Оксана Обухова - Мисс Марпл из коммуналки

– Ой. – Гульнару разбирала нервная икота. – Правда скажете?!

– Да, да.

– Там одна денежка приметная была – в пятнах зеленки!

– И про зеленку скажу, не беспокойся. Иди к Алеше смело. Он парень добрый, поможет.

Уже вскочившая было Гульнара снова опустилась на табурет:

– А паспорт?.. Как я скажу, что обманула?!

– Что признала Фархада мужем?

– Да!

– Ничего. И это не беда. Скажешь – испугалась. Шайтана этого мертвого.

– Ой, ик. А поверят?

– Если сама придешь – поверят. Или хочешь всю эту канитель разводить? Детей из школы срывать, назад возвращаться?

– Не хочу! Ой как не хочу!

– Вот и собирайся. Звони Нурали – я видела, у него сотовый есть, – и пойдем к Алеше. Пока не поздно, пока кто другой обман не раскрыл.

Алеше Бубенцову очень повезло – когда бабушка Губкина привела в его кабинет зареванную икающую Гульнару и воскресшего Нурали Нурмухаммедовича, там больше никого не было.

Сегодня утром он и без того обнаружил на своем рабочем столе «сюрприз»: перевернутый дном вниз бубен с горстью белых нафталиновых таблеток внутри. А встреченный на улице лейтенант Серегин в довесок ко всему спросил с ехидцей:

– И как это у тебя, Бубенцов, получается? Говорят, ты на своем участке из старушек сыскное агентство организовал? Поучили бы, Алексей Андреевич, нас, сиволапых, грамотной работе с на селением…

Так что, получается, Алеше очень повезло, что историю воскресшего таджика и его печальной жены он выслушал один. Никто не торчал в кабинете, не вставлял между иканиями Гульнары ехидных замечаний с подковырками; одна проблема – идти к капитану Дулину для дачи показаний вместе с Алиевыми рвалась и баба Надя.

– Я, Алеша, тоже пойду, – упорствовала гражданка Губкина, и новая кепка ее победно торчала вверх, как генеральская фуражка. – Я Гульке обещала – никто ее мужа не арестует, в кутузку не загребет.

– Да не за что его арестовывать! – не совсем внутренне уверенно восклицал лейтенант.

– Вы найдете, за что человека в тюрьму посадить!

Таджики испуганно наблюдали за словесной баталией. Бубенцов понимал, что если пойдет на поводу у гражданки – возьмет ее в дулинский кабинет, – то до пенсии будет находить в карманах подброшенный коллегами нафталин, и стоял на позициях твердо. Свидетельница Губкина по-генеральски окопалась на своих редутах и на позициях держалась не менее цепко.

Пришлось дать честное офицерское слово.

Вечером того же дня начальник отделения подполковник Семибратов орал на подчиненных уже в своем просторном кабинете:

– Головотяпы! Бездари! Не дактилоскопировать труп, не прогнать по базе!

– Товарищ подполковник, – вяло отбрехивался Дулин, – тело опознала жена. Паспорт в кармане. С дверных ручек и с ножа отпечатки стерты…

– Не пререкаться! Всем по выговору, Бубенцову благодарность за отличное несение службы! Кто работал от криминалистов?!

– Васильчиков, – вздохнул шеф убойщиков и попытался вступиться за эксперта: – Товарищ подполковник, август месяц, Васильчиков на части разрывался…

– Молчать! У вас всегда – то август, то похмелье!

Алеша Бубенцов скромно сидел на самом кончике длиннющего стола и старался не встречаться взглядом с оперативниками, попавшими под разгон.

Подполковник Семибратов, по чести говоря, орал на подчиненных справедливо. Расследование убийства таджика проводилось из рук вон плохо. (Буквально на следующий день на Дулина свалилось два огнестрела и разбойное нападение на квартиру ювелира, где тоже, надо добавить, без трупа не обошлось: грабители смертельно ранили двоюродного брата хозяина квартиры.) И как только сегодня же днем срочно «откатали» пальцы покойного «Нурали», всем сразу стало ясно – без нагоняя тут не обойдется.

На Фархаде висело четыре уличных грабежа. Один из них с ножевым ранением потерпевшего в область шеи. И это стало понятно, как только «пальцы» покойного прогнали по всем базам: во время одного из нападений Фархад уронил в траву отобранный сотовый телефон, не смог его найти в темноте, и позже экспертиза сняла с корпуса телефона качественные отпечатки пальцев. Остальные три потерпевших в один голос описывали одного и того же человека: нацмен, в темной куртке с капюшоном, рост средний, глаза злые.

И в довершение всего другой конфуз. Фархад Нурмухаммедович Алиев оказался еще и в международном розыске. На брате несчастного Нурали висели распространение и торговля наркотическими средствами, участие в торговле оружием и людьми, убийство и прочая, прочая. Список оказался длинным, таджикские коллеги были (надо думать, не вдруг) очень злы на Фархада Нурмухаммедовича и отписали его «подвиги» в деталях, при полном объеме.

– Головотяпы! Разгильдяи! – разорялся под полковник. – Отправили бы тело на родину – чудом, что у жены денег на отправку вовремя не хватило! – висело бы на нас четыре «глухаря»! Висяков вам, разгильдяям, мало?!

Висяков, по справедливости говоря, Фархад Нурмухаммедович подкинул не только отделению кипятящегося подполковника, а разделил грабежи поровну между «соседями»: два на «земле» Семибратова, два на сопредельную территорию оформил.

– И никаких галочек на раскрытие прошу себе не ставить! – орал начальник. – Все галочки пойдут – туда! – Мощный начальственный палец выстрелил в сторону скромнейшего участкового, едва не сползающего под стол под взглядами коллег.

«Какое счастье, – успел участковый подумать между подполковничьими репликами, – что баба Надя таджиков незаметно привела. А то – «Все галочки, пожалуйста, гражданке Губкиной. И орден. Или значок «Почетного помощника милиции со стажем» и грамоту…»

– И вот скажите-ка мне, товарищ капитан, – язвительно ввинчивал подполковник, – почему это свидетели приходят не в ваш кабинет – куда им, кстати, и следовало обратиться! – а в опорный пункт к лейтенанту Бубенцову? Вы что – работать со свидетелями разучились?!

Выйдя из начальственного кабинета, лейтенант Бубенцов подошел к Дулину и, смущаясь, пробормотал:

– Я, Владимир Николаевич… не того… Я их сразу к вам привел… Кто ж знал, что так получится…

– Ничего, Алеша, – вздохнул высеченный прилюдно шеф убойщиков. – Ты все правильно сделал. – И потрепал лейтенанта по плечу.

Убойный отдел всем поротым составом потопал в соседнюю пельменную лечить водкой рубцы кнута. Участковый Бубенцов в компанию не напрашивался, поскольку случай не тот: ему – благодарность, всем – по выговору влепили. Диссонанс настроений, знаете ли, наблюдается.

И ко всему прочему, в голове гвоздем сидела мысль – уходя из его кабинета после данного честного офицерского, бабуля Губкина шепнула:

– Ты, Алешка, как освободишься, сразу ко мне. Разговор есть. Серьезный.