Алексей Макеев - Бойцовская честь

Я его знаю – он профессионал. Он без физической нагрузки не может жить. Поэтому с первого же дня наш чемпион начал готовиться. Собственно, в этом-то главное отличие профессионала от любителя. Если любитель еще задается вопросами – а зачем? А может, не сегодня? У профессионала таких проблем нет, особенно у Полтавы. Он без тренировок вообще жизнь не представляет. Для него тренировка – это естественное состояние, по сути, вся его жизнь – это диета и тренировка. Так что, оказавшись на занесенном снегом небольшом острове, расположенном в центре Московского моря, Андрей не стал терять времени.

Каждый божий день этот маньяк (в хорошем смысле слова) работал и работал над собой. Таскал бревна (Алекс назвал его Шварцем из фильма «Коммандо», за что получил снежком в ухо), рубил деревья, обтирался снегом, бегал, прорубая дорогу по полуметровому слою снега (кто пробовал – знает, как это тяжело). Надев перчатки, которые мы захватили из квартиры, я снова стал его спарринг-партнером. Вот тут-то мне, городскому жителю, который уже забыл о серьезных тренировках, пришлось попотеть. После первого же раунда мой нос оказался разбитым в кровь, бровь рассечена, а легкие очень хотелось заменить на новые. Четыре года курения не прошли даром.

Потом я более-менее втянулся и сразу же после утренней рыбалки присоединялся к Полтаве, который с непримиримым упорством каждый раз шел на тренировку, чтобы стать лучше. На четвертый день к нам присоединился и Алекс. Сначала он сидел вдали, подозрительно на нас поглядывая и давая дурацкие советы, за что его обстреливали снежками, а затем как-то подтянулся и тоже предпринял жалкие попытки тренироваться.

Телевизора и Интернета не было, поэтому один раз по радио мы услышали примерно следующее:

– Тем временем так называемое дело Полтавского принимает поистине международный масштаб! Доктор Смолянинов, который спас жизнь Андрею Полтавскому, неожиданно исчез. О его пропаже заявила сожительница Смолянинова, которая вернулась домой и обнаружила разгромленную квартиру. Следствие считает, что неизвестные ворвались в дом доктора и похитили его. Напомню, что странная цепь событий произошла после знаменательного боя Полтавский – Ибрагимов в «Крокус Сити» 6 декабря…

Нам не нужно было это обсуждать. Нам не нужно было советоваться. Все и так ясно – Андрея начали травить. А ко всему этому он отнесся как самый обыкновенный профессионал – стал тренироваться еще больше, бегать еще быстрее и бить еще сильнее. Последнее я ощутил на себе. Долбаные журналисты!

Так прошла неделя, потом нам встретился первый «ледничок». Ледничок Мурат.

Дело было так. Расставив жерлицы, Семен Петрович достал из рюкзака термос и сказал:

– Вообще человек – странное существо. Вот ты, Коля. Сам же мне говорил, что не знаешь, чем заняться. А по сути-то? Вся эта гадость в стиле «не знаю, чем заняться» идет от безделья.

– Может быть, – кивнул я, попивая чай.

– Не может быть, а точно, – ответил Семен Петрович, поглаживая Арию, которая в компании со Льдом по обыкновению пришла на рыбалку вместе с нами. – Жизнь вообще… – Осекшись, он приподнялся и внимательно посмотрел вдаль. Сделав несколько шагов, он проговорил: – Черт, опять ледничок, что ли?

– Какой ледничок? – встревожился я.

– Да есть тут такая категория идиотов. Те самые, кто под лед любит прыгать по дурости своей! – рявкнул Семен Петрович. – Мажоры понаедут, ни хрена не знают, рыбачить решили… ладно, потом. – Он быстро надел самодельные снегоступы, вытащил длинный щуп, который всегда таскал с собой, и сказал: – Иди аккуратно. И сани возьми с собой, – после чего громко крикнул: – Лед! Аря! Пошли!

Обе собаки, радостно взвизгнув, бросились за хозяином, который быстро, но очень аккуратно двинулся в сторону центра водохранилища. Спустя несколько минут ходу я наконец увидел того, кого Петрович назвал «ледничком». В полукилометре от нас к нам двигался человек, причем даже с такого расстояния я видел, что у него серьезные проблемы. Несколько раз идущая к нам фигура падала на снег, и слышались громкие крики. Не дойдя до нас метров тридцать, шатающийся человек рухнул в снег и снова истошно завопил. Когда мы были в трех-четырех метрах, он закричал:

– Помогите! Пожалуйста!

– Ох ты горе, – пробормотал Петрович, глядя на покрывшиеся тонким слоем льда ноги мужика. – Что же ты… Лед! Аря! – крикнул Петрович. Подскочив к мужику, лежащему ничком на снегу, он обратился ко мне: – Коля! Помоги мне его уложить на сани! Да! Веревку дай, чтобы не свалился! – Быстро погрузив лежащего уже без сознания человека, мы аккуратно привязали его к саням, после чего Петрович крикнул: – Лед! Аря! Домой! – Услышав знакомую команду, оба маламута бросились в сторону острова.

– А довезут? – с сомнением спросил я, провожая взглядом несущихся на всех порах собак с человеком, привязанным к саням.

– Мне кажется, ты живой свидетель, что эти двое могут довезти человека, – вымолвил Семен Петрович, хмуро глядя на удаляющихся собак. Посмотрев на меня, он проговорил: – Не волнуйся, они умные – по крайней мере умнее некоторых идиотов, которые под лед проваливаются из-за своей глупости. По нашим следам бегут, видишь. – Он тяжело покачал головой. – Твою мать, каждый год по пять-десять ледничков вот таких вот!

– Почему вы их ледничками называете? – спросил я.

– Потому что под лед любят проваливаться, – ответил Петрович. – Толик хоть и алкаш старый, но все-таки не дурак. Пока лед тонкий – он никогда пешим не пойдет. На моторашке по-любому утонуть или обморозиться нельзя, а вот эти… – В сердцах махнув рукой, Петрович пояснил: – Коля, я же тут давно живу. Сколько этих мажоров на водохранилище гибнет! Летом – пьяные на лодках катаются, и я из воды вытаскиваю горе-моряков. Зимой – пьяные москвичи под лед проваливаются. Тьфу. – Плюнув на снег, Семен Петрович махнул в сердцах рукой и по своим следам пошел в сторону острова.

Я посмотрел в спину удаляющемуся хозяину острова Липня и почему-то подумал, что людей с характером Петровича очень редко можно встретить в нашей жизни.

В самом зрелище по возвращению незнакомца к жизни не было ничего приятного. Петрович при помощи еще одного мужика по имени Миша с соседней базы отдыха быстро и профессионально спасал человека от ампутации конечностей при помощи простейших, но незамедлительных процедур: отогрева и растирания. А я всегда боялся этого слова – ампутация . Оно какое-то холодное и отталкивающее само по себе. Когда говорят – отрезать, звучит не так страшно, как ампутировать. Ампутировать – это значит окончательно, это значит, что надежды нет. Простите, если провожу немного странную логическую линию, но когда во время разговора Миши с Петровичем проскользнуло: «Да черт его знает, вроде небезнадежно, до ампутации не дойдет, надеюсь…» – мне стало не по себе просто от мысли, что для кого-то нет надежды. Долго предаваться размышлениям у меня не вышло: спустя считаные секунды я снова бежал с ведром воды наперевес по приказу Петровича.