Оксана Обухова - Дело толстых

— Я свечу не держала, но они держатся ласково. Простите за тавтологию.

— Муж в курсе?

— Ему все равно.

«Вспомним аллегорию про вуалехвостов, — подумал капитан. — Судя по намекам главбуха, в курсе многие, в том числе и муж».

— Сколько лет вы проработали в «Гелиосе»?

— Почти четыре года.

— Значит, история с пропажей денег произошла при вас?

— Да. — Аня взяла вторую сигарету, прикурила и задумчиво произнесла: — Странная тогда история вышла. Марта Игоревна человек жесткий, а тогда слабость проявила. Гудовин и Гольдман подозревали в краже Галю Вяткину, но увольнять не стали. Только в должности понизили. Кстати, во время проведенного домашнего расследования Галина вела себя неадекватно — не оправдывалась, а лишь один раз сказала: «Я ни при чем» — и все.

— А кто при чем?

Девушка пожала плечами:

— Полная тайна. Даже предположений никаких.

— Сегодня Вяткина мне сказала: «Если хотите, можете считать, что эти деньги взяла я».

— Да? Интересно. — Аня допила кофе, с сожалением поставила пустую чашку на стол и проговорила: — Я не знаю, почему Галина так сказала, но одно я знаю точно — денег она не брала.

— Откуда такая уверенность? — спросил капитан.

— Вам уже сообщили, что Галя — пьющая женщина?

— Я догадался, — кивнул Тарасов.

— Так вот. После пропажи денег она… как бы это сказать… на неделю вышла из строя.

— В запой ушла, — отредактировал капитан.

— Я поехала к ней, проведать, и знаете, что она мне тогда сказала? «Я, Аня, жалею, что сама этих денег не увела. Давно надо было это сделать и раздать бедным, больным и сиротам. Большая польза тогда бы от этих денег получилась». Эти слова я передаю сжато, Галя говорила много, путано, но суть от этого не меняется. К пропаже денег она отношения не имеет.

— Но в «Гелиосе» продолжают держать сильно пьющего бухгалтера, — поставил точку капитан. — Почему?

— Думаю, это решение Марты Игоревны. Мадам Гольдман питает непонятную слабость к Вяткиной.

— Непонятную? — перехватил Тарасов. — Галина не слишком приятный человек?

— Вы неправильно меня поняли, капитан. Гольдман многое прощает Галине. Галина же хозяйку ненавидит.

— Прям так уж и ненавидит? — Разговор с девушкой все более и более занимал Тарасова.

— А Галина этого почти не скрывает. Она называет офис «террариумом», выражаясь точнее, она говорит так: «Я чувствую себя стоящей у стекла, за которым ползают змеи».

— То есть… бухгалтерию она из террариума исключает? Если у стекла стоит и наблюдает…

— Да. Она наблюдатель. Но не беспристрастный. Пожалуй, ненависть ее ослепляет.

— Но она продолжает работать в «Гелиосе»?

— А куда ей податься? Еще год-другой — и она сопьется окончательно…

— Лечиться не пробовала?

— Дважды. По настоянию Марты Игоревны. Но для излечения требуется желание пациента, а Галя, по-моему, не хочет. Работы в головном офисе у простых бухгалтеров не так много, они лишь получают готовые отчеты от других подразделений и сводят общий баланс. Пока Галина справляется.

— Она могла подложить собаку в морозильник?

— На дне рождения Юлии? Вряд ли. Галина добрый человек, она не стала бы портить праздник девушке. Скорее бы подбросила собаку на стол Марты Игоревны… или Гудовина.

— Почему Гудовина?

Аня опустила голову, покачала туфельку на пальцах ноги и нехотя произнесла:

— Не очень хочется об этом говорить, Михаил Валерьевич. Но бывший бухгалтер, из двух уволенных тогда, рассказывала, что много лет назад у Вяткиной и Гудовина был роман. Они вроде бы даже пожениться хотели… но не сложилось.

— По чьей вине?

— Галина тогда не пила, — сразу объяснила Аня, — она работала главбухом и дружила с Мартой Игоревной, тогда еще не Гольдман. В общем, слушайте, Михаил Валерьевич. Пару лет назад Галина пригласила меня на день рождения. В офисе она никогда столов не накрывала и приглашала в ресторан не многих. В частности, два года назад пошли я, бухгалтерия и прежняя секретарша Тамара. У Гали была круглая дата — тридцать лет, и из Кашина приехали родственники — дяди, тети, двоюродные сестры… Так вот, одна из сестер — знаете, такая абсолютно деревенская мадам, которая в глаза правду-матку режет, — съязвила: «А где же, Галочка, женишок-то?! Почему не явился?» Сказала громко, на весь стол, и реакция кашинской родни… Знаете, Михаил Валерьевич, мне показалось, что Галину упрекают в недостойном, на их провинциальный взгляд, поведении.

— Жених — Гудовин?

— Тьфу! — в сердцах плюнула девушка. — Мерзость! Мне было противно, когда он мне руку пожимал! Действительно террариум.

— Значит, Гудовин перед кашинской родней объявил себя женихом Вяткиной, а потом бросил? — подытожил Тарасов.

— Ну не странно ли?! — продолжала кипятиться Анна. — Вокруг столько нормальных мужиков, а она по этому змею сохнет!

— А как Вяткина и Гудовин общаются на работе?

— Внешне ровно, — несколько успокоилась девушка. — Но по-моему, господин Гудовин, — фамилию сказала как плюнула, — позволяет себе ерничать.

Бывшую машинистку фирмы «Гелиос» разозлили воспоминания, и в утешение себе Анна заказала еще кофе и пирожное.

Этот заказ Тарасов оплатил. Аня здорово помогла капитану, и чашечка кофе и суфле — самое малое, чем Валерыч мог отблагодарить такого свидетеля.

Тарасов подождал, пока Анна совсем успокоится, и с надеждой задал очередной вопрос:

— Вы часто навещаете прежних коллег?

— Нет. После увольнения ни разу не была.

— Почему?

— Ну, девчонок — Галю, Иру, Юлю, Марину с первого этажа — я в кафе, где мы все обедаем, часто вижу. Ангелину Ивановну пару раз встречала.

А вообще-то… не тянет туда, Михаил Валерьевич. Я ведь работала и параллельно училась, особенно дружить некогда было.

— Жаль, — пробормотал Тарасов. — Жаль, что о последних двух месяцах «Гелиоса» вы ничего не знаете.

— Увы. — Девушка развела руками.

— Может быть, посоветуете, с кем мне легче общаться будет?

— Ну-у-у, честно говоря, ни с кем. Коллега Фельдман…

— Фельдман был в отпуске, — сразу перебил капитан.

— От него и без отпуска проку б не было. Семен Абрамович профессионал, слова лишнего не скажет. Вице-директора? Тоже нет. Темнилы. Девчонки за место держатся.

— А Троицкая?

— А Троицкая, как опять-таки говорят в Одессе, это голова! Но своими иносказаниями она вас совершенно измучает. Или… в зависимости от целей, одурачит, — многозначительно закончила Анна. — Знаете, мне иногда казалось, что с таким главбухом, как Ангелина Ивановна, юрист фирме не нужен. Если бы Троицкая имела право выступать в судах, Фельдман остался бы без работы.

— Даже так? — удивился Валерыч.

— Да, — кивнула девушка. И, удачно копируя интонацию главбуха, произнесла: «Мой третий муж, Самуил Яковлевич, всегда говорил: «Геля, диплом юриста — это всегда нелишняя икра на кусок хлеба с маслом». Самуил Яковлевич был крупным московским адвокатом. Видимо, Ангелина Ивановна кое-чему у него научилась.