Оксана Обухова - Паника, убийство и немного глупости

– Может быть, мне прийти? – с вкрадчивостью, заметной только старинной подруге, предложила Софья Тихоновна.

– Отстань! Мне спать охота! – взревела баба Надя и оборвала разговор, злобно ткнув на клавишу телефона. – Вот пристанет же!

Никто в гостиной номера люкс не мог предположить, насколько нетипичен был разговор двух стародавних приятельниц. Ни тон, ни лексика не совпадали с их обычаями. Надежда Прохоровна никогда не позволила бы себе по-хамски оборвать подругу: «Отстань, мне спать охота!»; Софья Тихоновна не помнила такого – Наденька забыла пожелать ей на прощание «доброй ночи»!

Они расстались, как телефонную линию ножницами обрезали.

Что, впрочем, если вспомнить манеру разговора «богатой старушенции» с женой племянника, вписывалось вполне, вполне… Бабулька ушлая, хамоватая – бывает.

А Софья Тихоновна уже через три минуты прогуливалась под окнами номера Надежды Прохоровны, где царила полнейшая темнота. Уже перезванивала Алеше…

Все худшие опасения Софьи Тихоновны подтвердились. Она еще для проверки позвонила и в пустой темный номер Виталия Викторовича…

Там тоже не ответили, а это означало – два компаньона серьезно влипли.

Куда и как – вопрос вопросов. Но как показал первый разговор с Алешей, Надежда Прохоровна обязательно появится откуда-то на телефонный вызов Романа, который должен привезти мифическую папку синего цвета.

На этом и надо играть. Кажется, Наденька дала понять все совершенно четко.

Софья Тихоновна позвонила Алеше и попросила его сообщить ей телефонный номер майора Дулина.

– Владимир Николаевич, – тоном, не допускающим шуток и возражений, сказала она, – вы хорошо знаете Надежду Прохоровну. В отеле, где мы все сейчас находимся, уже совершены два убийства. Можете не перепроверять информацию сейчас – я говорю правду.

Проснулась Надежда Прохоровна так поздно, что даже усомнилась в правильности часов на тумбочке – они показывали половину третьего. Не то что завтрак, обед продрыхла!

Чувствуя себя совершенно отвратительно – хоть аппетита нет, и то слава богу, – поднялась она с постели, вставила зубы и первым делом, даже не напившись толком, позвонила Дулину:

– Ну как там дела наши, Николаич?

– Да все нормально, Надежда Прохоровна. Петра освободили. Давид этот, акционер-руководитель одного хитрого холдинга, действительно мужик незлобивый оказался – Воронцова выпустил без шума, без пыли, без привлечения спецназа…

– Я не о том. Ключ нашли?

– Ключ?.. Ах да. Нет ни отмычки, ни ключа.

– Совсем, значит, ничего, – задумчиво протянула баба Надя.

– Ну почему же – совсем ничего, – хмыкнул Дулин. – Финтят что-то ребята. В спальне четвертого номера под балдахином над кроватью нашли передающее устройство для видеонаблюдения. Радиус приема хороший, как раз до главного корпуса, где Игорь жил, хватает… Так что врет Давид Адамович. Все он о своих подчиненных знал, приглядывал за ними плотно.

– Ты думаешь? – неуверенно спросила баба Надя.

– А что тут думать? Ведь это он за своей шустрой любовницей хвост пустил.

– А сам что говорит?

– Уперся – ни сном ни духом. Никакого отношения к «трансляции» не имеет, ничего о самочинных действиях подчиненных не знает, приехал только к шапочному разбору.

– Так, Николаич… он же и приехал, когда нас уже под пистолетом держали. У Игорька, кстати, эту… принимающую аппаратуру нашли?

– Ну, баба Надя! – фыркнул оперативник, передразнил: – «Принимающую аппаратуру…» Нет! Не нашли. Игорек вообще огородами от нас утек. Может, где и прячется эта аппаратура до сих пор.

– Понятно. Только вот послушай меня, Володя… Я с этим Давидом два часа взаперти просидела… Не врет он – не знал ничего. К шапочному разбору явился.

– И вы ему поверили?! Не ожидал от вас, Надежда Прохоровна, не ожидал…

– Ну ладно, – миролюбиво согласилась баба Надя, – обманул так обманул. – Но сама, по правде говоря, чуть-чуть обиделась – посмотрим, голубок, цыплят по осени считают. Еще неизвестно, кто кого обманул…

Попрощалась с Дулиным, позвонила Софе и узнала, что та успешно добралась до Москвы, «ах, Вадик рвет и мечет», Татьяне написала пространную челобитную с просьбой остаться в отеле.

Надежда Прохоровна поблагодарила подругу и отключила связь.

Потом долго сидела, комкая в руке носовой платок, глядя перед собой в одну точку.

Постепенно картина преступления, картина двух убийств складывалась в невероятный, но только так все объясняющий узор.

«А ведь могла бы догадаться обо всем давно… – укорила себя пожилая сыщица, оделась и вышла из номера, направляясь в чайную, чтоб напиться желательно кефиру. – Но кто же знал… кто ж знал, что все тут так запутано…»

На улице мороз и солнце, день чудесный.

На лавочке перед крыльцом Пал Палыч курит. Кого-то ждет.

Надежда Прохоровна прикрыла ладошкой-козырьком глаза от пышущего со всех сторон совершенно зимнего света – яркий, не московский чистый снег просто до слез слепил! – взглянула на шефа местной охраны и улыбнулась, как старому знакомому:

– Пал Палыч! Добрый день. Вернулись уже?

– День добрый, Надежда Прохоровна, – сказал Палыч, вставая со скамейки навстречу. – Наслышан уже о ваших подвигах.

– Как батюшка? Ему получше?

– Немного. Вчера перевели из реанимации в общую палату. Жена с мамой в Краснодаре осталась, я вот… – развел руками в огромных перчатках, – первым же рейсом сюда.

Надежда Прохоровна покачала головой – ай-ай, как все неловко получилось.

– Работа такая, – скромно пояснил охранный шеф. – Как вы себя чувствуете? Как самочувствие нашей героини?

– А, – отмахнулась баба Надя, спустилась с крыльца. – Какая там героиня.

– Ну, не скажите, не скажите…

– Ты лучше сам мне, Палыч, скажи, – вдруг перебила пенсионерка. – Бинокли в вашем заведении имеются?

– Имеются, – удивился Шеф, – как не быть. Летом с ними пляжные спасатели на вышке работают. Сезон заканчивается – на склад сдают.

– Понятно, – медленно топая по дорожке, кивнула баба Надя. – На складе, значит…

Пал Палыч приноровился к ее шагу, побрел рядом. Надежда Прохоровна задумчиво глядела на главный корпус, как будто к чему-то пристреливалась. Отставному службисту Палычу она даже чем-то полководца перед битвой напомнила: идет, посматривает с прищуром, как будто рекогносцировку производит.

– Ты, Палыч, мне бинокль дашь? – спросила неожиданно.

– Дам. А зачем? Следить за кем-то собираетесь?

– Может, собираюсь, а может, и нет, – туманно проговорила баба Надя. Дошла до стеклянного угла бухгалтерии, остановилась, обернулась на реку. – Когда у нас сейчас темнеет, Паша? Часов в семь уже темно будет?.. Давай-ка встретимся тут на углу в это время, когда народ к ужину соберется. Договорились?