Михаил Серегин - Без страховки

Игорь поднялся и сладко потянулся. Еще несколько часов – и дома. Горячая ванна, мыло, чистое белье и мягкий диван. Чистяков ценил удовольствие не только от восхождений, но и возвращение с гор. Для него был сладок не только процесс, но и отдых после него. Неплохо бы сходить по-маленькому перед последним спуском, решил он. Чистякову, как инструктору, не подобало справлять нужду рядом с молокососами. Ему надлежало поддерживать свой «божественный» имидж бесплотного существа, которое все знает, умеет, никогда не устает и не справляет естественных надобностей. На какое обожествление можно надеяться, когда ты сидишь за кустом рядом с новичком, со спущенными штанами и все такое прочее? Только авторитет терять!

Свои умозаключения на эту тему Чистяков громко именовал теорией. А когда однажды в разговоре с Борей Мостовым об этом проболтался, друг Боря навесил на Игоря ярлык носителя комплекса неполноценности. «Ты просто стесняешься, Игорек, – заявил тогда Боря, – но хуже всего то, что ты не борешься со своими комплексами. Не пытаешься их преодолеть, а ищешь им оправдание, да еще такое красивое, как теория. Тут, знаешь ли, Игорь, недалеко и до импотенции», – заявил тогда Мостовой и улыбнулся, когда Чистяков с энтузиазмом заорал «чур меня». Стеснение в интимных вопросах – первый признак возможной психологической импотенции. Чистяков друга выслушал, но остался при своем мнении – в некоторых вопросах он был еще упрямее Мостового.

Отойдя от лагеря метров на тридцать и демонстрируя походку человека, который отошел полюбоваться окрестностями, Чистяков приглядел большой валун, за которым он мог бы спокойно, без ущерба для имиджа, помочиться. И только когда спасатель уже застегивал штаны, его взгляд совершенно случайно наткнулся на тело. Первым делом Игорь подумал о том, что он увидел его лишь потому, что мочился. Только в этот глубоко интимный момент взгляд беззаботно скользит по окружающим предметам и схватывает мелкие, неприметные детали. Чистяков имел и на этот счет очередную и давнюю теорию. Например, в лесу, когда ищешь грибы, то можешь тысячу раз пройти мимо какого-нибудь белого груздя, спрятавшегося под шапкой листьев и сухой травы. Но стоит только остановиться для того, чтобы справить нужду, как блуждающий взгляд невольно выхватывает из общей картины заветную находку. Игорь с Борисом эту теорию даже как-то решились проверить под соответствующее настроение. Дело было под Самарой, куда спасатели летали в командировку. Они взяли с собой в лес четыре полу– торалитровые пластиковые бутылки «Жигулевского». Расчет был на то, что, потягивая пивко, друзья будут то и дело останавливаться, поскольку пиво является весьма эффективным мочегонным средством. Очень скоро красоты самарской Луки и три литра пива на человека своеобразно повлияли на эксперимент. Кончилось тем, что друзья бросили свою «тихую охоту», уселись на берегу Волги и прикончили все пиво. Под настроение.

Чистяков застегнул штаны и уставился на тело. Оно лежало «комком», застряв среди скалистых выступов в неглубокой расщелине. То, что это был труп, сомневаться не приходилось. Раненые и живые так не лежат. Спасатель прикинул, откуда человек мог упасть. Получалось, что с почти вертикальной северо-западной стены. Высота там была метров шестьдесят или восемьдесят. Что он там делал? По этой стене альпинисты не ходят, даже ради тренировки. Неинтересная она. В верхней части скала была сильно испещрена глубокими вертикальными трещинами. Чистяков приложил к глазам ладонь «козырьком». Кажется, там есть какой-то уступ, по которому можно было пройти вдоль стены, как по тропе. Но почему он был один? Хотя если это случилось, скажем, несколько часов назад и уже вызвали горных спасателей, то Чистяков об этом мог просто еще не знать. Смущало его другое. Ни на стене и нигде рядом он не видел людей. Альпинисты так просто тел своих товарищей не бросают. Даже если уже вызвали спасателей, то кто-то должен был остаться, чтобы показать место трагедии. Да, и наверняка кто-нибудь из товарищей погибшего уже спустился бы в расщелину, хотя надежды, что упавший выжил, не было. Странно все это.

Чистяков нутром почуял, что здесь не все чисто. Дело попахивало преступлением. Либо убийство, либо несчастный случай по чьей-то вине и брошенное тело. При своей страсти к разгадке сложных загадок спасатель не удержался и немедленно выдвинул еще одну гипотезу. Таинственный погибший альпинист шел в горы один, поэтому рядом никого и не видно. Куда и зачем он мог идти один, ведь альпинисты поодиночке в горы не ходят? Значит, ему что-то было нужно, причем в отсутствие свидетелей. Может, что-то искал. Или прятал. Что, клад? Шутки шутками, а кое-какие старинные ценности в горах находят до сих пор. И оружие времен войны тоже находят. Значит, здесь какая-то тайна.

Все эти мысли промелькнули в голове Чистякова за пару секунд, пока он рассматривал тело, лежащее в расщелине. Все гласные и негласные законы альпинистов требовали немедленных действий, и Чистяков к ним приступил. Самое главное было теперь отправить группу, которую он вел. Был в ней один более-менее опытный альпинист, который по своей квалификации мог бы пойти и на настоящее восхождение. В этот маршрут, который иначе как турпоходом и не назовешь, он отправился из-за своей девчонки. Девочка была совсем начинающая, но стремилась приобщиться к альпинистскому братству своего ухажера. «Вот его-то, – решил Чистяков, – я и отправлю вести группу домой. Лучше всего было бы, конечно, оставить его с собой, для спуска к телу, в качестве подстраховки, но тогда некому будет вывести из гор группу. Ладно, обойдусь один, не мальчик, – решил Игорь».

Объяснив ситуацию под оханье и аханье перепуганных девочек, Чистяков объяснил новому старшему группы, каким маршрутом лучше всего вывести группу. Особенно тщательно он объяснил, как и что нужно сделать по прибытии на базу. В смысле, доклада о трупе в расщелине. Сам же Игорь, собрав необходимое снаряжение, хотел в одиночку спуститься в расщелину и осмотреть место происшествия. Хотя делать это придется все равно с самого верха.

Некоторое время Чистяков еще стоял и курил, глядя вслед уходившей группе. Нелепость гибели человека не давала ему покоя. Объяснение всему могло быть очень простым. Например, альпинистов было двое: один сорвался, а второй отправился к спасателям докладывать о происшествии. Все просто и никаких тайн. Но Чистяков не был бы Чистяковым, если бы поверил в это предположение. Не ходят альпинисты на эту стену, и все тут. Идти в горы вдвоем, одной связкой – такого он тоже не мог припомнить. Идут всегда группой, по две-три связки, иначе это не тренировка.

Около часа Чистяков поднимался по отлогому склону, выбирая место прохода к северо-западной стене. Наконец он ступил на узкий карниз, по которому он мог пройти почти полпути к тому месту, откуда предположительно и сорвался альпинист. Еще через двадцать минут нашлось и место для спуска к телу. Оно было очень удобным, но, спустившись здесь, Чистяков оставил бы без осмотра точку, откуда человек сорвался, а эта информация очень будет нужна при расследовании обстоятельств гибели. Пришлось Чистякову идти дальше. Карниз неожиданно закончился, и спасатель стал осматриваться. До нужного места было рукой подать, но простого пути туда не было. Нужно подняться на стену в том месте, где он сейчас находился, пройти гребнем, а потом спуститься на карниз. Или сразу спуститься метров на пять-десять и пройти стену по горизонтали, а потом подняться к нужной точке.