Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

Верхушкой… слово-то какое… Будто из газеты текст передрали…

«…В ближайшее время ожидается серия террористических актов против офицеров Группы пограничных войск РФ в Республике Таджикистан, 201-й мотострелковой дивизии, командования коллективных миротворческих сил. Для этого в северные районы Афганистана и в Таджикистан тайно перебрасываются группы арабских наемников и чеченских боевиков, прошедших обучение в лагерях подготовки террористов на территории Пешавара (Пакистан), под Кандагаром и Гератом…»

— Ну и что? — Филин пожал плечами и вернул текст шефу. — Это и я мог написать.

— Отчего ж не написал?

— Потому что бред.

— Ты думаешь?

— Здесь же нет никакой конкретной информации. Про Бен Ладена мы давно докладывали. А писать: «…ожидается серия терактов» — много ума не надо.

— Если ты такой умный, отчего ж у тебя машины расстреливают? — генерал задал вопрос резко и быстро, словно ударил.

«Да почему у меня? — с обидой подумал Филин. — В Хороге свой разведотдел сидит, там целый полковник рулит. А во всем виноват Филин».

— Машину расстреляли не местные. — Мазуров достал из нагрудного кармана форменной рубашки пачку сигарет. — Информация достоверная. Непонятно, правда, как чужие люди прошли к границе, и никто нам не доложил. Они, как минимум, должны были нанять проводников.

— Наверное, очень хорошо заплатили.

— Вот это ты и должен был мне рассказать: кому, когда и сколько. — Генерал щелкнул несколько раз зажигалкой, не загоралось. — Что за черт… Но ты неизвестно чем там занимался.

— Информация будет в ближайшее время, Рысак принесет.

Рысак — это был позывной лейтенанта Кострова. Этой ночью он должен был переправиться в Афганистан, чтобы забрать закладку из тайника — сообщение агента.

— Хорошо, а пока озадачь «психов». — Из генеральской зажигалки наконец вырвался огонек.

«Психами» пограничники называли специальный отряд психологических операций. Говоря проще — агитбригаду, разбрасывавшую листовки и засорявшую радиоэфир своими передачами.

— Пусть обработают ту сторону. — Мазуров закурил. — Возьмут выжимку из шифровки СВР. Затем примерно такой текст: ваши планы нам известны. Не поддавайтесь на провокации. Ответ может быть адекватным. Чужаки уйдут, а вам здесь жить… Или что-то в этом духе. «Психи» сообразят, там у них хорошие специалисты…

— Есть, — ответил Филин.

Официально он числился начальником информационноаналитического направления разведотдела. «Психи» как раз замыкались на него.

Другое дело, что должность его была крышей.

Да-да, и нечего удивляться. Иногда даже среди своих приходится шифроваться.

Разведка у врагов работала порой лучше нашей. Во всяком случае, добыть штатное расписание пограничной группы мог каждый. Иногда противник знал о кадровых перестановках пограничников лучше, чем сами пограничники. А если знать, на какой должности стоит человек, можно догадаться, и чем он занимается.

Вот и приходилось идти на маленькие хитрости. Разведчиков порой оформляли на должности медиков, инженеров, тыловиков. Да и в самом разведотделе иногда ставили оперативников на какие-нибудь неприметные должности.

Например, Филин для всех был компьютерный червь, который пишет скучные справки, изучает прессу. А если и выезжает в командировки, то только по делам агитпропа (с «психами» то есть).

На самом деле он занимался операциями, о которых мог знать только очень узкий круг людей. Хотя, конечно, прямых должностных обязанностей, связанных с компьютерами, с него тоже никто не снимал.

— И еще один вопрос, Костя. — Мазуров опустил сигарету на мраморную пепельницу. Затем встал, не спеша подошел к офицеру и посмотрел глаза в глаза. — У тебя есть два месяца, — голос генерала звучал тихо, но жестко, — ты должен привести сюда тех, кто расстрелял машину. Мало того — установить каналы связи Талибана и таджикской оппозиции или достоверно убедиться в их отсутствии. Предложить варианты для подготовки к внедрению в «Аль Каиду» и Талибан своих источников. Иначе я лично выгоняю тебя из разведки. И в Калай-Хумб сошлю, вшей кормить. Понял меня?

Филин кивнул. Мазуров никогда не угрожал просто так: сказал выгонит из разведки — значит, выгонит. А это и было самым страшным наказанием.

«У Филина кривые ноги, — вспомнил человек, — чего проще, посмотрю в зеркало и все пойму».

Но замызганное зеркало в туалете было слишком мало. Как человек ни подпрыгивал — рассмотреть все тело не получалось. Тогда он стал вспоминать лица, надеясь узнать кого-нибудь из своих снов.

Неизвестного будто ударило: он никого не может узнать. И вообще, трудно видеть лица. Во сне они такие яркие и четкие. А проснешься — видишь только размытое пятно.

«Нет, так не может дальше продолжаться, — сказал он себе, ложась в постель. И приказал: — Соберись. Запомни лица. Черт подери, пора определяться, кто ты такой, пока тебя из психушки не выгнали».

Он уснул, пребывая в твердой уверенности, что увидит Филина. Однако приснился ему Ветров…

У него был плохой день. А точнее — крах по всем фронтам.

Ветров передал по факсу репортаж в «Советский труд». Не наобум послал — знакомому человеку. Пару недель назад тот был в Душанбе в командировке. Познакомились. Договорились о сотрудничестве…

И вот заветный час настал.

Ответного звонка Ветров ждал с дрожью. Ходил взад-вперед по тесному кабинету пресс-службы. Два шага от карты к столу с телефонами и обратно.

Черный аппарат факса издал трель. Андрей схватил трубку.

— Будьте любезны, могу я поговорить с Ветровым? — произнес высокий голос с кокетливыми переливами.

— Это я, привет. — Андрей узнал своего знакомого, сердце радостно замерло.

— Андрюха, ты прислал полную херню… Написано кондово, как для дивизионки. Мы даже не знаем, что с этим делать…

У Ветрова внутри все оборвалось.

Что еще говорил знакомый, Андрей не слышал. Ему было уже все равно: настроение — в петле веселее.

Дело даже не в том, что его зарубили. А в том, что зарубили первую заметку. Разрушили мечты. Посеяли неуверенность. Если бы он давно писал и публиковался у них, то по крайней мере знал бы, что может писать на уровне центральной газеты. И не переживал бы так: мало ли у кого какие неудачи бывают. Главное — что он профессионал, а не графоман из многотиражки.

Но в данном случае критика — пусть и справедливая — была как приговор: мол, твое место у журналистской параши… Вот это и было обидно до жути.

В такие моменты остается одно, не считая пули в висок, — это напиться.

В баре, куда направился Ветров, уже сидел Юрий Кушер. Он тоже был журналистом и числился в каком-то западном информагентстве, подрабатывал в нескольких российских и иностранных газетах и еще вел какие-то свои дела. Поэтому иногда коллега называли его в шутку иностранным шпионом. Юрий, не обижался и слухи даже не старался развеять.