Георгий Ланской - Джайв с манекеном

Леха подтянул на себя одеяло, оставив меня неприкрытой. Змей с интересом осмотрел мою пижаму.

– Ге-герман Игоревич, – начал Леха, – вы не думайте… Мы … того… то есть не того…

– Заткнись, – равнодушно сказал Змей. Леха послушно заткнулся, опасливо посмотрев на лежавший рядом пистолет. Я покосилась на дверь. Она была закрыта.

– Я вчера взял ключи, – спокойно произнес Змей. – Как чуял, сюрприз будет.

Я ничего не сказала. Собственно, оправдываться было не в чем, даже если наши с Лехой отношения и переросли в более тесные. Леха потянулся за штанами, ловя каждое движение начальства. Змей без особого интереса наблюдал, как тот одевается.

– Ты, наверное, думала, я совсем дурак? – поинтересовался Змей. – Мне же сразу донесли, что ты с ним трахаешься.

– Мы не трахались, – пробубнил красный, как рак, Леха. Змей презрительно скривился.

– Дурак ты, – с сожалением сказал он. – Думаешь, она в тебя втюрилась? Да она развела тебя, как лошару. Алиса Геннадьевна по таким делам ба-а-альшой спец. Ты уже через пару дней готов ей тапки в зубах таскать. Добро б хоть поимел ее пару раз, хотя честно скажу, удовольствие сомнительное, она в койке как бревно.

– Так и ты не гимнаст, – усмехнулась я. – А Леша в отличие от тебя – человек. Он меня не бил.

Змей взял пистолет. Вынул из кармана глушитель и начал спокойно навинчивать его на ствол. Леха позеленел, но с места не сдвинулся.

– Герой, – фыркнул Змей. – Гляди, он за тебя на начальство готов кинуться. Ах, сучонок ты тупой, тебе ж ясно сказали, ляльку стеречь. Кто ж тебя просил в койку к ней лезть?

– Его ты тоже убьешь? – тихо спросила я. Змей махнул пистолетом и приказал:

– Пошел вон отсюда.

Леха нерешительно покосился на меня, и тогда Змей выстрелил. Хлопок был негромким, словно кто-то открыл шампанское. Леха взвыл и схватился за руку. Между пальцами потекла вишневая струйка.

– Пошел вон, – повторил Змей.

– Леша, иди, – быстро сказала я, понимая, что следующая пуля угодит Лехе между глаз. Он попятился, споткнулся о собственные ботинки, и, схватив их, сдернул куртку с вешалки. Дверь захлопнулась с пушечным грохотом.

– Да, – невесело протянул Змей, – теперь мне понятно…

– Что тебе понятно? – зло спросила я.

– Ну… Это… Почему они все умирали за тебя.

Я не нашлась, что ответить. Змей поднялся, заставив меня съежиться, но близко не подошел. Напротив, он старался на меня не смотреть. От носа к губам пролегли брюзгливые складки, резка морщина перерезала лоб.

– Никогда бы не подумал, что такое вот возможно, – негромко произнес он. – Мне сорок шесть лет. Всю жизнь с пистолетом пробегал. Мужиков, променявших веселую жизнь на бабу, никогда не понимал. Чего в вас такого есть? Все бабы одинаковые, губы, сиськи, волосы, отсутствие мозгов… Помани денежкой, и бери любую. Вы же корыстные до кончиков ногтей. А тут ты…

Я замерла, боясь пошевелиться. Такого мне еще никто не говорил.

– Я тебя еще тогда приметил, пока ты за Володькой замужем была, – продолжил он. – И сразу понял: хочу вот эту. Маячила передо мной наваждением. Потом ты пропала. Стало полегче. Я почти забыл, а потом встретил здесь и понял – теперь я могу делать с тобой все, что угодно, и ты не сможешь возразить.

Наверное, на моем лице что-то отразилось, потому что он продолжил чуть более торопливо, а в лишенном интонаций голосе прорезались какие-то отголоски чувств.

– Я и делал, что хотел. Чувствовал себя сукой, но мучил, потому что ты меня мучила. А еще мне хотелось доказать, что ты – такая же как все: алчная, тупая, пустая кукла, набитая ерундой. Только ты не такая. Мне сорок шесть, а я ни разу не был женат. Детей нет, дома нет. Все казалось, успею, догоню, а сейчас смотрю и вижу, что жизнь-то кончается. А была ли она?

– Бедный, – саркастически фыркнула я. – Пожалеть?

– Ты пожалеешь, – горько усмехнулся он. – Ты так пожалеешь… Как того парня, с парижской улицы Клери. Кто он был, Алиса? Ты сама убила его?

Я не ответила, но не смогла удержать на лице равнодушия. Лицо мертвого Оливье вдруг всплыло перед глазами. Змей дернул уголком губ.

– Значит, все-таки ты, – констатировал он. – Печально. Впрочем, к нам это не имеет никакого отношения. Разве что на твоего дружка Кристофа бросит тень, но он выпутается. А сейчас одевайся. Нам пора.

– Куда? – безразлично спросила я.

– Мы поедем к Левиным. Должна же ты увидеть последнюю часть Марлезонского балета.

Я одевалась у него на глазах, хотя предпочла бы остаться одна. Когда мы уже стояли в дверях, я спросила, глядя Змею прямо в глаза.

– А что потом?

– Потом? – не понял он.

– Потом. Ты меня отпустишь?

Он помедлил, а потом нехотя произнес.

– Нет. Я тебя никогда не отпущу.

– Но почему? – спросила я, не позволив ему открыть дверь. – Ведь я тебя ненавижу. Понимаешь? Не-на-ви-жу!

– Ничего, – пожал он плечами и открыл дверь. – К этому можно привыкнуть.

Мне нечего было сказать. На какой-то миг показалось, что моя жизнь так и пройдет в вечной борьбе с этим чужим, холодным и таким одиноким мужчиной. Машина мчалась по шоссе, а радио снова наигрывало сентиментальные мелодии. Поглощенная мрачными мыслями, я уловила лишь финал какой-то песни, прозвучавшей для меня впервые. Молодая певица с неожиданной силой выводила строфы, ударившие прямо в сердце.

Я боюсь твоего лица

Твоих жадных пытливых глаз.

Я боюсь начинать с конца,

Не увидев начало нас.

Я боюсь наступлений дня.

Я боюсь наконец-то понять:

Перестав бояться тебя,

Я начну тебя презирать…

Юлия Савичева «Ядерный взрыв».

Дверь нам открыл Андрей, что меня несколько удивило. Впрочем, это не соответствует истине. Я была настолько измучена, что лишь отметила некую несуразность. Что такого странного? Хозяин дома открывает собственную дверь, несмотря на горничную, дворецкого и еще черт знает кого. В доме Левиных полно народа на побегушках, желающих хлебнуть из золоченого корытца. Если Илья прав, мне тоже была уготована эта роль. Только я не захотела бы, вот в чем проблема.

Прислуги не было видно. Змей помог мне снять шубу и сам повесил ее в шкаф. Андрей мрачно курил, не сделав попытки поприветствовать гостей как следует, просто впустил в дом, закрыл дверь и ждал, когда мы разденемся. Я апатично ожидала, когда нас пригласят пройти.

Вопреки моему предположению, нас повели не в гостиную, а кабинет. Змей вполголоса спросил что-то у Андрея и тот кивнул. Я поднялась по лестнице, обратив внимание на странную тишину в доме. Не работал телевизор, не шумела бытовая техника, с кухни не несло вкусными запахами. Атмосфера в доме была какой-то затхлой, с примесью сигаретного дыма и сырости. Невольно поежившись, я вспомнила о своем домике в Леваллуа Перре, где по ночам мучилась от бессонницы.