Оксана Обухова - Боже мой, какая прелесть!

– Стойте! Доведите ее хотя бы до подъезда!

– Нет. Подъезд оборудован камерой наблюдения. Я не собираюсь попадаться под ее объективы. Прощайте.

И гудки отбоя.

Пробежав из кухни до темной гостиной, я встала на карачки, юркнула через раскрытую балконную дверь и, сквозь щелку в щитах облицовки, глянула во двор.

Ритка, словно пьянющая гуляка, развалилась на лавочке и готовилась упасть вниз.

Господи, за что наказал меня тупостью?! Как последняя идиотка напридумывала всяких страстей, вплоть до снайпера на крыше противоположного дома, побоялась встать на балконе и отслеживать улицу!

А надо было сидеть на корточках и смотреть в щелку, невзирая на больное колено! Колено пройдет, дырка в голове – никогда!

Но кто же знал, что гад Андрюша не доведет Ритусю до подъезда, а бросит на улице, как просроченный товар!

Этот гад провел Ритусю до лавочки у песочницы, практически скрытой от балкона верхушками деревьев и пышными кустами.

Выбравшись с балкона так же на карачках, я схватила трубку телефона. Выходить из квартиры и спускаться в заросший зеленью двор – смерти подобно!

Надо звонить в милицию…

Но что я скажу?!

От бессилия и страха я даже тихонечко взвыла. Господи, что я скажу, позвонив в милицию?! «Возьмите мою подругу, она на лавочке валяется, и приведите ее домой»? А они мне: «А почему вы, уважаемая, сами ее не принесете?» Я им: «Боюсь». – «Чего, позвольте узнать?» – «Бандитов». И пошло-поехало…

Может, просто позвонить и сказать – какая-то пьяная тетка на лавке валяется?..

Ага. Придумала. Да после того, как Ритку с моей подачи загребут в вытрезвитель, она со мной вдрызг разругается, подобного позора в жизни не простит!

– И мама, ё-ё-ё-ё, – в голос взвыла я.

Тятя Света нас точно убьет. От бандитов, может, и увернемся, а вот тетя Света… Это серьезно. Ей оболтуса Андрюши хватает. Если еще и младшую дочь в вытрезвитель отправят…

Мама родная!!! Что делать?!

Риткину маму весь район знает, она тридцать лет в поликлинике оттрубила!

Так. Спокойно. Надо вызывать милицию на «пьяную тетку на лавке». Подождать, пока подъедут, и бежать на выручку Кулеминой: «Простите, дяденьки, это моя старшая сестричка сегодня подгуляла…»

Ага. А если меня с острым ножиком в подъезде ждут? Кулемина попалась вместе с полным набором ключей. В том числе и от подъезда…

Боже, что делать?!

Оставить Ритку во дворе? До полного вытрезвления?

Все равно загребут. На свете много добрых соседей, всегда стукнут куда надо и попросят убрать пьянчужку с глаз долой…

Попросить кого-то из добрых соседей сходить со мной во двор и принести Кулемину домой?

Ну уж нет. Лучше сразу в вытрезвитель. Соседки тете Свете полгода проходу давать не будут: «Ваша доченька недавно до розовых поросят наклюкалась…»

Господи, о чем я думаю?! О розовых поросятах! Там Кулемину, может быть, уже насилуют и грабят, а я тут о реноме беспокоюсь!

Недрогнувшей рукой я набрала 02. Из двух зол всегда приходится выбирать наименьшее. Ославленная на весь район, зато живая. И я не захвораю, что тоже немаловажно. А от тети Светы мы потом отмажемся, не впервой…

Но, набрав две цифры, я вдруг поменяла решение и нажала на кнопку отбоя.

Есть выход.

Сбегав на кухню, я прихватила острые изогнутые ножницы для разделки птицы, подкралась к двери и некоторое время изучала окрестности в дверной глазок.

Площадка перед четырьмя квартирами на пятом этаже крайне неудобна для нападения. На ней спрятаться совершенно негде, если только возле лифта или у лестницы. Так что, хочется надеяться, ждать меня будут не здесь, а где-нибудь внизу, у выхода на улицу или в кустах возле крыльца.

Я тихонько приоткрыла дверь. Прислушалась. И шустрой тенью, босиком, проскочила до квартиры напротив.

Ближайшие соседи Кулеминых летом живут на даче. Пару месяцев назад, проходя со мной к лифту, Ритуся бросила:

– Ивановы квартиру на сигнализацию поставили. Прикинь, а? Чего там воровать?! Доисторический телевизор и мутоновую шубу?

Я подсунула ножницы под тонкий серый проводок, идущий от панели, за которой прятались электрические счетчики, к дверному косяку. Вспомнила Господа Всемилостивого и свои скромные познания в установке квартирных сигнализаций и нажала на концы-колечки ножниц.

Проводок хрустнул. Я мигом понеслась назад.

Минуты через две здесь будет наряд милиции. А у меня еще достаточно забот.

В мгновение ока я преобразилась. Сдернула пыльные, чуть не сросшиеся с кожей, заслуженные бриджи и голубую рубашонку. Накинула на плечи атласный Риткин халатик. Сбрызнулась духами. Распустила волосы и мазнула по губам перламутровым блеском.

Потом на карачках доползла до щели на балконе, скукожилась и стала ждать.

Кулемина на лавочке уже совсем лежала. Не слишком уютно, левые нога и рука висели до земли, яркое бабочкино платье задралось, и в темноте белели бедра и кусок трусов.

Держись, Кулемина, не падай! Помощь близко, а я так вообще рядом!

Во двор на приличной скорости въехала машина. Судя по бликующим сквозь листву мигалкам – милицейская. И остановилась у Риткиного подъезда.

По счастью, буйная летняя зелень закрывала не только машину от меня, но валяющуюся на лавке Кулемину от милиции.

Внизу хлопнули две автомобильные дверцы. Протопали шаги.

Из кустов возле песочницы бесшумно выбралась едва заметная тень – кажется, это был мужчина в бейсболке – и, прячась от милицейской машины, бросилась в противоположный конец двора.

Как все, однако, гадко! Андрюша, сволочь, обманул. Оставил на лавочке наживку, а рыбака-убийцу спрятал в кустах!

Впрочем, чего-то подобного я и ожидала. Не в подъезде, так возле него или в кустиках.

Выбравшись с балкона, я подошла к двери, глянула в глазок и, открыв дверь, произнесла самую глупую фразу, которую только можно ожидать от блондинки в половине третьего ночи:

– Здрасте, вы тут котика не видели?

Перед дверью с обрезанным проводком топтались два угрюмых мужика в бронированных, надо думать, жилетах. Один грел на груди автомат. У второго пистолет из кобуры торчал.

Вооруженные, храбрые и недоумевающие. То, что нам надо. Вопрос о котике повис в воздухе, о проводимых охранных мероприятиях мужики на пару секунд забыли, так как пялились на мою приоткрытую в атласе грудь.

Я придала личику выражение с фотосессии «глупышка обомлела от выбора мороженого», приосанилась немного и уточнила ориентировку:

– Рыженький такой. Борей зовут. Как бы…

Парни опомнились, переправили чуть выше бесстыжие очи и уставились в мои фарфоровые от глупости глаза. Тот, что был с пистолетом, задал встречный вопрос:

– Соседи где?

– На даче, – промурлыкала я и заложила выбившуюся прядку за ухо. От движения взметнувшейся вверх руки грудь волнующе всколыхнулась, и парни опять на некоторое время забыли о соседях. Отупели секунды на четыре и в унисон сказали: