Алексей Макеев - Она слишком любила красное

– Даже если и так, я все равно безумно люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя, но справедливости ради…

– Перестань, Ромчик! – улыбнувшись, сказала она. – Благодаря его подарку и твоим заботам я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете!

Она вновь поцеловала меня в кончик носа.

– Скажи, милый, я в самом деле тебе нравлюсь? – внезапно спросила Виктория.

– В частности или вообще…

– В этом платье.

– Ты прекрасна! – сказал я, широко разведя руками. – У меня нет слов, чтобы выразить восхищение.

– Это правда?

– Я всегда говорю тебе только правду.

Виктория опять прильнула ко мне. У меня появилось предчувствие, что этот поцелуй может стать нашим прощальным поцелуем, и я прижал ее так сильно, что она чуть ли не растворилась в моих объятиях. Даже был момент, когда я почти отказался от коварного замысла, но она необдуманно напомнила мне о моей поруганной чести.

– Как жаль, что Данила не видит меня такой нарядной, – прошептала Вика. – Он бы сумел оценить по достоинству…

Виктория, как ни в чем не бывало, потерлась кончиком носа о мой подбородок.

– Странно, что ты вообще вспомнила о нем, – сказал я.

Мне показалось, что у меня в груди вспыхнули раскаленные угли.

– Я на минуту представила, что меня скоро увидят в этом шикарном платье в Мурманске, и почему-то подумала о Даниле. Сама не знаю, почему, – ответила Виктория. – Не обижайся, милый! Какое-то время мы были с ним друзьями.

– Я не имею ничего против вашей дружбы, – проскрипев зубами, ответил я, – но у меня нет настроения ни говорить, ни вспоминать об этом донжуане.

– Прости, любимый, – смущенно проворковала Вика. – Я не хотела тебя обидеть. Сейчас я сама не своя… Мой отец… Я не ожидала от него подобной щедрости. Теперь у меня основной пакет акций! К тому же это платье наверняка стоит не менее двадцати тысяч рублей. Я привыкла получать от тебя дорогие подарки, но чтобы мой отец проявил подобную щедрость… Он всегда был прижимистым человеком…

– И все-таки ты должна его отблагодарить, – сухо повторил я. – Ивану Васильевичу будет приятно увидеть тебя счастливой.

– Да, милый! – согласилась Виктория. – Идем скорее к нему. Мне не терпится перед ним покрасоваться.

– Будет гораздо благоразумнее, если я подожду тебя где-нибудь в стороне, – твердо сказал я. – У отца к дочери всегда может возникнуть вопрос, который бы он не решился задать при посторонних. Да и, думаю, ты тоже не прочь с ним немножко посекретничать.

– Ты для нас не посторонний. К тому же у меня нет от тебя никаких секретов!

– Дело вовсе не во мне и не в тебе. Не забывай о его возрасте. Иван Васильевич может расчувствоваться и обронить слезу. Ему будет неловко передо мной. Мужчины вообще не любят, когда кто-то застает их в минуты слабости.

– Пожалуй, в этом ты прав, милый! – согласилась Вика. – Я с ним немного поболтаю. Чуть позже мы вместе подойдем попрощаться…

– Договорились, – коротко ответил я.

У меня чуть не вырвалось, что попрощаться с Иваном Васильевичем ей необходимо уже сейчас, а не потом, потому что другой возможности может не быть.

– Ты прости меня за Данилу, – улыбнувшись, сказала Виктория. – Я не хотела… Как-то случайно вырвалось…

– Пустяки, мотылек мой аленький! Все нормально, – заверил я. – Как освободишься, приходи ко мне.

– Где я смогу тебя найти? Может, подождешь в беседке…

– В это время там обычно отдыхает Светланка. Я хочу побыть наедине, собраться с мыслями…

– И это с какими же такими мыслями? – усмехнувшись, поинтересовалась Виктория. – Отдыхай пока есть возможность. Вечером мы вернемся в Мурманск…

– В том-то и дело, дорогая! – уклончиво ответил я. – На меня сразу обрушится лавина нерешенных проблем.

Именно в это мгновение наступил переломный период. Я никак не мог налюбоваться Викторией, но и не мог простить ей Данилу Лугового. Я обязан был или отказаться от мщения и навечно смириться с положением рогоносца, или должен был собраться с духом и поступить как настоящий мужчина, но при этом навсегда потерять любимую женщину.

– Ты больше на меня не обижаешься? – уточнила она.

– За что, любовь моя? – сбившись с мысли, спросил я. – Мне не за что на тебя обижаться.

– За то, что вспомнила о Даниле.

– Он славный малый. В глубине души я даже рад, что ты с ним подружилась. Вернувшись домой, я попытаюсь наладить с ним прежние отношения.

– Это меня несказанно радует! – бодрым голосом воскликнула Вика, поспешно направляясь к Ивану Васильевичу.

Пройдя всего лишь несколько шагов, она, обернувшись, посмотрела на меня.

– Где я смогу тебя найти, любимый? – спросила Виктория. – Ты же мне так и не ответил…

– В самое ближайшее время я буду возле Джека Потрошителя, – сказал я. – Никогда в жизни не встречал таких мощных животных. Мне хочется посмотреть на него еще раз. Приходи туда…

– Разве я была не права? – засмеялась она. – В этом платье здесь можно очаровывать только быков. Я обязательно тебя найду. Только будь осторожен, не подходи к нему слишком близко. Он кажется безобидным, но ты особо не обольщайся на этот счет. Джек Потрошитель не любит посторонних людей.

– Не знаю, кому как, но именно мне он никогда не казался безобидным. Этот бык – настоящий демон! – пробурчал я, с некоторым сожалением посмотрев ей вслед.

Если бы Виктория в очередной раз не упомянула о Даниле Луговом, то я, вероятно, нашел бы в себе силы ее простить. Теперь я был уверен, что она постоянно думала только о нем. Она помнила о нем, когда вела со мной непринужденные беседы. Она глядела на меня, но представляла его лицо. Когда я что-то говорил, она слышала отзвуки его голоса. Когда я нежно прикасался губами к ее губам, она думала не обо мне, а о своем молодом и страстном любовнике. Возможно, когда мы забирались в постель, она закрывала глаза и снова думала о нем. Даже в порыве нашей неуемной страсти, вонзая острые ноготки мне в спину, она произносила мое имя, но наверняка мысленно повторяла:

– Данила! Как мне хорошо с тобой… Ты мой единственный, ты мой любимый Данила… Данилушка…

От этих размышлений неописуемая ярость вновь овладела мной. В то же время я испытывал чувство торжества. Час расплаты уже был настолько близок, что я невольно ощущал себя венценосным победителем, словно спортсмен, которому оставалось до финишной черты несколько метров и который отчетливо видел, что никого из соперников нет поблизости.

Теоретически у меня уже досконально был разработан план моей мести. Практически, сам того не подозревая, Иван Васильевич внес существенные коррективы. Он самопроизвольно помог открыть мне второе дыхание и значительно приблизиться к намеченной цели. Разъяренный бык, о котором сложены легенды, и Виктория в ярко-малиновом платье! Разве это не подарок судьбы? Мне лишь оставалось убедить Викторию подойти и попрощаться с Джеком Потрошителем. Я отлично понимал, что этого будет недостаточно, но почему-то был уверен, что бык не оставит без внимания ослепительно яркий цвет ее платья, вспыхнувший огнем в теплых лучах полуденного солнца. Это безмозглое, тупое животное должно стать орудием моей коварной мести. Я даже просчитал ряд всевозможных комбинаций на случай неудачной попытки совершить убийство собственной жены. Я был твердо уверен, что буквально любая, малозначительная мелочь не ускользнула от моего внимания. Поэтому я не был особо удивлен, когда увидел в загоне рядом с Джеком Потрошителем местного алкоголика.