Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

Филин почувствовал, как резко изменился запах у Кота. Пот стал теплым и чуть кисловатым… Такой запах появлялся у человека, который собирается броситься в атаку. Филин насторожился.

Неожиданно Кот вскочил и бросился к окну. «Добежать, прыгнуть, на улице закричать!» — колотилось в его мозгу. И тут его ударило что-то тяжелое. Он отлетел в сторону. Стукнулся боком о диван, упал животом на пол. Лицо уткнулось во что-то липкое и жидкое. «Это кровь», — понял Кот. Но откуда она взялась, он не мог понять. Да это было и не важно: он засыпал. А кровь вытекала и вытекала у него из головы…

— Черт, ты убил его, — воскликнул Игнатьев. — Мы же не собирались никого убивать!

— Ты бы предпочел, чтобы он выбежал в наручниках на улицу? — парировал Филин, убирая пистолет обратно в кобуру. (Как оружие оказалось в его руке, он и не помнил: все произошло автоматически.)

Ему было жаль, что так вышло. Просто рефлекс сработал: нельзя было дать Коту уйти.

— Беда, — тихо произнес Опарин. — Что же теперь делать?

Они рассчитывали встретить здесь Усмона и Толочко. Поговорить по душам. Возможно, сделать укол девипама, который Дровосек также прихватил на всякий случай. Но никак не убивать.

— Кто-то идет, — сказал Филин, глядя в окно.

К воротам дома действительно направлялся охранник соседнего дома.

— Скажи ему, что все в порядке. — Игнатьев ткнул пистолетом в спину Толочко.

— Не могу, — ответил тот, — действие сыворотки правды еще не кончилось.

Игнатьев громко и смачно выругался.

— Девипам, — воскликнул Опарин. — Давай, коли.

Ни секунды не думая, Игнатьев всадил в Толочко шприц.

— У вас все в порядке? — спросил охранник, подойдя к воротам.

— Да, — произнес Толочко, выглядывая в окно, — чистил пистолет, случайно выстрелил.

Секундой раньше эту фразу произнес Игнатьев приказал Вольдемару повторить ее в окно.

— Будьте осторожней! — Охранник ушел.

— Что теперь с ним делать? — спросил Опарин, смотря на замороженное лицо Толочко.

— Сними с него наручники, это теперь овощ, — ответил Игнатьев.

Взор Толочко стал чистым и светлым, как у идиота. Он стоял тихо, с безучастным видом.

После короткого совещания они вытерли с пистолета отпечатки пальцев Филина. А потом заставили Толочко подержать оружие в руках. Бросив ствол на пол, осторожно вышли из особняка через задний вход и ушли дворами вместе с Толочко.

Некоторое время его держали на конспиративных квартирах, которые находились в распоряжении Дровосека. А когда Игнатьев получил страховку за взорванную дачу, то предложил вывезти пленника куда-нибудь подальше и бросить.

Они заметили, что несколько часов после принятия препарата пленник был как зомби. Он выполнял любые команды. Затем взор Толочко становился осмысленным, но он ничего не помнил.

Рано утром Филин и Дровосек сделали Толочко укол девипама, затем привезли в аэропорт Домодедово. Договорились так: какой рейс уходит первым, на том и полетим.

Ближайший рейс улетал в Екатеринбург. На него и взяли билеты. Для Толочко Игнатьев специально раздобыл документ прикрытия.

В екатеринбургском аэропорту Кольцово они сели на автобус, идущий до аэровокзала. Поскольку и Филин, и Игнатьев были в Екатеринбурге первый раз, они решили: доедем до конечной (аэровокзал), там оставим «клиента» и сразу же поедем назад. В Москву можно было улететь в тот же вечер.

В автобусе они забрали у Толочко липовый паспорт, который Игнатьев должен был еще вернуть в свою контору».

— Молодые люди, а вы разве не выйдете здесь? — спросила кондукторша у троих мужчин, оставшихся в пустом автобусе.

— А в чем дело? — спросил Игнатьев.

— Все вышли.

— Но мы-то не вышли.

— Да вы понимаете, — кондукторша замялась, — у нас уже обед. Мы хотели уехать. А вам всего одна остановка осталась, может, вы выйдете?

— Ладно, пошли. — Филин толкнул Игнатьева, они подхватили под руки третьего и вышли. «Надо же, так рано, а уже напились», — неодобрительно подумала женщина, глядя на отвисшее лицо третьего.

— Ну и куда дальше? — спросил Игнатьев. — Не оставлять же его на улице. Холодно, замерзнет.

Филин посмотрел через дорогу и увидел надпись на здании: Автовокзал Южный.

— Вон туда. — Филин указал на вокзал.

В сутолоке вокзала никто не обратил внимания на троих мужчин, поднявшихся на второй этаж. В зале ожидания двое посадили третьего товарища на лавочку.

— Посиди здесь, братан, мы за пивом, — бросил мужчина с приплюснутым носом и чуточку кривыми ногами. И двое ушли…

«ФСБ обезврежены боевики подпольной исламской организации, готовившей государственный переворот. В ходе спецоперации оперативники задержали более 120 членов движения «Братство во имя истинного ислама». Все они, как отметили в центре общественных связей ФСБ, проживали в России незаконно, без соответствующих документов».

Мужчины, которые обещали Аминат принести пояс шахида, ушли и не вернулись. Женщина не знала, что они погибли на повороте в деревню Митьково. Не ведала она и о том, что в тот же день ФСБ решила взять сразу всех боевиков, находящихся под наблюдением.

Несколько дней она просидела одна в пустой квартире. Ничего не ела. Потом пришел незнакомый мужчина, который представился Хамзатом. Ни слова не говоря, он отвез ее на рынок. Аминат думала — час пробил и мысленно готовилась встретиться с Абу. Но ее поставили за прилавок.

— Будешь торговать, пока мы не придем, — сказал Хамзат, — и помалкивай.

Впрочем, это было лишнее замечание. Чеченские женщины и так молчаливы. Аминат, наверное, до сих пор стоит за прилавком, продает начинающий вянуть укроп и ждет, когда придет ее время и она наденет пояс шахида и вознесется к возлюбленному Абу.

— Молодой человек, сфотографируйте нас, пожалуйста.

Миловидная блондинка протянула «мыльницу» Ветрову.

Он спешил по своим делам через Красную площадь. Но на женщину с двумя малышами-сорванцами обратил внимание.

— Конечно, — принимая фотоаппарат, он заметил, что руки у нее огрубевшие, обветренные, поцарапанные.

Ольга встала на фоне Мавзолея, прижав к себе двух неугомонных сыновей в надвинутых на глаза кепках. И подумала, что глаза у этого мужчины, который фотографировал их сейчас, как у того мальчика, самого первого. Она разглядела его в прицел, когда метила в голову, и рука чуть дрогнула. Пуля попала в шею, пробила аорту. Кровь хлестала фонтаном. Мальчишка-солдатик пытался зажать ее рукой, но тщетно. Она смотрела в оптику, как он умирал. И тошнота подкатывала к горлу.

С тех пор много воды утекло, и много было таких мальчиков. Ее сердце огрубело, как и руки. Но своего первого она помнила.