

Тот либо сам сюда позвонит, либо догадается с Софой связаться, что, кстати, более вероятно, так как Ромка обязательно ему про уже какое-то убийство в санатории насплетничает… Софья обязательно начнет звонить сюда. И это будет сигнал – дорогие, любимые, догадливые все поняли.

А если не поняли, баба Надя так с подружкой поговорит – никаких сомнений не останется.

Потом начнут трезвонить Лешкиному знакомому начальнику убойного отдела майору Дулину. Только майор Дулин во всей российской милиции знает, что к шуткам дурного тона Надежда Прохоровна не расположена. Что нет в ней маразма ни на грош и, если чудить начала, – все всерьез, взаправду, без нужды она такую комедию ломать не станет. Пошлет с Алешкой и Ромкой своих ребят с пистолетами. Наверное.

Но чтобы послал наверняка, надо такой сиг-налец Софье отправить, чтоб никаких сомнений – влипли Надя с Маргадоном всерьез, без баловства.

– Часа через четыре, думаю, здесь будут.

– На хорошей машине от Москвы чуть более двух часов будет, – осторожно напомнила Кларисса.

– А встретиться друг с дружкой? – усмехнулась баба Надя. – Они у меня не в одном доме живут… Пока встретятся, пока Алешка машину со стоянки заберет. Часа через четыре, не раньше.

– Может быть, лучше предложить Роману оплатить такси? – переглянувшись с мужем, спросила Кларисса.

– Такси? Для Ромки?! Да он за рупь удавится! Или по дороге так нажрется, что все на свете перепутает! Тут хоть Алешка за ним присмотрит…

– Ну, вам виднее, – сдаваясь, сказала Кла рисса.

«Конечно виднее, – подумала Надежда Прохоровна. – Ребятишек с пистолетами собрать – тоже время надобно».

Только успела о Дулине вспомнить, в руке запиликал, затрясся мобильный телефон: на дисплее высветилось имя Софа.

«Быстро скумекали», – порадовалась баба Надя, но внешне этого никак не показала. Прищурилась на телефон и на короткий вопрос Клариссы «Кто?» ответила, брезгливо кривя губы:

– Софа. Встретила тут одну приятельницу.

Тоже отдыхает. Мы с ней договорились после кино на сон грядущий по свежему воздуху про гуляться.

Телефон заткнулся, но через двадцать секунд затрезвонил снова.

– Ответить? – скуксилась Надежда Прохоровна. – Она – липучка. Просто так не отвяжется. Придет сюда, проверить, куда я делась, а у меня заперто. Переполох поднимет. Попросит номер отпереть, проверить, не случилось ли чего?

– Ответьте! – резко бросила Клара. – Но без фокусов.

Надежда Прохоровна «забыла» включить громкую связь, приложила мобильник к уху:

– Да, Софа.

– Наденька, у тебя все в пор…

– Да сплю я, Софа, сплю! – перебила бабушка Губкина. – Голова разболелась, приняла анальгин…

После этих слов Кларисса злобно дернула Надежду Прохоровну за рукав, приказала глазами активировать функцию громкой связи…

Но было уже поздно и без разницы. Магическое слово «анальгин» произнесено.

Недели две назад, копаясь в аптечке Софьи Тихоновны, большой любительницы всяческих таблеток, Надежда Прохоровна достала из коробочки упаковку анальгина, покрутила ее перед носом Софы, спросила:

– Помереть раньше времени хочешь? По телевизору показывали – в нормальных странах анальгин давно продавать запретили! Чистая отрава. – И демонстративно выбросила таблетки в мусорное ведро.

А память, надо сказать, у Софьи Тихоновны всегда была исключительной.

– …Анальгина? – переспросила она негромко, услышав только что, как в трубке раздался какой-то треск, помеха, словно трубку кто-то вырывал или дергал. А потом обычный фон изменился, как будто голоса в ведро заухали.

– Ну да, ну да, – недовольно проворчала Надежда Прохоровна. – Голова разболелась, выпила таблетку и легла спать.