Михаил Серегин - В каменном мешке

Ноги Чистякова по колено провалились в рыхлый сугроб. Матерясь вполголоса и разбрасывая вокруг себя снег, он быстро выбрался на дорожку и рванул что было сил за угол. В голове лихорадочно метались мысли. Заорать, позвать на помощь? Борька не услышит, другие вряд ли бросятся, не разобравшись, в чем дело. Криками я только напугаю преступников и дам понять, что преследую их. Может быть, они все же подумают, что я просто открыл окно, может быть, они не поняли, что я прыгнул вниз со второго этажа?

Решив, что преследовать надо молча, Чистяков, спотыкаясь и поскальзываясь, бросился за угол административного здания. Его от преступников отделяли всего метров десять, если они не спринтеры, конечно. Если поднажать, то он успеет заметить, в какую сторону они бросились бежать. Главное, быстрее заскочить за угол. Игорь споткнулся и растянулся на утоптанном снегу во весь рост. Но падал он, не опуская головы, не глядя под ноги. В последний момент спасатель успел уловить движение справа от себя около подсобного хозяйственного здания.

Вскочив опять на ноги, Чистяков бросился туда, где мелькнула человеческая фигура. Он специально на бегу взял чуть правее, чтобы не прижиматься к стене. Если его за углом захотят огреть чем-нибудь тяжелым по голове, то неплохо бы иметь дистанцию метра в два. Пробегая мимо здания, Игорь обратил внимание на ступеньки под низким козырьком. Подвал? Он чуть замедлил бег, потому что дверь, ведущая в этот подвал, едва заметно шевельнулась.

Озираясь по сторонам, Игорь присмотрелся. Дверь была не только не заперта, но и немного приоткрыта. Следов на утоптанном снегу найти не удастся, но и звуков шагов убегавших людей он тоже не слышал. «Значит, они забежали в подвал», – подумал Игорь. Посмотрев еще раз на дверь, он сообразил, что запиралась она на навесной замок, но замка на месте нет. Через небольшую щель было видно, что внутри темно. «Забежишь внутрь, и по башке двинут, – подумал Игорь. – А вдруг они меня боятся больше, чем я их? Они ведь не знают, сколько человек их преследуют, если вообще видели, что их кто-то преследует».

Игорь сбежал по ступеням и, как в хорошем боевике, ударил ступней в дверь. «А ведь оттуда может и выстрел раздаться, – успел подумать Чистяков. – Прямо мне в лицо». Додумать эту здравую мысль до конца он не успел. Пространство перед ним вспыхнуло фейерверком искр, голову расколола острая боль в затылке. Что произошло, как он падал, понять Игорь не успел. Он лишь ощутил, что земля под его ногами исчезла. Он проваливался в липкую горячую темноту. Проваливался долго, сквозь гул и грохот. Только грохот был каким-то странным, как будто тысячи солдатских сапог одновременно топали по расшатанному и скрипящему мосту – грум, грум, грум. Чей-то голос, раздававшийся в гулком пространстве и разносимый в этом пространстве дрожащим эхом, спросил: «Добить?» – «Бугор нас убьет за еще один труп», – возразил другой голос. Они пробубнили еще что-то, но Игорь ощутил какое-то внутреннее облегчение. Потом черное пространство вокруг захлопнулось со страшным грохотом и металлическим лязгом, и Чистяков отключился.

Положив со вздохом кий поперек бильярдного стола, Ольга развела руками. Мастерство не пропьешь, где уж нам с вами тягаться. Она проиграла очередную партию, хотя ей казалось, что вот-вот она догонит своего соперника.

– А куда Игорь делся? – удивленно спросила Синицкая, подойдя к Мостовому.

– Пошел на машину глянуть, – пробубнил Боря, глядя на Ольгу тепло и мягко.

Синицкая любила, когда Боря смотрел на нее вот так. В эти минуты ей казалось, что вот эта гора мощной громоздкой плоти способна защитить ее от любой опасности, от любого несчастья. Это была каменная стена, скала, первобытная сила, призванная оберегать и защищать ее. Но Боря Мостовой глядел на нее так только в те минуты, когда они оставались наедине, когда рядом не было никого из знакомых, даже Игорька. Это даже хорошо, что Чистякова рядом сейчас не было. Потому что в такие минуты Оля готова была сама сделать шаг навстречу в отношениях с Борей. Только в эти минуты, когда он вот так глядел на нее, окружая ее невидимой теплой аурой своих чувств, Оля готова была признаться себе, что хочет выйти за Борю замуж, что ее отношение к нему – больше чем дружеская привязанность, больше чем симпатия.

– По бабам побежал, – глядя в глаза Бори, тихо сказала Оля, имея в виду Чистякова.

– Он не бабник, он…

– Знаю. Жизнелюб, – улыбнулась Ольга, и голова у Мостового от этой улыбки закружилась.

– Ну, да, – почему-то прошептал Боря, – можно и так сказать. Он просто натура увлекающаяся и неопределившаяся. – Он попытался откашляться и сказать более уверенным голосом. Оля любила людей уверенных и сильных. – Пойдем, перекусим чего-нибудь.

– Пойдем, – ответила Синицкая и взялась за рукав Бори. – Посидим, музыку послушаем. А давай выпьем шампанского, а?

Мостовой кивнул, и Ольга потащила его за рукав к выходу из бильярдной комнаты. Боря шел за ней и таял от счастья. Ему казалось, что вот-вот все сдвинется наконец с места, и их отношения с девушкой понесутся галопом. Он был готов подхватить ее на руки и закружить по залу, он готов был осыпать ее поцелуями и говорить нежные признания. Для этого понадобилась всего лишь одна улыбка, такая вот, как сейчас. Правда, Боря знал, что пока они доберутся до бара, его смелые желания пройдут. Он не сможет даже протянуть руку и прикоснуться к девушке. А уж признаться ей в любви его смелости не хватит тем более.

Чистяков пришел в себя оттого, что сильно и остро воняло прелым деревом. А еще от холода. Тело его застыло и закоченело от холодного пола и неудобной позы. Даже шею свело судорогой. Голова пульсировала острой гулкой болью. По щеке стекала студенистая липкая масса.

Игорь попытался открыть глаза, но движение век отдалось такой болью в затылке, что он застонал. От звука собственного голоса вернулось и ощущение реальности. Пальцы почувствовали камень пола, обильно посыпанного прелыми мягкими опилками. Он лежал в абсолютной темноте, и по его щеке стекала кровь. Что же было? Я толкнул ногой дверь, ведущую в подвал, а потом почувствовал удар по голове и улетел в темноту. Игорь прислушался, продолжая вспоминать случившееся. Недалеко на полу что-то шуршало, чьи-то маленькие коготочки стучали по камням. Мыши или крысы. Если они бегают, значит, тут, кроме меня, никого нет. Это может означать только одно, что после удара по голове я упал в подвал, а преступники скрылись.

Черт, я ведь живой! Я же слышал, как они говорили, что меня надо убить, вспомнил Чистяков. Точнее, один предлагал убить, а второй сказал, что больше убивать нельзя. Как он сказал? Как-то так, что кто-то не одобрит второго убийства. Значит, это те самые. Значит, они все еще здесь, на базе. Повезло мне, что у них главарь такой суровый, усмехнулся Игорь, а то могли бы и не прислушаться к его мнению. Лежал бы я сейчас здесь тихий и холодный.